Вот сюда еще цитаты Павла Флоренского:

«Крест – живое существо, разумное, сознательное, духовное, способное слышать наши молитвы и отзываться на них».
«Крест Честный может даже отождествляться с Господом, по единству Божественной ипостаси Господа… Отсюда понятно, почему в первохристианской иконографии лице Господа изображалось обычно Крестом».

Вышла новая книга

Александр Горбунов. Давид Боровский.
«Молодая гвардия». Стоит 1511 р.

Давид Боровский (1934—2006) — выдающийся театральный художник, без которого не было бы многих шедевров Театра на Таганке и успешных постановок в других театрах. Он определил новое направление в сценическом искусстве, неразрывно связав сценографию с режиссурой. Творчество режиссера теперь невозможно представить без взаимодействия с художником.
Журналист, постоянный автор серии «ЖЗЛ» Александр Горбунов раскрывает Давида Боровского не только как образцового художника-постановщика с непререкаемым авторитетом среди коллег по цеху, но и как глубокую личность, мудрого, благородного человека с тонким чувством юмора и абсолютным иммунитетом на пошлость — и в жизни, и в искусстве.

Заказать книгу с доставкой: [email protected]

Удивительный последний режиссерский курс ГИТИСа, который продолжает играть спектакли по выходу из института. Говорят, билеты сметают в секунду. Я пересмотрел почти все, и многие спектакли мы обсуждали на труппе с нашим курсом театроведов/драматургов в ВШСИ.
Мне очень нравится, как в каждом спектакле студенты ищут способ рассказать о себе, высказаться, проговорить свои неврозы. И в «Вишневом саде» Егора Ковалева, и в «Бесах» Андрея Хисаминова, и в «Алеше Горшке» Ивана Орлова есть необходимость исповеди, личного разговора со зрителем. Немного расскажу о двух последних впечатлениях.

«Чайка» Ильи Зайцева становится размышлением выпускника театрального вуза, нервным диалогом о профессии: каждый студент оказывается Ниной и Костей перед лицом соблазнов и мытарств большого искусства, но и предлагает разговор о том, как быстро условная Нина войдет в состояние условной Аркадиной, как быстро кончается артистическая юность и приходит ремесло, маска, а вместе с ними и выгорание. Страх быстрого выгорания преследует молодежь. Они уже знают о такой перспективе; им Чехов рассказал, а они усвоили. В этом спектакле есть удивительный момент. Фразу «Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее» говорят всей труппой и пишут на стенах, и она внезапно оказывается адресована не от Нины к Тригорину, а от всей труппы – театральной сцене, которую покоряет новое гитисовское поколение. Это трогательное ощущение: сцена, которой молятся, сцена, которая старит, сцена, которая дает славу, утоляет тщеславие и иногда отнимает человечность. В театре так много мученичества. Но сюда по-прежнему хотят взойти. Нина одной рукой, еле живая, носит театральную ширму как свой крест. Кто-то плачет в занавесе. Полуголый артист репетирует чужую роль. На планшет падает софит, напоминая о том, как опасен труд артиста. Это спектакль о том, как любое театральное предприятие, как и пьеса Кости, - это провал.

В спектакле «Вий. Домыслы» Александра Церени изучают природу страха как иррационального чувства, не поддающегося контролю. При том, что в этом пластическом спектакле нет ничего страшного – ведь зло прикидывается добром, внешне добродетельно. Нечисть – это балерины. Страх Хомы Брута от безверия, от веры с горчичное зерно. Зло соблазнительно и манко, у него мощный эротический потенциал, и Хома поддается ему как ребенок - с восторгом первооткрывателя.
Спектакль встает на ноги с неожиданным поворотом: третья ночь Хомы Брута становится финальным диалогом Подколесина и Агафьи Тихоновны, и в спектакль врывается биографическая гоголевская тема. Вялые любовники разговорились, разгорячились, их возбуждает и манит сама возможность быть рядом. Но именно этот восторг соблазна, этот ажиотаж и трясучка дают Подколесину последний повод убежать от женитьбы как от засоса вампира. Что «Вий», что «Женитьба» - это про несчастного Гоголя, который всю свою жизнь боялся женщины, видел в ней демоническое. Люди гибнут в любви, энергия пола в нас необъяснима, немотивированна, нерациональна. Почему мы любим? Почему любовь всегда мучает?

