Warning: mkdir(): No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 37
Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/mbsmolin/--): Failed to open stream: No such file or directory in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Михаил Смолин | Telegram Webview: mbsmolin/8847 -
Во многом он был интеллектуальным одиночкой, который лучше всего выразился в своих текстах. В Л.А. Тихомирова, как мыслителя, надо уметь вчитаться, его стиль изложения надо потрудиться освоить, может быть, даже сжиться с ним, полюбить, и тогда, хотя и далеко не сразу, его тексты раскрывают читателю всю свою содержательность и глубину. Здесь надо отметить эту психологическую особенность при чтении его текстов, которую я неоднократно замечал на себе и на других. Первое прочтение тихомировских текстов давалось многим тяжело, особенно если они начинали с капитальной «Монархической государственности». Я встречал немало людей, которые, так и не осилив этой монографии, делали скоропалительные выводы о Льве Тихомирове как о мыслителе. Причём выводы, как это ни странно, делались самые противоположные: одни начинали почитать его как крупнейшего теоретика, а другие – считать его лишь неярким публицистом, одним из многих. Вкус у первых значительно лучше и характеризует этих людей как более честных, приписывающих «интеллектуальное поражение» себе, а не автору, которого они не смогли понять… Но если человек не оставлял своего желания разобраться в построениях писателя, то каждое новое обращение к его текстам давало всё новые творческие плоды погружения в его мысль и одновременно выработку своего мышления. Лев Тихомиров — мыслитель, который тематически не разбрасывался в своём творчестве. Если начинать читать его последовательно с работы «Почему я перестал быть революционером?» (1888; первой после переосмысления им левых идей) и до «Религиозно-философских основ истории» (1918), «Теней прошлого» (с 1918-го, не закончены) и «В последние дни. Эсхатологическая фантазия» (1920), то понимаешь, что он писатель одной темы. Но зато, быть может, самой главной для настоящего русского писателя. По большому счёту всю свою вторую половину жизни (да и первую нельзя сбрасывать со счетов, как жёсткий умственный искус революцией) он писал одно большое сочинение «Апология христианского взгляда на мир», «главами» которого были книги и статьи о Церкви и религиозных идеях, государстве и рабочем вопросе, нации и обществе и т.д. Интересно, что его, как писателя, почти не интересовала внешняя политика или, точнее, всё то, что выходило за рамки темы «Россия и христианство». Ему никогда не приходило в голову пристёгивать Россию либо к Западу, либо к Востоку, проектировать вселенские проекты объединения всего и вся. Точно так же как сложно его представить посвятившим свою жизнь каким-нибудь отвлечённым темам, никак не связанным ни с его верой, ни с его любовью к Отечеству. Не слишком деятельный во внешней, неинтеллектуальной, сфере своей жизни, во внутреннем своём делании он был удивительно работоспособен. Его многолетний «Дневник» наполнен всевозможными жалобами на здоровье (ревматизм сочленений суставов, доводивший его до обездвиживания, другие болезни) и иными жизненными переживаниями, часто пессимистическими. Но это было только в «Дневнике», не для чужих глаз — для разговора с самим собой. В своих книгах и статьях он был во многом бесстрастен и до конца своих дней интеллектуально служил России, понимая, что больше работает на будущее, чем на разваливающееся на глазах настоящее… Факт существования тысячелетней православной России не был для него скучным недоразумением, требующим революционных перемен или разработки социальных доктрин по её капитальной утилизации. Его удивительная умственная самостоятельность жёстко контрастировала с распространённой тогда интеллектуальной зависимостью от идеологических веяний времени. «Человек нашей интеллигенции, — писал Л.А. Тихомиров, — формирует свой ум преимущественно по иностранным книгам. Он, таким образом, создаёт себе мировоззрение чисто дедуктивное, построение чисто логическое, где всё очень стройно, кроме основания — совершенно слабого. Благодаря миросозерцанию такого происхождения у нас люди становятся способны упорно требовать осуществления неосуществимого или даже не имеющего серьёзного значения, а в то же время оставлять в пренебрежении условия капитальной важности».
