«Семя священного инжира» — доступное кино, которое живет с нами в одно время. Иранская оптика болезненно близка, ее образы зеркалятся с нашей повседневностью, а режиссерский свет пробивается через цензуру и свободолюбивые крики. И если иллюзорные фильмы Панахи и Киаростами завораживают своим исключительным киноязыком, то Расулоф предельно четко выводит зрителя на открытый и драматический диалог, по пунктам докладывает о положении дел.
Почти трехчасовой хронометраж совсем не изматывает, дает возможность разглядеть трещины одной маленькой семьи/целого народа со всех сторон. «Священный инжир» прорастает в детальный и тягостный портрет человека, каждый день предстающего перед радикальным выбором. В стороне остаются слепые мученики и вечно думающие пустословы. Вместо синей краски — кровь от выстрела дробью. Вместо ночевки с подругой — заточение в тюремных камерах. Третьего не дано.
А еще это изнурительно темное кино о поисках света и справедливости. Без срока годности, судебных досье и территориальной принадлежности. Пугающе универсальное, целительное и свободное высказывание, сделанное в условиях мертвой тишины и запрета.
«Семя священного инжира» — доступное кино, которое живет с нами в одно время. Иранская оптика болезненно близка, ее образы зеркалятся с нашей повседневностью, а режиссерский свет пробивается через цензуру и свободолюбивые крики. И если иллюзорные фильмы Панахи и Киаростами завораживают своим исключительным киноязыком, то Расулоф предельно четко выводит зрителя на открытый и драматический диалог, по пунктам докладывает о положении дел.
Почти трехчасовой хронометраж совсем не изматывает, дает возможность разглядеть трещины одной маленькой семьи/целого народа со всех сторон. «Священный инжир» прорастает в детальный и тягостный портрет человека, каждый день предстающего перед радикальным выбором. В стороне остаются слепые мученики и вечно думающие пустословы. Вместо синей краски — кровь от выстрела дробью. Вместо ночевки с подругой — заточение в тюремных камерах. Третьего не дано.
А еще это изнурительно темное кино о поисках света и справедливости. Без срока годности, судебных досье и территориальной принадлежности. Пугающе универсальное, целительное и свободное высказывание, сделанное в условиях мертвой тишины и запрета.
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred."
from fr
