Избавившись от зависимости от тоталитарного русского газа и нефти, «зелёная» Европа на всех парах влетает в новую кабалу.
Внезапно оказалось, что для производства электромобилей, ветряков и панелей (да и любой современной штуки с электроникой, аккумулятором или магнитом) необходимо много специфических материалов — редких земель, цветных и редких металлов, графита. Зачастую монопольный поставщик этого сырья, а чаще уже готовых изделий, сделанных из него, — китайские компании.
Зависимость эта не самая приятная. Китайский бизнес намного агрессивнее уступчивой «Роснефти» или «Газпрома», готового платить любые, самые немыслимые штрафы, выписанные Стокгольмским арбитражем.
Разбавить монополию китайцев в тех же РЗМ страны развитого мира пытаются лет 15. Однако значимых успехов на этом поприще так и не достигли.
Имея выстроенную индустрию и доминирование на рынке, китайцы могут годами демпинговать, выдавливая конкурентов, а потом за несколько месяцев взрывного роста цен окупить годы работы в ноль.
Избавившись от зависимости от тоталитарного русского газа и нефти, «зелёная» Европа на всех парах влетает в новую кабалу.
Внезапно оказалось, что для производства электромобилей, ветряков и панелей (да и любой современной штуки с электроникой, аккумулятором или магнитом) необходимо много специфических материалов — редких земель, цветных и редких металлов, графита. Зачастую монопольный поставщик этого сырья, а чаще уже готовых изделий, сделанных из него, — китайские компании.
Зависимость эта не самая приятная. Китайский бизнес намного агрессивнее уступчивой «Роснефти» или «Газпрома», готового платить любые, самые немыслимые штрафы, выписанные Стокгольмским арбитражем.
Разбавить монополию китайцев в тех же РЗМ страны развитого мира пытаются лет 15. Однако значимых успехов на этом поприще так и не достигли.
Имея выстроенную индустрию и доминирование на рынке, китайцы могут годами демпинговать, выдавливая конкурентов, а потом за несколько месяцев взрывного роста цен окупить годы работы в ноль.
At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea.
from fr
