#смотритесами
Евгений Наумов о выставке Алексея Рюмина «Мой Пушкин» в ЦТИ Фабрика. Часть 1:
В зале «Оливье» ЦТИ «Фабрика» уютно, насколько это возможно, разместилось камерное кладбище. Неровные ряды муляжей надгробных памятников встречают зрителя своими «спинами» — живые мертвецам не интересны — лицевая их сторона обращена к экрану, на котором демонстрируется концептуальное видео с начиткой глав из биографического романа Юрия Тынянова «Пушкин». Посетитель выставки будто оказывается опоздавшим к началу киносеанса и несколько мгновений проводит в замешательстве, но затем осваивается и начинает бродить между этими полномасштабными макетами могил.
Очень зря куратор Ира Конюхова делает обобщение, что кладбище относится к тем пространствам, которые редко воспринимаются как художественные. У них много общего со сферой искусства: иллюзия подлинности, абсолютная власть символического, парасимпатическая связь материальных артефактов с великими личностями, экономическая стратификация и, наконец, антиутилитарность. Именно эти характеристики мест коллективных захоронений подсвечиваются в рассматриваемой нами тотальной инсталляции «Мой Пушкин», созданной резидентом мастерских «Фабрики» Алексеем Рюминым.
Александр Сергеевич Пушкин и сам однажды заметил, что произведение искусства и надгробие довольно схожи, назвав свое творческое наследие «памятником нерукотворным». Нужно добавить, что и физическое место упокоения поэта служит целью для непрекращающегося потока паломников. А дух его до сих пор продолжает будоражить людей, вполне далеких от почитания русской литературы, ведь он и сам давно стал символом. Самая яркая битва за этот символ произошла в далёком 1937 году: и советская, и эмигрантская культурные элиты тогда соревновались в том, чьи политические взгляды он представляет. Однако после распада СССР и смены социалистической власти на капиталистическую стало понятно, что Пушкин универсален.
Евгений Наумов о выставке Алексея Рюмина «Мой Пушкин» в ЦТИ Фабрика. Часть 1:
В зале «Оливье» ЦТИ «Фабрика» уютно, насколько это возможно, разместилось камерное кладбище. Неровные ряды муляжей надгробных памятников встречают зрителя своими «спинами» — живые мертвецам не интересны — лицевая их сторона обращена к экрану, на котором демонстрируется концептуальное видео с начиткой глав из биографического романа Юрия Тынянова «Пушкин». Посетитель выставки будто оказывается опоздавшим к началу киносеанса и несколько мгновений проводит в замешательстве, но затем осваивается и начинает бродить между этими полномасштабными макетами могил.
Очень зря куратор Ира Конюхова делает обобщение, что кладбище относится к тем пространствам, которые редко воспринимаются как художественные. У них много общего со сферой искусства: иллюзия подлинности, абсолютная власть символического, парасимпатическая связь материальных артефактов с великими личностями, экономическая стратификация и, наконец, антиутилитарность. Именно эти характеристики мест коллективных захоронений подсвечиваются в рассматриваемой нами тотальной инсталляции «Мой Пушкин», созданной резидентом мастерских «Фабрики» Алексеем Рюминым.
Александр Сергеевич Пушкин и сам однажды заметил, что произведение искусства и надгробие довольно схожи, назвав свое творческое наследие «памятником нерукотворным». Нужно добавить, что и физическое место упокоения поэта служит целью для непрекращающегося потока паломников. А дух его до сих пор продолжает будоражить людей, вполне далеких от почитания русской литературы, ведь он и сам давно стал символом. Самая яркая битва за этот символ произошла в далёком 1937 году: и советская, и эмигрантская культурные элиты тогда соревновались в том, чьи политические взгляды он представляет. Однако после распада СССР и смены социалистической власти на капиталистическую стало понятно, что Пушкин универсален.
