Опыт любого времени показывает, насколько христианство не от мира сего и насколько (даже при формальной набожности) люди могут далеки быть от духа Евангелия. А общество — не соответствовать идеалу, который провозглашает.

На земле и не может быть иначе. Но сейчас к тому же в принципе иная обстановка. Когда подавляющее большинство людей вне-религиозное, а государства воинственно светские. Эта тенденция, кстати, проявилась не сейчас и даже не в ХХ веке. В России она шла через Смутное время, Раскол и появление имперской светской идеологии, а затем идей Просвещения. Так что лет четыреста формировалось то, с чем, как некоторые думают, наша Церковь якобы могла и должна была "шутя" справиться за тридцать лет.

И это при том, что само Православие (парадокс) в свою всемирно-историческую победу как раз и не верит. Сей мир будет ненавидеть и гнать христиан. И торжество Царства Божия на земле Церковью осуждено как ересь.

Сами христиане в любом случае должны стремиться творить добро и призывать к добру. Но не ради создания идеального общества, а потому, что верят в спасительность заповедей Божиих и необходимость им следовать. А плоды взойдут в духовном мире и окончательно откроются через воскресение мертвых, преображение и оБожение человеческой природы и вечную жизнь в Царстве Небесном.

Идея, которую неслучайно апостол охарактеризовал: "для иудеев соблазн, для эллинов безумие".

+

Прошу помянуть об упокоении раба Божия Владимира, народного артиста Владимира Михайловича Зельдина..
Владимир Михайлович — двоюродный брат моей бабушки Иры...
Сейчас будут отмечать 110-летие со дня его рождения.
И низкий поклон краеведу из Мичуринска (родины Зельдина) Сергею Леонидовичу Шебеко. Благодаря его трудам и работе тамбовских архивистов, найдена запись в метрической книге, которая прибавила Зельдину ещё год жизни.
Вот текст той самой выписки: "21 февраля 1914 года. Родители: "Московской губернии Сергиева Посада мещанин Михаил Евгениев/ич/ Зельдин и законная его жена Анна Николаев/н/а /в девичестве Попова/, оба православные. Воспреемниками (крестными) стали Личный гражданин города Козлова Константин Константинов/ич/ Попов и жена Евдокия Петров/н/а Попова. Таинство крещения совершил протоиерей Гавриил Иосифович Саввинский (благочинный городского округа) при участии псаломщика-диакона Ефима Троицкого".
Подробности есть на 13-й полосе "Тамбовского курьера" за 5 марта 2024 года.

+

Три последних напутствия свяященномученика Александра Парусникова своим родным незадолго до расстрела:

«Дорогая Саша, спасибо тебе за то счастье, которое ты мне дала. Обо мне не плачь, это воля Божья».

«Дети мои, всех вас целую и крепко прижимаю к сердцу. Любите друг друга. Старших почитайте, о младших заботьтесь. Маму всеми силами охраняйте. Бог вас благословит».

«Мой дорогой Серёжа, прощай. Ты теперь становишься на моё место. Прошу тебя не оставлять мать и братьев и сестёр, и Бог благословит успехом во всех делах твоих. Тоскую по вас до смерти, ещё раз прощайте»..
+

Сегодня в церковном календаре — дата, за само упоминание которой нас критикуют люди, идентифицирующие себя православными. И, рискну предположить, что многие из них действительно таковыми являются. И получше нас.

Вот буквально вчера на радио рассказывали об этом:

Спасибо, вам, за Евангелие, но говорить про расстрелянных в 30-е священников — это же антисоветчина...

Что добавить? Новомученики — самая неизменная рубрика в нашем издании с момента его основания. Хотя мы преркасно отдаем себе отчет в том, что при этом она же — и одна из самых малочитаемых. Чем дальше в будущее, тем больше хочется чтобы в прошлом не было этой страницы.

Все мы видим растущие массы товарищей, которые одно лишь упоминание данной темы считают расшатыванием основ. И, похоже, искренне, ради будущего мира, пытаются редактировать прошлое.

