«Моя дочь вышла в одиночный пикет и ее задержали в этот же день. Потом приняли закон о дискредитации, а ещё позже был митинг. Было страшно, но мы пошли. Сидеть дома ещё сложнее, как и вообще ничего не делать», — рассказала «Очевидцам» Анна Чагина, альтистка из Томска.
За протесты против войны против нее возбудили уголовное дело о «дискредитации» армии России. На суде она говорила, что убежденная пацифистка. Это правда, на протяжении 25 лет она устраивала акции против военных действий, расклеивала листовки против бомбардировки Югославии еще в 1998 году. Анна до последнего оставалась в России, и покинула страну лишь недавно: «Это буквально был вопрос жизни и смерти».
Большинство наших подписчиков не собираются уезжать. Но не все могут заявить о себе открыто. Поэтому мы публикуем их истории анонимно. Например, художница из Москвы Марина (имя изменено) ходит на процессы над политзаключенными и изображает сцены судебных заседаний:
«Я вижу смелых и сильных людей. Суд — единственное место в России, где можно услышать правду о войне и власти. Если человек пришел на политический процесс, значит, он против войны, против диктатуры. Это возможность заявить свою позицию и встретить таких же людей»
В военное время пережить еще один день, сохранив себя и свои убеждения — это уже сопротивление. Напишите нам, как и где вас застало начало войны. Что вы чувствовали и пережили? Как изменились вы и мир вокруг с тех пор? Если нужно, мы опубликуем ваше письмо анонимно.
«Моя дочь вышла в одиночный пикет и ее задержали в этот же день. Потом приняли закон о дискредитации, а ещё позже был митинг. Было страшно, но мы пошли. Сидеть дома ещё сложнее, как и вообще ничего не делать», — рассказала «Очевидцам» Анна Чагина, альтистка из Томска.
За протесты против войны против нее возбудили уголовное дело о «дискредитации» армии России. На суде она говорила, что убежденная пацифистка. Это правда, на протяжении 25 лет она устраивала акции против военных действий, расклеивала листовки против бомбардировки Югославии еще в 1998 году. Анна до последнего оставалась в России, и покинула страну лишь недавно: «Это буквально был вопрос жизни и смерти».
Большинство наших подписчиков не собираются уезжать. Но не все могут заявить о себе открыто. Поэтому мы публикуем их истории анонимно. Например, художница из Москвы Марина (имя изменено) ходит на процессы над политзаключенными и изображает сцены судебных заседаний:
«Я вижу смелых и сильных людей. Суд — единственное место в России, где можно услышать правду о войне и власти. Если человек пришел на политический процесс, значит, он против войны, против диктатуры. Это возможность заявить свою позицию и встретить таких же людей»
В военное время пережить еще один день, сохранив себя и свои убеждения — это уже сопротивление. Напишите нам, как и где вас застало начало войны. Что вы чувствовали и пережили? Как изменились вы и мир вокруг с тех пор? Если нужно, мы опубликуем ваше письмо анонимно.
In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from fr