#смотритесами
Евгений Наумов о выставке Алексея Рюмина «Мой Пушкин» в ЦТИ Фабрика. Часть 2:
Но вернемся к проекту Алексея Рюмина. Для своей тотальной инсталляции художник воспроизвел в доступных материалах внешний вид памятников самого Александра Пушкина, его родственников и близких знакомых. Чьи именно — можно узнать, взяв в прогулку по символическому кладбищу листовку. На самих памятниках никакого текста и изображений нет. Осмотр этих реплик может вызвать недоумение: насколько разнообразны были вкусы первой половины XIX века. Здесь можно встретить и простые, утопленные в землю плиты (Иосиф и Мария Ганнибал, Надежда и Сергей Пушкины), скромные императорские саркофаги, художественно исполненные сломанные колонны (Василий Малиновский и Константин Данзас), монументальные гробницы (Василий Жуковский и Модест Корф). Памятник великого поэта — обелиск с урной в нише у основания, установленный на ступенчатой пирамиде, — находится в стороне, в глубине экспозиции. Он и посетитель выставки становятся своеобразными скобками, контекстом существования инсталляции, который постепенно сужается до тех пор, пока зритель не доберется до этого кенотафа.
Куратор Ира Конюхова предлагает посетителям выставки поразмышлять над природой памятника, надгробного и мемориального, над функцией памяти в обществе и потенциалом одной культуры к экспансии и ассимиляции других. С одной стороны, культура оказывается инструментом в руках власти, с другой — областью сопротивления. При этом могила становится чуть ли не единственным объектом, который дискурсивный истеблишмент не может ни поколебать, ни переиначить. Вероятно, именно от ощущения собственного бессилия оккупационные войска гитлеровской Германии заминировали могилу Александра Сергеевича — она угнетала одним своим присутствием.
При знакомстве с вводным текстом к проекту «Мой Пушкин» может возникнуть стойкое ощущение, что между его строк сокрыт какой-то дополнительный смысл. Какой? Любой! Практикующие интерпретаторы прекрасно знают, что в каждый текст можно вчитать примерно что угодно: осуждение советской идеологии, имперской политики Древнего Рима, культурной апроприации. Великий поэт давным-давно стал целым универсумом, в котором найдется место любому явлению: и борьбе с царизмом, и оправданию подавления польских восстаний. Как бы то ни было, весьма ироничным оказывается факт, что именем Пушкина вновь пытаются критиковать тех, кто неправильно этим именем распорядился прежде.
⏳До 10 января
Евгений Наумов о выставке Алексея Рюмина «Мой Пушкин» в ЦТИ Фабрика. Часть 2:
Но вернемся к проекту Алексея Рюмина. Для своей тотальной инсталляции художник воспроизвел в доступных материалах внешний вид памятников самого Александра Пушкина, его родственников и близких знакомых. Чьи именно — можно узнать, взяв в прогулку по символическому кладбищу листовку. На самих памятниках никакого текста и изображений нет. Осмотр этих реплик может вызвать недоумение: насколько разнообразны были вкусы первой половины XIX века. Здесь можно встретить и простые, утопленные в землю плиты (Иосиф и Мария Ганнибал, Надежда и Сергей Пушкины), скромные императорские саркофаги, художественно исполненные сломанные колонны (Василий Малиновский и Константин Данзас), монументальные гробницы (Василий Жуковский и Модест Корф). Памятник великого поэта — обелиск с урной в нише у основания, установленный на ступенчатой пирамиде, — находится в стороне, в глубине экспозиции. Он и посетитель выставки становятся своеобразными скобками, контекстом существования инсталляции, который постепенно сужается до тех пор, пока зритель не доберется до этого кенотафа.
Куратор Ира Конюхова предлагает посетителям выставки поразмышлять над природой памятника, надгробного и мемориального, над функцией памяти в обществе и потенциалом одной культуры к экспансии и ассимиляции других. С одной стороны, культура оказывается инструментом в руках власти, с другой — областью сопротивления. При этом могила становится чуть ли не единственным объектом, который дискурсивный истеблишмент не может ни поколебать, ни переиначить. Вероятно, именно от ощущения собственного бессилия оккупационные войска гитлеровской Германии заминировали могилу Александра Сергеевича — она угнетала одним своим присутствием.
