🔖 «Новые люди» внесли в Госдуму законопроект о запрете богослужений в жилых домах. Цели депутаты не скрывают: это очередная ксенофобская мера по борьбе с нелегальными мигрантами – так и говорится в пояснительной записке. Но документ написан так, что ударит не только по мигрантам – и уже вызвал недовольство у христиан и даже в РПЦ.
Ведь далеко не все христиане ходят в церковь – а кое-где этих церквей и вовсе нет.
Конечно, отправить верующих в специально созданное место для молитвы – удобно. Фельдфебеля в вольтеры, а фсбшника – в священники: такая практика присмотра была отработана еще при Сталине (если не проводить более далекие аналогии с Российской империей, где священники были обязаны раскрывать тайну исповеди как государевы люди).
Тем не менее в современной России запрет собираться и молиться дома – для всех людей любых конфессий – мера неслыханная. И под предлогом борьбы с мигрантами государство может поставить под контроль и эту сферу жизни, ведь не секрет, что антивоенные молитвы происходят сейчас в основном не в церквях.
🔖 «Новые люди» внесли в Госдуму законопроект о запрете богослужений в жилых домах. Цели депутаты не скрывают: это очередная ксенофобская мера по борьбе с нелегальными мигрантами – так и говорится в пояснительной записке. Но документ написан так, что ударит не только по мигрантам – и уже вызвал недовольство у христиан и даже в РПЦ.
Ведь далеко не все христиане ходят в церковь – а кое-где этих церквей и вовсе нет.
Конечно, отправить верующих в специально созданное место для молитвы – удобно. Фельдфебеля в вольтеры, а фсбшника – в священники: такая практика присмотра была отработана еще при Сталине (если не проводить более далекие аналогии с Российской империей, где священники были обязаны раскрывать тайну исповеди как государевы люди).
Тем не менее в современной России запрет собираться и молиться дома – для всех людей любых конфессий – мера неслыханная. И под предлогом борьбы с мигрантами государство может поставить под контроль и эту сферу жизни, ведь не секрет, что антивоенные молитвы происходят сейчас в основном не в церквях.
At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements.
from fr