Но так не работает. Историю нужно знать и принять, а то будут те же грабли (пишу это и самому неприятно, какая банальщина вроде бы).

Так чему же нас может научить история мучеников за веру в 20 веке? Ну хотя бы тому, как они относились к той самой власти, от которой претерпивали. Как верные воины XII Молниеносного легиона. Те, кто отрицая языческий Рим, вошли в холодное Севастийское озеро, а не побежали шатать государственность, продавать родину персам и прочее.

А еще тому, что полагаться на благополучение земных княжеств не стоит. Вчера православный царь обещал тебе крест над Святой Софией, сегодня — комиссар сбивает кресты с твоего храма, завтра "Братья и сестры..." в исполнении бывшего семинариста. А что потом? Тут главное ничему не удивляться.

Блаженны те, с кем остается их вера. Как бы трудно это ни было, даже если ты святой. Им, как известно, тоже приходится сомневаться.

@sokolovmedia

Каждый, самый высокопоставленный или гениальный человек, доходя до какого-то предела - видит, что все ничтожно по сравнению с...

С Богом, вечностью, смертью, космосом, чем еще? И для него, как и для самого рядового обывателя, самыми важными вновь становятся внешне совершенно невеличественные вещи.

Для Пушкина, например, последние сутки его жизни - это жалость к жене за то, что ее будут обвинять в его смерти.

Он страшно переживал, что её станут обвинять и травить. И уверенно говорил друзьям, что на ней нет никакой вины.

Поэтому так странно видеть множество осуждений Пушкиной со стороны людей, которые его на словах чуть ли не боготворили. Вроде бы обожатели — однако безо всякого истинного уважения и внимания к его предсмертной воле...

В журнале «Фома» на тему жизни Наталии Николаевны после смерти мужа замечательно написал Алексей Пищулин. Советую прочесть текст или посмотреть видео-версию (есть в публикации).

+

"Доктор Живаго": ключ к разгадке романа -- в стихотворениях "Тетради"

«Гефсиманский сад» это ключ к тому, о чем весь роман Пастернака (Борису Леонидовичу сегодня 135 лет со дня рождения). Сам сюжет «Доктора Живаго» — это личная судьба человека на фоне колоссальных по масштабу исторических событий, его попытка найти любовь и быть любимым, быть честным, сохранить благородство. Загадки истории остаются загадками; жизненный путь содержит неудачи и падения. Прозаическая часть романа начинается смертью (матери героя) и завершается тем, что умирает сам главный герой. Не героически. Не в тюрьме и не на войне. Обычная, "бытовая" смерть. И если бы только этим роман закончился, то от читателя ускользнул бы его смысл. А ключ к этому смыслу — в «Стихотворениях Юрия Живаго». Не смерть доктора Живаго, а именно эта тетрадь и есть настоящий финал. То, что человеку не удается понять и примирить во времени, покрывается в этих бессмертных стихах надеждой на Бога и на вечную жизнь. В Боге ответы на все вопросы. И в итоге получается, что не смертью героя заканчивается книга, а переходом в вечность. Жизнь не кончается. И если для кого-то «Доктор Живаго» остаётся зашифрованным текстом, то ключ к его шифру один — это тетрадь со стихотворениями. Последнее из которых завершается так:

Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь.

Ты видишь, ход веков подобен притче
И может загореться на ходу.
Во имя страшного ее величья
Я в добровольных муках в гроб сойду.

Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко Мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты».

Читать на сайте журнала "Фома"

***
Любого, кто вздыхал о жизни вечной,
Воистину и от души простим --
За близость осени, за разговор сердечный,
За счастье славить Бога вместе с ним,
За тамбур в электричке, где стоим,
И робкий свет на станции конечной.

+

Монахиня Мария (Серафима Николаевна ШЛЕНОВА)
(22 сентября 1937 г. -- 2 февраля 2004 г.)

Ещё её стихи...