При знакомстве с вводным текстом к проекту «Мой Пушкин» может возникнуть стойкое ощущение, что между его строк сокрыт какой-то дополнительный смысл. Какой? Любой! Практикующие интерпретаторы прекрасно знают, что в каждый текст можно вчитать примерно что угодно: осуждение советской идеологии, имперской политики Древнего Рима, культурной апроприации. Великий поэт давным-давно стал целым универсумом, в котором найдется место любому явлению: и борьбе с царизмом, и оправданию подавления польских восстаний. Как бы то ни было, весьма ироничным оказывается факт, что именем Пушкина вновь пытаются критиковать тех, кто неправильно этим именем распорядился прежде.
⏳До 10 января
#смотритесами
Илья Крончев-Иванов о проекте Кристины Башковой «Это не ты, но так похоже» в пространстве «Салоны Красоты»:
Проект, представленный в недавно открывшемся artist-run space под кураторством художника Романа Круглова, состоит из 13 фотографий и 1 текста. Экспозицию открывает причудливая, напоминающая живопись маньеристов фотография, изображающая искажённый и затейливый осколок реальности, сталкивающий зрителя лицом к лицу с пристальным, но отстранённым взглядом девушки. Но реальности ли? Это не ты, но так похоже.
Суть фотографии Башковой не содержится в её эстетическом содержании, хотя эстетика в ней, безусловно, присутствует. Наиболее важным в ней является то концептуальное пространство, которое образуют между собой визуальные образы, подготовленные художницей. Почему подготовленные? Потому что для Башковой совсем не обязательно, чтобы фотографии были сделаны профессиональной камерой. Некоторые сняты на камеру мобильного телефона, порой случайно. Некоторые обработаны нейросетью. А некоторые вообще не являются авторскими снимками, а были найдены художницей. Например, так в экспозиции появляется изображение с карманного календаря 1985 года, купленного в комиссионном магазине.
Башкова работает с визуальным архивом как с материалом, из которого постфактум, словно конструктор, собирает сложную ризоматическую структуру смыслов. От этого фотография в практике художницы никогда не становится самореферентной. Она, словно дизъюнктивный знак, разъединяет означаемое и означающее, вынося значения в абстрактное концептуальное поле. Поэтому, несмотря на крайнюю фигуративность образов, фотографии Башковой в превосходной степени абстрактны. Это фотография, которая по своей природе сталкивает нас с самым коварным и актуальным вопросом изобразительного искусства — вопросом репрезентации. Что мы видим, когда смотрим на образ? Смотрим ли мы правде в глаза? Или это всё иллюзорность? Видимость? Кажимость? Это то или не то? Это ты или не ты? А ведь так похоже.
Именно эти категории структурного значения (иллюзорность, кажимость, видимость) Башкова выводит в размышление как проблематику. В своём тексте она задаётся вопросами об иллюзорности и условности современной действительности, которая всё больше начинает напоминать абсурдистскую пьесу. Отсутствие логического нарратива и череда повторяемых структур, в которых, словно в ловушках, застревают действующие лица, — вторя этим характеристикам, Башкова организовывает экспозиционный нарратив, который распадается на кусочки и превращается в бессмысленные отношения между героиней фотографий и их реальностью, будь это экстерьер или интерьер. Зрителю остаётся принять на себя роль действующего лица абсурдистской пьесы. Хотя на самом деле не принять эту роль, а скорее сделать вид, что принял. Так как, по мнению художницы, в этой роли мы и так находимся постоянно, проживая нашу сегодняшнюю реальность.
Про этих героев и героинь (то ли своего проекта, то ли абсурдистских пьес, то ли зрителей выставки) Башкова пишет:
«Поиск истины превращается в череду метафорических открытий, где каждый шаг вперёд открывает что-то знакомое, но всегда недосягаемое. Каждая встреча сопровождается осознанием того, что это не совсем то, чего мы ожидали, но в какой-то степени соответствует первоначальному желанию. “Это не счастье, но достаточно близко”, — могут сказать они, став свидетелями момента, который ощущается как радость, хотя и не совсем то же самое. “Это не ты, но так похоже”, — размышляют они, столкнувшись с проблеском эмоции, которая кажется похожей на правду, но никогда не сможет полностью воплотить её. Они всегда называют то, что “почти”, “близко”, “почти-но-не-совсем”. Поступая так, они сталкиваются с вечным конфликтом между тем, что есть, и тем, что могло бы быть, между возможностью и реальностью. Это напряжение определяет их путь: чем больше они пытаются дать название своим переживаниям, тем больше понимают, что язык сам по себе является несовершенным инструментом для передачи сути того, чего они действительно желают».