Фото: Люда Лепешинская и Ольга Швецова

https://vk.com/butusovtsy

Вчера ушел в мир иной драматург, прозаик и мемуарист Владимир Арро на 93 году жизни. Пожалуй, это имя мало что говорит современному зрителю, но я уверен в том, что этот писатель навсегда вошел в историю отечественного театра пьесой «Смотрите, кто пришел!» Драма 1980 года, которую играли в полусотне театров страны, зафиксировала типичный конфликт поствампиловской драматургии: традиционная интеллигенция оставляет свои позиции новым королям жизни – обслуживающему персоналу. Эта пьеса имеет легкую связь с «Женитьбой Фигаро» Бомарше. И там, и там главный герой – парикмахер. И там, и там говорится о социальном расслоении, о социальной несправедливости: житейские блага раздаются по праву наследства, по праву рода, а не по праву таланта. И это еще одно позднесоветское выражение вишневосадской проблемы. Дворянские особняки достаются выскочкам, парвеню.
Вампилов своими героями - официантом Димой и парикмахером Наконечниковым – открыл дорогу новым хозяевам жизни, привел новых героев на сценическую площадку. В последние советские десятилетия особое значение – ввиду тотального дефицита – приобретают люди обслуги: директора рынков и гостиниц, автобаз и сервисных мастерских, парикмахеры и продавцы, снабженцы и строители, банщики и массажисты. Все те, которые имеют доступ к неравномерно распределенным, дефицитным общественным благам. Развивается культура социального бартера: ты мне, я тебе (вспомните сцену из фильма «Мимино», какими услилиями, какой серией звонков достается гостиничный номер для Валико Мизандари). Эти нужные, полезные люди обретают статус богов. Они - центр общества.
Главный герой пьесы Арро Гена Королёв по кличке Кинг за три сеанса стрижки на дому получает месячный оклад научного работника советского госучреждения. Его труд дефицитен, а труд ученого – нет. Поэтому Кинг пытается скупить дачу, родовое имение интеллигентной семьи. Правда, имение это получено в сталинское время дедом современных хозяев, писателем Табуновым, которого уже никто не знает и не читает.
Проблема «почему одним всё, а другим ничего» теперь решается путем скупки. Все решают деньги. Но Кинг – не просто парвеню, он идейный. Он, как и Фигаро, разражается сущностным монологом против туфтовых привилегий. Советское общество на словах презирало комфорт, считая его частью буржуазного мещанства, боролось с вещизмом. Брежневский застой заставляет комфорт полюбить. Классовая борьба не закончилась, теперь они приобрела финансовый размах. Классы все время стремятся поменяться местами, и Кинг изувечен презрением к себе. Прав теперь тот, кто может купить. Доступ к комфорту стал высшей формой привилегии. Кинг – апостол комфорта. И он не просто хочет купить дом, он хочет жить рядом с обедневшим, люмпенизированным советским «дворянством», чтобы напоминать о ситуации былого социального неравенства. Бывший раб хочет завести своих рабов: «Господи, годами, десятилетиями вы внушали им, чтó есть возвышенное, а что низменное, к чему нужно приложить свои силы и ум, а чем заниматься позорно, стыдно! А дачки-то… строили!»
Мне кажется, это великая пьеса, достойная стоять в ряду классиков. Жалко, что сегодня ей нет места в репертуаре, она совершенно забыта.

«Пожаром “Вишневого сада”» назвал один из критиков [Эммануил Бескин] «Лизистрату» в постановке Немировича-Данченко. Отвечая мимоходом в газетном интервью, Немирович-Данченко охотно подхватил эту метафору: «Сад сгореть может, но почва — никогда».

© Виталий Виленкин. Вл. И. Немирович-Данченко: Очерк творчества. 1941

Интересный и нужный прецедент.

В Таджикистане будет построен русский драматический театр имени В. Маяковского [видимо, в том числе и за российские деньги].

В целях обеспечения функционирования Театра будет создано новое юридическое лицо, учредителями которого выступят министерства культуры двух стран. Назначение художественного руководителя и заместителя директора Театра по финансовым вопросам из числа граждан Российской Федерации и ведение репертуарной политики будет также осуществляться по согласованию двух сторон.

Блог для молодых критиков «Старт Ап» больше не будет поддерживаться СТД РФ. Я вел его 12 лет, мы с Дмитрием Мозговым придумали его в рамках программы для поддержки молодых деятелей театра. Смысл блога в том, чтобы создать открытые двери для молодых критиков со всей страны. Я собирал такие тексты, их редактировал, затем мы это публиковали, применяли все усилия для того, что текст дошел до читателя. За 12 лет через этот механизм прошло много авторов, с тех пор многие из них стали хорошо известны. Поэтому я говорю всем огромное спасибо. Но я не хочу закрывать эту страницу. Я считаю, что в результате колоссального сокращения пространства для профессиональной театральной критики я не могу позволить себе просто забыть.
Я принимаю решение продолжать это делать на своих блогерских ресурсах. В этом смысле ничего не меняется, разве что теперь это я буду делать бесплатно. Я считаю своей миссией выпускать в свет новых людей, пытающихся говорить о театре, передавать знание и профессию. Это мое призвание, послушание. Лично для меня важно, что профессия оставалась, была значимой, звучала, была нужной. Поэтому я готов по-прежнему читать тексты начинающих авторов, редактировать их, доводить до ума, размещать их у себя и распространять для тех, у кого есть потребность читать их. Тем самым рекламируя и театр, и тех, кто о нем готов писать.