Ровно 20 лет назад отвечал на вопрос коллеги по блогосфере:

- Предположим фантастическую ситуацию: у тебя есть возможность стать а) художником б) кинорежиссером в) журналистом, ровно на срок, требуемый для создания одного-единственного произведения. При этом способности, талант и средства прилагаются неограниченно. Каков был бы (ожидался во всяком случае) результат "на выходе"? (В смысле - картина, фильм, репортаж\интервью\аналитическая статья)?

Ответил:
- Так, писателя в списке, увы, нет… Это плохо. Поскольку моя мечта — написать роман, художественно-документальный, под названием “Христиане”. О том, как наши современники выстрадали свою веру, и как эта вера их изменила. Впрочем, на эту тему мог бы быть и сценарий кинокартины, но кино все же слишком многое упрощает, по-моему. Многое останется за кадром…

А журналист – он не может рассчитывать на одно произведение, это совершенно не та профессия.

p.s. Спустя 20 лет не разочаровался в ответе. Но накануне скорого шестидесятилетия останусь, пожалуй, на своём месте, на месте редактора, а не писателя. Куда Бог поставил, там я и нужнее, наверное.

+

Там ещё ведь есть огромный риск и в том, как они перенесут возвращение на Землю. Люди немолодые, к длительному пребыванию в невесомости не готовились, и теперь тема не только в вынужденной робинзонаде, но и в том, как им выжить при благополучном приземлении. И - да - прежнего отношения к драме, которая реально происходит в космосе, не ощущается. "Просто" одно из ряда событий, судя по редким обращениям сми к этой теме.
⬇️⬇️⬇️

Что попало... в интервью. ) Отрывки на память.
Лодочка в Океане и другие советы отца Дмитрия Дудко

Вспоминаю часто встречи с отцом Димитрием Дудко, который при всех ужасных поворотах своей жизни был человеком колоссальной веры. Некоторые вещи, которые он сказал, не просто важны редакторам одного журнала, но для всей православной журналистики имеют значение.

Помню, когда появилась задумка делать просветительский проект, будущий журнал "Фома", я показал ему рубрики. И он увидел, что мы пытаемся в один выпуск загрузить все, начиная от первых философских подходов к вопросу о вере и заканчивая проповедью перед крещением. Помню, как он посмеялся, спросил меня, всерьез ли мы собираемся все это впихнуть в одно издание. И начал говорить:

«Понимаете, Бог — это целый Океан. Он немыслим, необъятен. Он какими только путями не приводит. Бывает, что человек страстно отрицает Бога, кричит буквально о своем атеизме — и сам не догадывается, что ближе ко Христу, чем кто-то, постоянно ходящий в храм. И атеист этот потом сам не узнает, отчего было так, что он не с Богом. И верует.

Мы разве можем это предвидеть? Нет: нам бы только не попасть под слова из Апокалипсиса, где ни холодного человека, ни горячего Господь не отвергает, только того, который “тепл”, то есть равнодушен. Главное, быть неравнодушными. А в остальном — смирение. Не пытайтесь вы быть океаном, будьте хотя бы волной, хотя бы маленькой лодочкой, но которая несет в правую сторону, куда нужно».

И еще он сказал нам: «Я знаю, что для журналистов это часто составляет особую трудность, потому что они привыкли верить себе, но я вам хочу дать такой совет: доверяйте духовникам. Их слово крайне важно». Вот об этом я много сейчас думаю, в связи с вопросам о мыслителях. Часто слова духовников воспринимаются так же легко-критически, как слова светского публициста. Но у них другая цена, они основаны на другом опыте. Это дорогого стоит. И ведь слова того же отца Димитрия — разве я до конца понимал, насколько важные он мне сообщил вещи?..

+

Журнал "Нескучный сад"

Сретение. Иосиф Бродский
Анне Ахматовой

Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: Он — Твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в Нем». — Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. «Слова-то какие…»
И старец сказал, повернувшись к Марии:
«В лежащем сейчас на раменах Твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
терзаема плоть Его будет, Твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око».
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.

16 февраля 1972 года