Куратор: Роман Круглов
⏳8 января 2025 г., Санкт-Петербург, наб. Фонтанки, 84
Илья Крончев-Иванов о проекте Кристины Башковой «Это не ты, но так похоже» в пространстве «Салоны Красоты»:
Проект, представленный в недавно открывшемся artist-run space под кураторством художника Романа Круглова, состоит из 13 фотографий и 1 текста. Экспозицию открывает причудливая, напоминающая живопись маньеристов фотография, изображающая искажённый и затейливый осколок реальности, сталкивающий зрителя лицом к лицу с пристальным, но отстранённым взглядом девушки. Но реальности ли? Это не ты, но так похоже.
Суть фотографии Башковой не содержится в её эстетическом содержании, хотя эстетика в ней, безусловно, присутствует. Наиболее важным в ней является то концептуальное пространство, которое образуют между собой визуальные образы, подготовленные художницей. Почему подготовленные? Потому что для Башковой совсем не обязательно, чтобы фотографии были сделаны профессиональной камерой. Некоторые сняты на камеру мобильного телефона, порой случайно. Некоторые обработаны нейросетью. А некоторые вообще не являются авторскими снимками, а были найдены художницей. Например, так в экспозиции появляется изображение с карманного календаря 1985 года, купленного в комиссионном магазине.
Башкова работает с визуальным архивом как с материалом, из которого постфактум, словно конструктор, собирает сложную ризоматическую структуру смыслов. От этого фотография в практике художницы никогда не становится самореферентной. Она, словно дизъюнктивный знак, разъединяет означаемое и означающее, вынося значения в абстрактное концептуальное поле. Поэтому, несмотря на крайнюю фигуративность образов, фотографии Башковой в превосходной степени абстрактны. Это фотография, которая по своей природе сталкивает нас с самым коварным и актуальным вопросом изобразительного искусства — вопросом репрезентации. Что мы видим, когда смотрим на образ? Смотрим ли мы правде в глаза? Или это всё иллюзорность? Видимость? Кажимость? Это то или не то? Это ты или не ты? А ведь так похоже.
Именно эти категории структурного значения (иллюзорность, кажимость, видимость) Башкова выводит в размышление как проблематику. В своём тексте она задаётся вопросами об иллюзорности и условности современной действительности, которая всё больше начинает напоминать абсурдистскую пьесу. Отсутствие логического нарратива и череда повторяемых структур, в которых, словно в ловушках, застревают действующие лица, — вторя этим характеристикам, Башкова организовывает экспозиционный нарратив, который распадается на кусочки и превращается в бессмысленные отношения между героиней фотографий и их реальностью, будь это экстерьер или интерьер. Зрителю остаётся принять на себя роль действующего лица абсурдистской пьесы. Хотя на самом деле не принять эту роль, а скорее сделать вид, что принял. Так как, по мнению художницы, в этой роли мы и так находимся постоянно, проживая нашу сегодняшнюю реальность.
Про этих героев и героинь (то ли своего проекта, то ли абсурдистских пьес, то ли зрителей выставки) Башкова пишет:
«Поиск истины превращается в череду метафорических открытий, где каждый шаг вперёд открывает что-то знакомое, но всегда недосягаемое. Каждая встреча сопровождается осознанием того, что это не совсем то, чего мы ожидали, но в какой-то степени соответствует первоначальному желанию. “Это не счастье, но достаточно близко”, — могут сказать они, став свидетелями момента, который ощущается как радость, хотя и не совсем то же самое. “Это не ты, но так похоже”, — размышляют они, столкнувшись с проблеском эмоции, которая кажется похожей на правду, но никогда не сможет полностью воплотить её. Они всегда называют то, что “почти”, “близко”, “почти-но-не-совсем”. Поступая так, они сталкиваются с вечным конфликтом между тем, что есть, и тем, что могло бы быть, между возможностью и реальностью. Это напряжение определяет их путь: чем больше они пытаются дать название своим переживаниям, тем больше понимают, что язык сам по себе является несовершенным инструментом для передачи сути того, чего они действительно желают».