Во многом он был интеллектуальным одиночкой, который лучше всего выразился в своих текстах. В Л.А. Тихомирова, как мыслителя, надо уметь вчитаться, его стиль изложения надо потрудиться освоить, может быть, даже сжиться с ним, полюбить, и тогда, хотя и далеко не сразу, его тексты раскрывают читателю всю свою содержательность и глубину. Здесь надо отметить эту психологическую особенность при чтении его текстов, которую я неоднократно замечал на себе и на других. Первое прочтение тихомировских текстов давалось многим тяжело, особенно если они начинали с капитальной «Монархической государственности». Я встречал немало людей, которые, так и не осилив этой монографии, делали скоропалительные выводы о Льве Тихомирове как о мыслителе. Причём выводы, как это ни странно, делались самые противоположные: одни начинали почитать его как крупнейшего теоретика, а другие – считать его лишь неярким публицистом, одним из многих. Вкус у первых значительно лучше и характеризует этих людей как более честных, приписывающих «интеллектуальное поражение» себе, а не автору, которого они не смогли понять… Но если человек не оставлял своего желания разобраться в построениях писателя, то каждое новое обращение к его текстам давало всё новые творческие плоды погружения в его мысль и одновременно выработку своего мышления. Лев Тихомиров — мыслитель, который тематически не разбрасывался в своём творчестве. Если начинать читать его последовательно с работы «Почему я перестал быть революционером?» (1888; первой после переосмысления им левых идей) и до «Религиозно-философских основ истории» (1918), «Теней прошлого» (с 1918-го, не закончены) и «В последние дни. Эсхатологическая фантазия» (1920), то понимаешь, что он писатель одной темы. Но зато, быть может, самой главной для настоящего русского писателя. По большому счёту всю свою вторую половину жизни (да и первую нельзя сбрасывать со счетов, как жёсткий умственный искус революцией) он писал одно большое сочинение «Апология христианского взгляда на мир», «главами» которого были книги и статьи о Церкви и религиозных идеях, государстве и рабочем вопросе, нации и обществе и т.д. Интересно, что его, как писателя, почти не интересовала внешняя политика или, точнее, всё то, что выходило за рамки темы «Россия и христианство». Ему никогда не приходило в голову пристёгивать Россию либо к Западу, либо к Востоку, проектировать вселенские проекты объединения всего и вся. Точно так же как сложно его представить посвятившим свою жизнь каким-нибудь отвлечённым темам, никак не связанным ни с его верой, ни с его любовью к Отечеству. Не слишком деятельный во внешней, неинтеллектуальной, сфере своей жизни, во внутреннем своём делании он был удивительно работоспособен. Его многолетний «Дневник» наполнен всевозможными жалобами на здоровье (ревматизм сочленений суставов, доводивший его до обездвиживания, другие болезни) и иными жизненными переживаниями, часто пессимистическими. Но это было только в «Дневнике», не для чужих глаз — для разговора с самим собой. В своих книгах и статьях он был во многом бесстрастен и до конца своих дней интеллектуально служил России, понимая, что больше работает на будущее, чем на разваливающееся на глазах настоящее… Факт существования тысячелетней православной России не был для него скучным недоразумением, требующим революционных перемен или разработки социальных доктрин по её капитальной утилизации. Его удивительная умственная самостоятельность жёстко контрастировала с распространённой тогда интеллектуальной зависимостью от идеологических веяний времени. «Человек нашей интеллигенции, — писал Л.А. Тихомиров, — формирует свой ум преимущественно по иностранным книгам. Он, таким образом, создаёт себе мировоззрение чисто дедуктивное, построение чисто логическое, где всё очень стройно, кроме основания — совершенно слабого. Благодаря миросозерцанию такого происхождения у нас люди становятся способны упорно требовать осуществления неосуществимого или даже не имеющего серьёзного значения, а в то же время оставлять в пренебрежении условия капитальной важности».
BY Михаил Смолин
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government.
from fr
