Вологжане пишут: не то чтобы сотнями, не мешками, но несколько моих любимых, честных, талантливых северных друзей прислали фотографию проекта памятника Сталину, который задумал поставить новый губернатор резных палисадов.
Филимонов.
Сталин там — пожилой мужчина в шинели, сшитой кремлёвскими портнихами, в нетёплой фуражке, с ладонью, утопленной в английском сукне. Физиономически Сталин напоминает Горького в роли Кагановича.
Сталин — генералиссимус. Сталин — победитель. Сталин — владыка мира. Сталин — москвич.
Москвич, не вологжанин.
Рассказывают, что у нового вологодского губернатора Филимонова по всему кабинету, словно иконы, расставлены портреты вождя. Да и сам он, будто Коба: в карнавальном френче, словно не губернатор, а секретарь обкома.
Вологда — снежная, светлая, розовощекая, деревянная, с куполами, колоколами, с синевой Дионисиевых небес, с рыцарским замком Кириллова монастыря, со свободным, тихим, открытым, трудолюбивым людом, с бельём, что до сих пор стирают в полыньях. Вологда — древняя, русская, родная, которая была в одном шаге от того, чтобы стать столицей.
И Сталин в шинели. И обкомовский секретарь во френче.
Ну нравится губернатору Сталин — и чёрт с ним, ставь его. Но не привозного, не московского, не Верховного. А того, молодого, нахального, кудрявого, ухмыляющегося ссыльного, что когда-то на год всего стал частью этого северного мира, этих русских небес, этих рек и озёр, этого нашего мира.
Ну нравится губернатору Сталин — ну поставь Сталина, но Сталина вологодского, близкого, обогретого, накормленного тем русским севером, который умеет и обогреть, и накормить, да и полюбить. Как этот север любил, обогревал и кормил сотни залётных московских чужих, которые на год, на два, а может, и на десять лет становились своими для северной Руси.
Сталин родился в тусклой Грузии. Губернатор нынешний — в морозном Томске. Но рос в Череповце. Сталин вроде бы чужой, а губернатор как бы свой. Но спроси любого вологжанина: а свой ли он губернатор? И нужен ли Вологде московский Сталин?
Но ведь так несложно и самому вернуться к своим — и сделать Сталина своим, близким. Достаточно просто услышать звон этих колоколов, увидеть в небе над Ферапонтово Дионисия, вернуть себе молодость и свою юную Родину.
И вот тогда, помолодев, ставь своего Сталина — но тоже молодого, шального, наглого, не обкомовского, не важного, а красивого молодого мужика, в которого влюблялись все вологодские девки.
Может, тогда они влюбятся и в тебя.
Spring is coming.
Филимонов.
Сталин там — пожилой мужчина в шинели, сшитой кремлёвскими портнихами, в нетёплой фуражке, с ладонью, утопленной в английском сукне. Физиономически Сталин напоминает Горького в роли Кагановича.
Сталин — генералиссимус. Сталин — победитель. Сталин — владыка мира. Сталин — москвич.
Москвич, не вологжанин.
Рассказывают, что у нового вологодского губернатора Филимонова по всему кабинету, словно иконы, расставлены портреты вождя. Да и сам он, будто Коба: в карнавальном френче, словно не губернатор, а секретарь обкома.
Вологда — снежная, светлая, розовощекая, деревянная, с куполами, колоколами, с синевой Дионисиевых небес, с рыцарским замком Кириллова монастыря, со свободным, тихим, открытым, трудолюбивым людом, с бельём, что до сих пор стирают в полыньях. Вологда — древняя, русская, родная, которая была в одном шаге от того, чтобы стать столицей.
И Сталин в шинели. И обкомовский секретарь во френче.
Ну нравится губернатору Сталин — и чёрт с ним, ставь его. Но не привозного, не московского, не Верховного. А того, молодого, нахального, кудрявого, ухмыляющегося ссыльного, что когда-то на год всего стал частью этого северного мира, этих русских небес, этих рек и озёр, этого нашего мира.
Ну нравится губернатору Сталин — ну поставь Сталина, но Сталина вологодского, близкого, обогретого, накормленного тем русским севером, который умеет и обогреть, и накормить, да и полюбить. Как этот север любил, обогревал и кормил сотни залётных московских чужих, которые на год, на два, а может, и на десять лет становились своими для северной Руси.
Сталин родился в тусклой Грузии. Губернатор нынешний — в морозном Томске. Но рос в Череповце. Сталин вроде бы чужой, а губернатор как бы свой. Но спроси любого вологжанина: а свой ли он губернатор? И нужен ли Вологде московский Сталин?
Но ведь так несложно и самому вернуться к своим — и сделать Сталина своим, близким. Достаточно просто услышать звон этих колоколов, увидеть в небе над Ферапонтово Дионисия, вернуть себе молодость и свою юную Родину.
И вот тогда, помолодев, ставь своего Сталина — но тоже молодого, шального, наглого, не обкомовского, не важного, а красивого молодого мужика, в которого влюблялись все вологодские девки.
Может, тогда они влюбятся и в тебя.