Куратор: Роман Круглов
⏳8 января 2025 г., Санкт-Петербург, наб. Фонтанки, 84
#большаятема
Итоги 2024 года: вводные данные. Часть 1:
Входим в последнюю неделю года с неотъемлемой его частью — итогами, рефлексиями и выводами. С завтрашнего дня мы начнем серию публикаций, посвященную итогам опрошенных нами экспертов, которые во многом расширяли и корректировали нашу перспективу на современное российское искусство в этом году. А пока, без лишних спойлеров, собираем воедино ту картину, которую нам представили крупнейшие порталы мирового арт-сообщества.
Уже традиционно каждый международный рекап с итогами начинается с формулы «год был сложным из-за экономических и политических факторов» и продолжается утешающе-гипотетической фразой вроде «несколько признаков дают повод для оптимизма по мере того, как мы вступаем в 2025 год». К первой половине уходящего года Artnet относительно таких признаков писал следующее: «как инфляция, так и процентные ставки имеют тенденцию к снижению и, похоже, будут продолжаться в этом направлении, и политическая неопределенность в значительной степени утихла после того, как более 60 стран провели выборы в этом году». По отчетам с ключевых художественных ярмарок этой осенью такая тенденция, как убеждают нас авторы, намечается.
По оценкам Deloitte, инвестиции UHNWI (Ultra High Networth Individuals)
в искусство и предметы коллекционирования могут вырасти до 2,8 трлн долларов США к 2026 году. С ростом онлайн-транзакций цифровые покупки произведений искусства привлекли новые сегменты покупателей, зачастую ранее неизвестные ключевым галереям и другим двигателям рынка. Тот же Artsy делится статистикой, что средний общий объем продаж на галерею на портале вырос на 15% в годовом исчислении в 2024 году, достигнув самой высокой оценки с 2021 года.
И Artsy, и Artnet отмечают устойчивость онлайн-торговли искусством. В отчете первых галеристы из 68 стран делились, что онлайн-рынки искусства превзошли художественные ярмарки как минимум по возможностям привлечения новых клиентов. В материале «Art Collector Insights», где были опрошены более 2000 коллекционеров по всему миру, заключалось, что молодые коллекционеры все активнее используют онлайн-подход к открытию и коллекционированию произведений искусства. Опросы Art Basel и UBS's 2024 Survey of Global Collecting показывают аналогичную статистику: 80% опрошенных коллекционеров заявили, что все чаще предпочитают покупать произведения искусства онлайн.
Итоги 2024 года: вводные данные. Часть 1:
Входим в последнюю неделю года с неотъемлемой его частью — итогами, рефлексиями и выводами. С завтрашнего дня мы начнем серию публикаций, посвященную итогам опрошенных нами экспертов, которые во многом расширяли и корректировали нашу перспективу на современное российское искусство в этом году. А пока, без лишних спойлеров, собираем воедино ту картину, которую нам представили крупнейшие порталы мирового арт-сообщества.
Уже традиционно каждый международный рекап с итогами начинается с формулы «год был сложным из-за экономических и политических факторов» и продолжается утешающе-гипотетической фразой вроде «несколько признаков дают повод для оптимизма по мере того, как мы вступаем в 2025 год». К первой половине уходящего года Artnet относительно таких признаков писал следующее: «как инфляция, так и процентные ставки имеют тенденцию к снижению и, похоже, будут продолжаться в этом направлении, и политическая неопределенность в значительной степени утихла после того, как более 60 стран провели выборы в этом году». По отчетам с ключевых художественных ярмарок этой осенью такая тенденция, как убеждают нас авторы, намечается.
