Завораживающе красивое и страшное кино. Неторопливо и медитативно нам показывают жизнь зажиточной семьи. Муж-карьерист пропадает на работе, жена заботится об уюте дома и "райского" сада. Дети могут играть у бассейна, прислуга занимается рутиной, вечером семья ужинает вместе за столом.
Вся эта идиллия находится через забор от концентрационного лагеря Аушвиц в 1943 году, и глава семьи Рудольф Хёсс, его начальник.
В абсолютном шоке мы весь фильм наблюдаем, как Хёсс переживает за любимую работу, старается оптимизировать там процессы, а его жена устраивает вечеринку мужу на день рождения и принимает гостей. Вечный шум лагеря, душераздирающие крики и выстрелы нагнетают тревогу, пока обитатели дома абсолютны глухи и слепы к ужасу, живущему за забором от них
У картины безупречный визуальный стиль подчёркивающий её содержание. Холодные тона, статичные планы, минимализм и чистота в кадре. Камера всегда находится в отдалении от персонажей, отчуждая зрителя и делая его беспомощным свидетелем.
Кино про банальность зла, что творят вовсе не чудовища, а обычные люди, из-за этого ещё страшнее.
Завораживающе красивое и страшное кино. Неторопливо и медитативно нам показывают жизнь зажиточной семьи. Муж-карьерист пропадает на работе, жена заботится об уюте дома и "райского" сада. Дети могут играть у бассейна, прислуга занимается рутиной, вечером семья ужинает вместе за столом.
Вся эта идиллия находится через забор от концентрационного лагеря Аушвиц в 1943 году, и глава семьи Рудольф Хёсс, его начальник.
В абсолютном шоке мы весь фильм наблюдаем, как Хёсс переживает за любимую работу, старается оптимизировать там процессы, а его жена устраивает вечеринку мужу на день рождения и принимает гостей. Вечный шум лагеря, душераздирающие крики и выстрелы нагнетают тревогу, пока обитатели дома абсолютны глухи и слепы к ужасу, живущему за забором от них
У картины безупречный визуальный стиль подчёркивающий её содержание. Холодные тона, статичные планы, минимализм и чистота в кадре. Камера всегда находится в отдалении от персонажей, отчуждая зрителя и делая его беспомощным свидетелем.
Кино про банальность зла, что творят вовсе не чудовища, а обычные люди, из-за этого ещё страшнее.
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from fr
