Эллиниcтика

Подобно тому, как Оруэлл вовсе не «совок» изображал в своей бессмертной антиутопии, но схожие тенденции в своей собственной стране, так же поступал и Толкин, который не одобрял изменений постиндустриального характера и вообще был луддитом, видящим идеалом «старую добрую Англию», отражённую в виде зелёной идиллии Шира. Можно даже сказать, что он противопоставляет хорошую Англию-королевство и дурную её же как империю, выводит στάσις: внутреннее противостояние.

Массы в целом согласны с этим ходом мысли, и, пишет Уорд-Перкинс, «предпочитают читать о вещах, совершенно не подобных знакомым по собственному опыту, как, например, об аскетичных святых поздне- и постримской эпох … Хотя никто не планирует подражать такому святому … Его повадки весьма привлекательны, покуда мы наблюдаем их со стороны».

В точности похожее можно сказать и о множестве других аспектах наступившей после империи эпохе королевств, Средневековье, которое в большинстве случаев фэнтези и воспроизводит: о нём любопытно читать, но кто, всерьёз помыслив, действительно захочет действительно жить в подобном сеттинге? Здесь вспоминается одна из самых первых критических заметок о тех же Star Wars, сделанных в СССР, где, кроме прочего, были такие строки: «Массовый зритель охотно „клюет“ на подобные образчики „искусства“, чтобы потом, выйдя из зала, почувствовать, что за его пределами все-таки спокойнее».

Королевства в плане внешней политики — это больше про личность правителя, и даже договора в их случае заключаются не между странами, но владыками, очень важны личные взаимоотношения последних. Экспансия здесь зачастую даже не нарушает границ, когда устраивается, скажем, личная уния. Порой королевства и вовсе воспринимаются как довольно мирные образования, если и ведущие войны, то только оборонительные или справедливые.

Приобретённым землям, если таковые всё же случаются, они не навязывают никакого образа жизни, но удостаивают автономией, да и вообще не слишком-то централизованы, довольно федеративны, что в наши дни принято видеть скорее положительным явлением… особенно не у себя.

Итак, королевство «знает своё место», различает «своё» и «чужое» и на последнее претендует лишь изредка, в порядке как бы исключения. Империя же мыслит противоположным образом: так, римляне полагали, что их государство вообще не должно знать конца, а его нынешние в любой момент времени границы — явление временное. Как писал Овидий, «земли народов других ограничены твердым пределом; Риму предельная грань та же, что миру дана».

Вот и на TvTropes подмечают, что «центральная определяющая амбиция империи — это власть над миром (галактикой/Вселенной)», «она нацелена на покорение всех своих соседей и превращение через завоевание в единственную сверхдержаву». В конечном итоге империя не приемлет соперников, альтернатив, медленно, но верно прекращая их существование.

Вот почему война — явление империи имманентное, а Pax Romana относится лишь к миру внутри страны, внешние же войны во время неё Рим преспокойно продолжал. По Плутарху, «в Риме Янусу воздвигнут храм с двумя дверями; храм этот называют вратами войны, ибо принято держать его отворенным, пока идет война, и закрывать во время мира. Последнее случалось весьма редко»: согласно собственным словам Октавиана, до его рождения — всего дважды. Без конца воевала и Французская империя, побеждённая в итоге коалицией королевств, а уж об успехах в этом начинании империи Российской достаточно говорит уже сам её размер.

⬅️⬆️ «Почему в фэнтези как правило королевства добрые, а империи злые?», 4/7 ➡️

www.group-telegram.com/fr/hellenistics.com/490

2.7K viewsedited  Feb 4 at 15:33

Подобно тому, как Оруэлл вовсе не «совок» изображал в своей бессмертной антиутопии, но схожие тенденции в своей собственной стране, так же поступал и Толкин, который не одобрял изменений постиндустриального характера и вообще был луддитом, видящим идеалом «старую добрую Англию», отражённую в виде зелёной идиллии Шира. Можно даже сказать, что он противопоставляет хорошую Англию-королевство и дурную её же как империю, выводит στάσις: внутреннее противостояние.

Массы в целом согласны с этим ходом мысли, и, пишет Уорд-Перкинс, «предпочитают читать о вещах, совершенно не подобных знакомым по собственному опыту, как, например, об аскетичных святых поздне- и постримской эпох … Хотя никто не планирует подражать такому святому … Его повадки весьма привлекательны, покуда мы наблюдаем их со стороны».

В точности похожее можно сказать и о множестве других аспектах наступившей после империи эпохе королевств, Средневековье, которое в большинстве случаев фэнтези и воспроизводит: о нём любопытно читать, но кто, всерьёз помыслив, действительно захочет действительно жить в подобном сеттинге? Здесь вспоминается одна из самых первых критических заметок о тех же Star Wars, сделанных в СССР, где, кроме прочего, были такие строки: «Массовый зритель охотно „клюет“ на подобные образчики „искусства“, чтобы потом, выйдя из зала, почувствовать, что за его пределами все-таки спокойнее».

Королевства в плане внешней политики — это больше про личность правителя, и даже договора в их случае заключаются не между странами, но владыками, очень важны личные взаимоотношения последних. Экспансия здесь зачастую даже не нарушает границ, когда устраивается, скажем, личная уния. Порой королевства и вовсе воспринимаются как довольно мирные образования, если и ведущие войны, то только оборонительные или справедливые.

Приобретённым землям, если таковые всё же случаются, они не навязывают никакого образа жизни, но удостаивают автономией, да и вообще не слишком-то централизованы, довольно федеративны, что в наши дни принято видеть скорее положительным явлением… особенно не у себя.

Итак, королевство «знает своё место», различает «своё» и «чужое» и на последнее претендует лишь изредка, в порядке как бы исключения. Империя же мыслит противоположным образом: так, римляне полагали, что их государство вообще не должно знать конца, а его нынешние в любой момент времени границы — явление временное. Как писал Овидий, «земли народов других ограничены твердым пределом; Риму предельная грань та же, что миру дана».

Вот и на TvTropes подмечают, что «центральная определяющая амбиция империи — это власть над миром (галактикой/Вселенной)», «она нацелена на покорение всех своих соседей и превращение через завоевание в единственную сверхдержаву». В конечном итоге империя не приемлет соперников, альтернатив, медленно, но верно прекращая их существование.

Вот почему война — явление империи имманентное, а Pax Romana относится лишь к миру внутри страны, внешние же войны во время неё Рим преспокойно продолжал. По Плутарху, «в Риме Янусу воздвигнут храм с двумя дверями; храм этот называют вратами войны, ибо принято держать его отворенным, пока идет война, и закрывать во время мира. Последнее случалось весьма редко»: согласно собственным словам Октавиана, до его рождения — всего дважды. Без конца воевала и Французская империя, побеждённая в итоге коалицией королевств, а уж об успехах в этом начинании империи Российской достаточно говорит уже сам её размер.

⬅️⬆️ «Почему в фэнтези как правило королевства добрые, а империи злые?», 4/7 ➡️

BY Эллиниcтика