Эллиниcтика

Как уже упоминалось, исторические развитие, движение и вообще изменение Платоном почиталось за доказательство небытия явления, у которого они замечены. Вот почему в данном случае он как бы высмеивает принцип исторического сочинения, воспроизводя даже его стиль, а конкретно — самого основателя жанра: «Платон … хотел пародировать и критиковать Геродота»; этот приём называется пастиш. В своё время иссл. Ж.-Ф. Прадо после тщательного анализа доказал, что в «Критии» используется особый, отсутствующий в других произведениях Платона словарь, который был философом заимствован не у кого иного как «отца истории».

Тем ироничнее, что позднее исследователи с удивлением рассуждали о «молчании Геродота и Фукидида об Атлантиде», хотя ясно, что «Фукидид … не мог говорить об Атлантиде потому, что в его время она еще не была … задумана».

Собственно, момент с затоплением сам по себе уже говорит о выдуманности всей истории. Уже Фрере замечал: «То, что Платон говорит об этих потопах и их последствиях, нужно ему лишь для придания хоть какой-нибудь видимости правдоподобия сказке об Атлантиде … Так как … в его собственное время не было … и следов острова Атлантида, то ему по требовалось подготовить ответ на неизбежно возникающие вопросы».

В своё время Карл Саган сочинил притчу о некоем персонаже, доказывающим, что у него в гараже запрятан дракон, однако на любые попытки других обнаружить его там находивший отговорки по типу: «да нет, он невидим», «и неслышим тоже», «и не обнаруживаем никакими иными способами». Юдковский, большой её поклонник, комментирует это словами: «плохая гипотеза должна ловко маневрировать, чтобы избежать опровержения», но лучше — заранее предупредить вероятные к себе вопросы. Так Платон и поступил.

Подражая и тем высмеивая историков, философ в то же время действует по принципам, им противоположным: так, по Видалю-Накэ, «Платон спокойно мог исключить Саламин из истории греко-персидских войн», как он поступает в «Законах», «что было немыслимо для Геродота и Фукидида»: «не то, чтобы их история была совершенно лишена идеологического измерения, но существовала определенная черта, которую они не могли переступить».

Впрочем, это верно больше для Фукидида, чем Геродота, который совсем не стеснялся в случае удалённых стран сочинять выдумки, имевшие не исторический, но концептуальный смысл. Кроме прочего, это привело к тому, что позднее новоевропейцы, принявшие некоторые из них за чистую монету, сочинили не имеющую в действительности исторических оснований концепцию первобытного матриархата.

Однако, действительно, Платон, как мы видим, нисколько не уважает «пер­вый закон исто­рии», позднее записанный Цицероном: равно «ни под каким видом не допус­кать лжи … [и] ни в коем слу­чае не боять­ся прав­ды». Зачем он вообще пытается скрыть общеизвестный факт Саламинского сражения? Кого вообще надеется провести таким топорным обманом? Что же, своих современников, конечно, и не пробует, а пишет для других, для будущего: напомню, что в «Государстве» он планировал запретить всё, что может «испортить молодёжь», и, разумеется, историки первыми оказывались в числе таковых.

Там бы преподавалась одна-единственная истинная версия, отредактированная с точки зрения идеологемы Платона, — ну а то, что она прямо противоречила исторической реальности… что же, по похожему принципу обучали и в СССР, и ничего (его, кстати, некоторые исследователи в т.ч. и по этому признаку, хотя не только, полагают самым успешным воплощением «Государства»: об этом ещё будет написано).

Саламин же ему неприятен исключительно потому, что читать далее…

#atlantis
⬅️⬆️ «Где на самом деле находится легендарная Атлантида, которую искали советские подлодки?», 8/18 ➡️

www.group-telegram.com/fr/hellenistics.com/480

1.2K viewsedited  Dec 30 at 15:11

Как уже упоминалось, исторические развитие, движение и вообще изменение Платоном почиталось за доказательство небытия явления, у которого они замечены. Вот почему в данном случае он как бы высмеивает принцип исторического сочинения, воспроизводя даже его стиль, а конкретно — самого основателя жанра: «Платон … хотел пародировать и критиковать Геродота»; этот приём называется пастиш. В своё время иссл. Ж.-Ф. Прадо после тщательного анализа доказал, что в «Критии» используется особый, отсутствующий в других произведениях Платона словарь, который был философом заимствован не у кого иного как «отца истории».

Тем ироничнее, что позднее исследователи с удивлением рассуждали о «молчании Геродота и Фукидида об Атлантиде», хотя ясно, что «Фукидид … не мог говорить об Атлантиде потому, что в его время она еще не была … задумана».

Собственно, момент с затоплением сам по себе уже говорит о выдуманности всей истории. Уже Фрере замечал: «То, что Платон говорит об этих потопах и их последствиях, нужно ему лишь для придания хоть какой-нибудь видимости правдоподобия сказке об Атлантиде … Так как … в его собственное время не было … и следов острова Атлантида, то ему по требовалось подготовить ответ на неизбежно возникающие вопросы».

В своё время Карл Саган сочинил притчу о некоем персонаже, доказывающим, что у него в гараже запрятан дракон, однако на любые попытки других обнаружить его там находивший отговорки по типу: «да нет, он невидим», «и неслышим тоже», «и не обнаруживаем никакими иными способами». Юдковский, большой её поклонник, комментирует это словами: «плохая гипотеза должна ловко маневрировать, чтобы избежать опровержения», но лучше — заранее предупредить вероятные к себе вопросы. Так Платон и поступил.

Подражая и тем высмеивая историков, философ в то же время действует по принципам, им противоположным: так, по Видалю-Накэ, «Платон спокойно мог исключить Саламин из истории греко-персидских войн», как он поступает в «Законах», «что было немыслимо для Геродота и Фукидида»: «не то, чтобы их история была совершенно лишена идеологического измерения, но существовала определенная черта, которую они не могли переступить».

Впрочем, это верно больше для Фукидида, чем Геродота, который совсем не стеснялся в случае удалённых стран сочинять выдумки, имевшие не исторический, но концептуальный смысл. Кроме прочего, это привело к тому, что позднее новоевропейцы, принявшие некоторые из них за чистую монету, сочинили не имеющую в действительности исторических оснований концепцию первобытного матриархата.

Однако, действительно, Платон, как мы видим, нисколько не уважает «пер­вый закон исто­рии», позднее записанный Цицероном: равно «ни под каким видом не допус­кать лжи … [и] ни в коем слу­чае не боять­ся прав­ды». Зачем он вообще пытается скрыть общеизвестный факт Саламинского сражения? Кого вообще надеется провести таким топорным обманом? Что же, своих современников, конечно, и не пробует, а пишет для других, для будущего: напомню, что в «Государстве» он планировал запретить всё, что может «испортить молодёжь», и, разумеется, историки первыми оказывались в числе таковых.

Там бы преподавалась одна-единственная истинная версия, отредактированная с точки зрения идеологемы Платона, — ну а то, что она прямо противоречила исторической реальности… что же, по похожему принципу обучали и в СССР, и ничего (его, кстати, некоторые исследователи в т.ч. и по этому признаку, хотя не только, полагают самым успешным воплощением «Государства»: об этом ещё будет написано).

Саламин же ему неприятен исключительно потому, что читать далее…

#atlantis
⬅️⬆️ «Где на самом деле находится легендарная Атлантида, которую искали советские подлодки?», 8/18 ➡️

BY Эллиниcтика