По утрам каждый день, когда не болею, обливаюсь холодной водой. Часто перед поворотом ручки смесителя что-то во мне хнычет. Не-е-ет, пожалуйста, нет, — говорит. Тогда я вспоминаю, зачем собираюсь так жестоко с собой поступить.
Тут можно привести ворох научной литературы про то, почему это полезно, но хнычущую часть меня не волнует научная литература. Но:
Когда происходит какая угодно байда, это стресс.
Когда клиент рассказывает жестокую историю о том, что с ним случилось, это стресс.
Когда в моём тексте не сходятся сюжет и здравый смысл, это стресс.
Жизнь не собирается никого щадить или обращаться бережно, как мама с ребёночком. Нет, жизнь подкидывает всевозможные трудности в самый неподходящий момент. Она действительно несправедлива, холодна, жестока, вот это всё.
Я не хочу бояться трудностей. Я хочу быть к ним готовой. Хочу быть открытой каждому трудному чувству клиента, чтобы помочь; к каждой несостыковке сюжета в книге, чтобы написать.
Так я отвечаю хнычущей части себя, и она соглашается врубить ледяную воду. Она даже говорит: "Да, хорошо. Никакой пощады, пожалуйста!".
И знаете что? Мне уже удаётся ровно дышать и не дёргаться. Постепенно хныканье исчезает, а на смену ему приходит спокойная уверенность. Больше не мёрзну, не боюсь, не хнычу.
По утрам каждый день, когда не болею, обливаюсь холодной водой. Часто перед поворотом ручки смесителя что-то во мне хнычет. Не-е-ет, пожалуйста, нет, — говорит. Тогда я вспоминаю, зачем собираюсь так жестоко с собой поступить.
Тут можно привести ворох научной литературы про то, почему это полезно, но хнычущую часть меня не волнует научная литература. Но:
Когда происходит какая угодно байда, это стресс.
Когда клиент рассказывает жестокую историю о том, что с ним случилось, это стресс.
Когда в моём тексте не сходятся сюжет и здравый смысл, это стресс.
Жизнь не собирается никого щадить или обращаться бережно, как мама с ребёночком. Нет, жизнь подкидывает всевозможные трудности в самый неподходящий момент. Она действительно несправедлива, холодна, жестока, вот это всё.
Я не хочу бояться трудностей. Я хочу быть к ним готовой. Хочу быть открытой каждому трудному чувству клиента, чтобы помочь; к каждой несостыковке сюжета в книге, чтобы написать.
Так я отвечаю хнычущей части себя, и она соглашается врубить ледяную воду. Она даже говорит: "Да, хорошо. Никакой пощады, пожалуйста!".
И знаете что? Мне уже удаётся ровно дышать и не дёргаться. Постепенно хныканье исчезает, а на смену ему приходит спокойная уверенность. Больше не мёрзну, не боюсь, не хнычу.
Открыта всему, что сегодня может случиться.
BY Варя о ментальном здоровье
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts.
from fr