По оценкам Deloitte, инвестиции UHNWI (Ultra High Networth Individuals)
в искусство и предметы коллекционирования могут вырасти до 2,8 трлн долларов США к 2026 году. С ростом онлайн-транзакций цифровые покупки произведений искусства привлекли новые сегменты покупателей, зачастую ранее неизвестные ключевым галереям и другим двигателям рынка. Тот же Artsy делится статистикой, что средний общий объем продаж на галерею на портале вырос на 15% в годовом исчислении в 2024 году, достигнув самой высокой оценки с 2021 года.
И Artsy, и Artnet отмечают устойчивость онлайн-торговли искусством. В отчете первых галеристы из 68 стран делились, что онлайн-рынки искусства превзошли художественные ярмарки как минимум по возможностям привлечения новых клиентов. В материале «Art Collector Insights», где были опрошены более 2000 коллекционеров по всему миру, заключалось, что молодые коллекционеры все активнее используют онлайн-подход к открытию и коллекционированию произведений искусства. Опросы Art Basel и UBS's 2024 Survey of Global Collecting показывают аналогичную статистику: 80% опрошенных коллекционеров заявили, что все чаще предпочитают покупать произведения искусства онлайн.
#большаятема
Итоги 2024 года: вводные данные. Часть 2:
Среди регионов выделяется Индия, переживающая серьезный подъем страны в международном мире искусства. В последние годы индийские художники наблюдали всплеск международного признания и интереса как к устоявшимся, так и к развивающимся сегментам рынка. Особенно отличаются два автора с наибольшим количеством художественных запросов на Artsy в 2024 году: Макбул Фида Хусейн и Хайед Хайдер Раза, которые отметились важными институциональными проектами вроде Венецианской биеннале и выставок в Музее Искусств Киран Надар в Дели и в Центре Помпиду в Париже. В таком контексте особенно актуальным видится наш большой материал об арт-рынке региона: по ссылке.
Довольно тревожно обстоят дела на вторичном рынке. По данным Artnet’а — за первые шесть месяцев 2024 года было зафиксировано 30-процентное падение продаж на аукционах по сравнению с тем же периодом в 2023 году. В начале года портал отличился серийным материалом арт-детектива Artnet`а Кати Казакиной (которая недавно, в том числе за него, выиграла премию Front Page Award 2024 от Newswomen’s Club of New York). Ее статьи были посвящены метаморфозам, которые претерпели цены на современное искусство в начале этого года: за весну значительно упали показатели даже трехлетней давности (см. кейс с работой «Сестры в розовом» Эммануэля Таку).
Продажи произведений искусства на аукционах в период с 1 января по 30 июня составили чуть более 5 млрд долларов США, что на 29,5% меньше, чем за тот же период 2023 года (источник: Artnet Intelligence Report Mid Year Review 2024). Одной из основных причин этого спада называют нехватку дорогостоящих шедевров, выставленных на продажу, а также практическое отсутствие комплексных представлений «громких» коллекций на рынке.
Продажи произведений искусства на аукционах в США принесли 2,2 миллиарда долларов в первой половине 2024 года, что на 24% меньше, чем за аналогичный период 2023 года. Это третий самый низкий показатель за полугодие за последнее десятилетие, включая затронутый пандемией 2020 год. Великобритания заняла второе место с продажами на сумму 827 миллионов долларов, что на 26% меньше, чем за тот же период прошлого года.
За тем, что происходит на отечественном поле мы следили и продолжаем следить ежедневно — конец года выстроил довольно интригующую ситуацию в частности со вторичным рынком, разрешение которой мы ожидаем наблюдать уже в 2025. Оставайтесь с нами и включайте уведомления, чтобы подводить итоги вместе!
Итоги 2024 года: вводные данные. Часть 2:
Среди регионов выделяется Индия, переживающая серьезный подъем страны в международном мире искусства. В последние годы индийские художники наблюдали всплеск международного признания и интереса как к устоявшимся, так и к развивающимся сегментам рынка. Особенно отличаются два автора с наибольшим количеством художественных запросов на Artsy в 2024 году: Макбул Фида Хусейн и Хайед Хайдер Раза, которые отметились важными институциональными проектами вроде Венецианской биеннале и выставок в Музее Искусств Киран Надар в Дели и в Центре Помпиду в Париже. В таком контексте особенно актуальным видится наш большой материал об арт-рынке региона: по ссылке.
