Все же маркетинг и исторический контекст решают. Одно дело «экокожа», «кожзам», «новые материалы», а другое «кирза». Суть одна, зато какая разница восприятия! А меж тем, перед нами настоящая инновация своего времени, которая, на секундочку, брала золото на международных выставках начала XX века (например, в Милане) – тот самый новый материал, который заменял дорогую кожу, не пропускал воду, дышал, и подходил как для гражданского производства, так и для военной отрасли.
И кто же придумал взять грубую ткань, пропитать ее яичным желтком, канифолью и парафином (рецепт кирзы)? Вот этот потрясающий по широте своих интересов и талантов военный - Михаил Поморцев (универсальный ученый, который оставил после себя открытия в области геодезии, химии, ракетостроении, изобретатель авианавигационных приборов. А еще его след есть и в создании первого в мире парашюта Глеба Котельникова, и в истории с созданием искусственного каучука, в которых он участвовал вместе с Владимиром Ипатьевым. В общем – крутой!)
Керзу (так тоже можно называть) Поморцев изобрел в 1904 году, а уже во время Русско-японской войны ткань была использована для пошива опытной партии чехлов для орудий и конской амуниции. В 1913 году Поморцев перешел к сапогам, его гибридные модели на 15% состояли из юфтевой кожи, а голенища были пошиты из заменителя. Но, к сожалению, дальше небольшой партии дело не пошло, не помогла этому даже Первая мировая (а там в какой-то момент были большие проблемы с поставкой нормальных сапог (кирза пришлась бы как раз кстати).
Михаил Поморцев умер в 1916 году, так и не дождавшись широкого применения такого казалось бы выгодного всем (кроме кожаного лобби) изобретения. И кирзу забыли на пятнадцать лет, но в новой стране с новыми приоритетами она пришлась ко двору. В тридцатые годы кирзу усовершенствовали (вместо состава изобретателя использовали синтетический каучук), и пустились сапоги в массовое производство. К концу Великой отечественной кирзачи уже миллионными партиями стояли на службе армии.
Все же маркетинг и исторический контекст решают. Одно дело «экокожа», «кожзам», «новые материалы», а другое «кирза». Суть одна, зато какая разница восприятия! А меж тем, перед нами настоящая инновация своего времени, которая, на секундочку, брала золото на международных выставках начала XX века (например, в Милане) – тот самый новый материал, который заменял дорогую кожу, не пропускал воду, дышал, и подходил как для гражданского производства, так и для военной отрасли.
И кто же придумал взять грубую ткань, пропитать ее яичным желтком, канифолью и парафином (рецепт кирзы)? Вот этот потрясающий по широте своих интересов и талантов военный - Михаил Поморцев (универсальный ученый, который оставил после себя открытия в области геодезии, химии, ракетостроении, изобретатель авианавигационных приборов. А еще его след есть и в создании первого в мире парашюта Глеба Котельникова, и в истории с созданием искусственного каучука, в которых он участвовал вместе с Владимиром Ипатьевым. В общем – крутой!)
Керзу (так тоже можно называть) Поморцев изобрел в 1904 году, а уже во время Русско-японской войны ткань была использована для пошива опытной партии чехлов для орудий и конской амуниции. В 1913 году Поморцев перешел к сапогам, его гибридные модели на 15% состояли из юфтевой кожи, а голенища были пошиты из заменителя. Но, к сожалению, дальше небольшой партии дело не пошло, не помогла этому даже Первая мировая (а там в какой-то момент были большие проблемы с поставкой нормальных сапог (кирза пришлась бы как раз кстати).
Михаил Поморцев умер в 1916 году, так и не дождавшись широкого применения такого казалось бы выгодного всем (кроме кожаного лобби) изобретения. И кирзу забыли на пятнадцать лет, но в новой стране с новыми приоритетами она пришлась ко двору. В тридцатые годы кирзу усовершенствовали (вместо состава изобретателя использовали синтетический каучук), и пустились сапоги в массовое производство. К концу Великой отечественной кирзачи уже миллионными партиями стояли на службе армии.
Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%.
from fr
