Представительница нашей иноагентской популяции Юлия Галямина на своей шкуре наконец-то почувствовала, что значит носить высокое звание "иноагент"!
Принятый закон об иноагентах запрещает иноагентам заниматься просветительской и педагогической деятельностью. Поэтому в Институте общественных наук РАНХиГСа Галямину уведомили об увольнении.
Как и следует пламенной агентессе, Галямина сделала вид, что её преподавательская работа, приносящая ей немалый доход, ничто по сравнению с пламенной борьбой с ненавистным ей режимом. Вот, что заявила Галямина после увольнении из педагогов:
"Мне предложили перейти на непедагогические и ненаучные ставки. Но, очевидно, что это совершенно другая профессия. Я умею учить студентов, но не готова стать, например, специалистом по развитию карьеры, как мне предлагают. Но это не значит, что мне нечем заняться. У меня большие планы в общественной и политической деятельности. Власти сделали всё, чтобы на неё у меня теперь было больше времени".
Представительница нашей иноагентской популяции Юлия Галямина на своей шкуре наконец-то почувствовала, что значит носить высокое звание "иноагент"!
Принятый закон об иноагентах запрещает иноагентам заниматься просветительской и педагогической деятельностью. Поэтому в Институте общественных наук РАНХиГСа Галямину уведомили об увольнении.
Как и следует пламенной агентессе, Галямина сделала вид, что её преподавательская работа, приносящая ей немалый доход, ничто по сравнению с пламенной борьбой с ненавистным ей режимом. Вот, что заявила Галямина после увольнении из педагогов:
"Мне предложили перейти на непедагогические и ненаучные ставки. Но, очевидно, что это совершенно другая профессия. Я умею учить студентов, но не готова стать, например, специалистом по развитию карьеры, как мне предлагают. Но это не значит, что мне нечем заняться. У меня большие планы в общественной и политической деятельности. Власти сделали всё, чтобы на неё у меня теперь было больше времени".
Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war.
from fr