Spring is coming.
group-telegram.com/krasovkin/13610
Create:
Last Update:
Last Update:
Вологжане пишут: не то чтобы сотнями, не мешками, но несколько моих любимых, честных, талантливых северных друзей прислали фотографию проекта памятника Сталину, который задумал поставить новый губернатор резных палисадов.
Филимонов.
Сталин там — пожилой мужчина в шинели, сшитой кремлёвскими портнихами, в нетёплой фуражке, с ладонью, утопленной в английском сукне. Физиономически Сталин напоминает Горького в роли Кагановича.
Сталин — генералиссимус. Сталин — победитель. Сталин — владыка мира. Сталин — москвич.
Москвич, не вологжанин.
Рассказывают, что у нового вологодского губернатора Филимонова по всему кабинету, словно иконы, расставлены портреты вождя. Да и сам он, будто Коба: в карнавальном френче, словно не губернатор, а секретарь обкома.
Вологда — снежная, светлая, розовощекая, деревянная, с куполами, колоколами, с синевой Дионисиевых небес, с рыцарским замком Кириллова монастыря, со свободным, тихим, открытым, трудолюбивым людом, с бельём, что до сих пор стирают в полыньях. Вологда — древняя, русская, родная, которая была в одном шаге от того, чтобы стать столицей.
И Сталин в шинели. И обкомовский секретарь во френче.
Ну нравится губернатору Сталин — и чёрт с ним, ставь его. Но не привозного, не московского, не Верховного. А того, молодого, нахального, кудрявого, ухмыляющегося ссыльного, что когда-то на год всего стал частью этого северного мира, этих русских небес, этих рек и озёр, этого нашего мира.
Ну нравится губернатору Сталин — ну поставь Сталина, но Сталина вологодского, близкого, обогретого, накормленного тем русским севером, который умеет и обогреть, и накормить, да и полюбить. Как этот север любил, обогревал и кормил сотни залётных московских чужих, которые на год, на два, а может, и на десять лет становились своими для северной Руси.
Сталин родился в тусклой Грузии. Губернатор нынешний — в морозном Томске. Но рос в Череповце. Сталин вроде бы чужой, а губернатор как бы свой. Но спроси любого вологжанина: а свой ли он губернатор? И нужен ли Вологде московский Сталин?
Но ведь так несложно и самому вернуться к своим — и сделать Сталина своим, близким. Достаточно просто услышать звон этих колоколов, увидеть в небе над Ферапонтово Дионисия, вернуть себе молодость и свою юную Родину.
И вот тогда, помолодев, ставь своего Сталина — но тоже молодого, шального, наглого, не обкомовского, не важного, а красивого молодого мужика, в которого влюблялись все вологодские девки.
Может, тогда они влюбятся и в тебя.
Spring is coming.
Филимонов.
Сталин там — пожилой мужчина в шинели, сшитой кремлёвскими портнихами, в нетёплой фуражке, с ладонью, утопленной в английском сукне. Физиономически Сталин напоминает Горького в роли Кагановича.
Сталин — генералиссимус. Сталин — победитель. Сталин — владыка мира. Сталин — москвич.
Москвич, не вологжанин.
Рассказывают, что у нового вологодского губернатора Филимонова по всему кабинету, словно иконы, расставлены портреты вождя. Да и сам он, будто Коба: в карнавальном френче, словно не губернатор, а секретарь обкома.
Вологда — снежная, светлая, розовощекая, деревянная, с куполами, колоколами, с синевой Дионисиевых небес, с рыцарским замком Кириллова монастыря, со свободным, тихим, открытым, трудолюбивым людом, с бельём, что до сих пор стирают в полыньях. Вологда — древняя, русская, родная, которая была в одном шаге от того, чтобы стать столицей.
И Сталин в шинели. И обкомовский секретарь во френче.
Ну нравится губернатору Сталин — и чёрт с ним, ставь его. Но не привозного, не московского, не Верховного. А того, молодого, нахального, кудрявого, ухмыляющегося ссыльного, что когда-то на год всего стал частью этого северного мира, этих русских небес, этих рек и озёр, этого нашего мира.
Ну нравится губернатору Сталин — ну поставь Сталина, но Сталина вологодского, близкого, обогретого, накормленного тем русским севером, который умеет и обогреть, и накормить, да и полюбить. Как этот север любил, обогревал и кормил сотни залётных московских чужих, которые на год, на два, а может, и на десять лет становились своими для северной Руси.
Сталин родился в тусклой Грузии. Губернатор нынешний — в морозном Томске. Но рос в Череповце. Сталин вроде бы чужой, а губернатор как бы свой. Но спроси любого вологжанина: а свой ли он губернатор? И нужен ли Вологде московский Сталин?
Но ведь так несложно и самому вернуться к своим — и сделать Сталина своим, близким. Достаточно просто услышать звон этих колоколов, увидеть в небе над Ферапонтово Дионисия, вернуть себе молодость и свою юную Родину.
И вот тогда, помолодев, ставь своего Сталина — но тоже молодого, шального, наглого, не обкомовского, не важного, а красивого молодого мужика, в которого влюблялись все вологодские девки.
Может, тогда они влюбятся и в тебя.
Spring is coming.
BY АНТОН ВЯЧЕСЛАВОВИЧ
Share with your friend now:
group-telegram.com/krasovkin/13610