Довольно тревожно обстоят дела на вторичном рынке. По данным Artnet’а — за первые шесть месяцев 2024 года было зафиксировано 30-процентное падение продаж на аукционах по сравнению с тем же периодом в 2023 году. В начале года портал отличился серийным материалом арт-детектива Artnet`а Кати Казакиной (которая недавно, в том числе за него, выиграла премию Front Page Award 2024 от Newswomen’s Club of New York). Ее статьи были посвящены метаморфозам, которые претерпели цены на современное искусство в начале этого года: за весну значительно упали показатели даже трехлетней давности (см. кейс с работой «Сестры в розовом» Эммануэля Таку).
Продажи произведений искусства на аукционах в период с 1 января по 30 июня составили чуть более 5 млрд долларов США, что на 29,5% меньше, чем за тот же период 2023 года (источник: Artnet Intelligence Report Mid Year Review 2024). Одной из основных причин этого спада называют нехватку дорогостоящих шедевров, выставленных на продажу, а также практическое отсутствие комплексных представлений «громких» коллекций на рынке.
Продажи произведений искусства на аукционах в США принесли 2,2 миллиарда долларов в первой половине 2024 года, что на 24% меньше, чем за аналогичный период 2023 года. Это третий самый низкий показатель за полугодие за последнее десятилетие, включая затронутый пандемией 2020 год. Великобритания заняла второе место с продажами на сумму 827 миллионов долларов, что на 26% меньше, чем за тот же период прошлого года.
За тем, что происходит на отечественном поле мы следили и продолжаем следить ежедневно — конец года выстроил довольно интригующую ситуацию в частности со вторичным рынком, разрешение которой мы ожидаем наблюдать уже в 2025. Оставайтесь с нами и включайте уведомления, чтобы подводить итоги вместе!
#чтогдекогда
Итоги 2024: топ-3 текстов от Анастасии Хаустовой
Запускаем серию публикаций, посвященную итогам года. В этот раз решили обратиться к тем, за чьими проявлениями и творчеством мы особенно следили в 2024-м.
Нам было важно отразить авторскую перспективу без каких-либо ограничений, задав рамки лишь затрагиваемым нами хронологическим отрезком и привязке к географии. В данном случае — выбирать можно было любой текст начиная от поста в социальной сети и заканчивая статьей-рецензией. Листайте карточки и знакомьтесь с выборкой нашего автора и эксперта итогов’24 — Анастасии Хаустовой!
Оставляем ссылки на каждый из упомянутых текстов:
1. Эссе «Акция и реакция: метод Бренера» Полины Музыки для веб-зина Spectate
2. Кураторский текст Юлии Тихомировой к групповой выставке «Исихазм/Глоссолалия» в самарской «осси ми»
3. Тексты к выставке студентов MSCA «Основные ингредиенты»
Итоги 2024: топ-3 текстов от Анастасии Хаустовой
Запускаем серию публикаций, посвященную итогам года. В этот раз решили обратиться к тем, за чьими проявлениями и творчеством мы особенно следили в 2024-м.
Нам было важно отразить авторскую перспективу без каких-либо ограничений, задав рамки лишь затрагиваемым нами хронологическим отрезком и привязке к географии. В данном случае — выбирать можно было любой текст начиная от поста в социальной сети и заканчивая статьей-рецензией. Листайте карточки и знакомьтесь с выборкой нашего автора и эксперта итогов’24 — Анастасии Хаустовой!
Оставляем ссылки на каждый из упомянутых текстов:
1. Эссе «Акция и реакция: метод Бренера» Полины Музыки для веб-зина Spectate
2. Кураторский текст Юлии Тихомировой к групповой выставке «Исихазм/Глоссолалия» в самарской «осси ми»
3. Тексты к выставке студентов MSCA «Основные ингредиенты»