Однажды Гамлет решил проучить отчима/дядю и поставил “Мышеловку”. Однажды София решила проучить своего отца и поставила феминистскую пьесу, в которой он должен был узнать себя.
Причина, которая заставила Софию нести обиду, как светоч, через десять лет, с одной стороны понятная, а с другой – преувеличенная. Отец написал книгу, отец пренебрег ее дочерними чувствами, отец апроприировал ее девичий опыт и растоптал ее эдельвейсы, поэтому самым лучшим способом мести будет старое доброе око за око. Пьеса за книгу. Невроз за невроз.
Роман делится на несколько смысловых частей. В первой читатель следит за тем, как отец Софии приходит на спектакль, как он разглядывает молодежь, как с самого начала узнает себя в фиолетовой рубашке. Эти главы перемежаются с главами, в которых София ужинает с матерью (по совместительству – бывшей женой отца Софии). Их откровенный разговор идет параллельно с откровенностью на сцене. Страсти накаляются в театре, страсти накаляются в ресторане. Снова припоминаются прежние обиды, а София оказывается вновь в положении маленькой девочки, которая ничего не поняла в отношениях отца и матери. Ей кажется, что она взрослая, но, лелея десять лет свою обиду, она так и осталась там, на Сицилии, где произошло то, что нам предстоит узнать.
Вся история ведет к тому, что Софии нужно поговорить с отцом, им нужно разобраться в том, что произошло. София ждет извинений. Отец ждет годами от нее звонка. Двое обиженных друг на друга, двое гордых. Fucking artists, резонно замечает мать Софии, набираясь вином.
Умело выстроенная ритмика романа держится на эмоциональном напряжении между Софией и ее отцом, а кто же из них лицемер на самом деле, остается на усмотрение читателя. Как и у Шекспира, отец Софи вскакивает в самый кульминационный момент и начинает кричать, узнав себя, к нему бросаются, чтобы успокоить, а пьеса проходит с бурным успехом. Софию называют достойной дочерью талантливого отца, ее “Мышеловка” в их отношениях выглядит скорее фарсом, детским капризом.
Это во всех отношениях хороший роман, в котором каждая сцена прекрасна и наполнена смыслом. Ни одного лишнего героя, ни одной лишней реплики. Кстати, все реплики интересно вплетены в повествование, никак не выделенные в тексте, что в очередной раз напоминает нам, что жизнь – театр, а театр – это жизнь.
Однажды Гамлет решил проучить отчима/дядю и поставил “Мышеловку”. Однажды София решила проучить своего отца и поставила феминистскую пьесу, в которой он должен был узнать себя.
Причина, которая заставила Софию нести обиду, как светоч, через десять лет, с одной стороны понятная, а с другой – преувеличенная. Отец написал книгу, отец пренебрег ее дочерними чувствами, отец апроприировал ее девичий опыт и растоптал ее эдельвейсы, поэтому самым лучшим способом мести будет старое доброе око за око. Пьеса за книгу. Невроз за невроз.
Роман делится на несколько смысловых частей. В первой читатель следит за тем, как отец Софии приходит на спектакль, как он разглядывает молодежь, как с самого начала узнает себя в фиолетовой рубашке. Эти главы перемежаются с главами, в которых София ужинает с матерью (по совместительству – бывшей женой отца Софии). Их откровенный разговор идет параллельно с откровенностью на сцене. Страсти накаляются в театре, страсти накаляются в ресторане. Снова припоминаются прежние обиды, а София оказывается вновь в положении маленькой девочки, которая ничего не поняла в отношениях отца и матери. Ей кажется, что она взрослая, но, лелея десять лет свою обиду, она так и осталась там, на Сицилии, где произошло то, что нам предстоит узнать.
Вся история ведет к тому, что Софии нужно поговорить с отцом, им нужно разобраться в том, что произошло. София ждет извинений. Отец ждет годами от нее звонка. Двое обиженных друг на друга, двое гордых. Fucking artists, резонно замечает мать Софии, набираясь вином.
Умело выстроенная ритмика романа держится на эмоциональном напряжении между Софией и ее отцом, а кто же из них лицемер на самом деле, остается на усмотрение читателя. Как и у Шекспира, отец Софи вскакивает в самый кульминационный момент и начинает кричать, узнав себя, к нему бросаются, чтобы успокоить, а пьеса проходит с бурным успехом. Софию называют достойной дочерью талантливого отца, ее “Мышеловка” в их отношениях выглядит скорее фарсом, детским капризом.
Это во всех отношениях хороший роман, в котором каждая сцена прекрасна и наполнена смыслом. Ни одного лишнего героя, ни одной лишней реплики. Кстати, все реплики интересно вплетены в повествование, никак не выделенные в тексте, что в очередной раз напоминает нам, что жизнь – театр, а театр – это жизнь.
#анастасия #английский
BY Не перевелись ещё
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%.
from fr
