Трансфер. Вариации. (продолжение) (3/1) Технократы и Транзит
Технократический проект будущего вышел на повестку дня в путинской России не с приходом С.Кириенко в администрацию Президента в 2016 году, когда произошла его медийная маркировка «молодыми технократами», а в 2007 году, когда уже запланированное для первого фронтмена консервативного проекта (силовика С.Иванова) место «в тандеме» неожиданно занял Д.Медведев. Медведев тогда и стал отправной точкой сборки нового технократического проекта будущего страны, а его маркером стала идея модернизации. Неожиданная рокировка, борьба за власть двух команд, события 2011 года, «болотные» протесты и их «слив» были внутренне связаны именно с конкуренцией двух основных проектов будущего.
Сейчас фигура Д.Медведева стремительно уходит в прошлое (его ждет руководство Конституционным Судом) и навсегда ассоциируется с неудачей 2011 года, но это не отменяет стремления довести технократический проект до реализации, поскольку именно с ним, прежде всего, все ещё продолжают связывать в России надежды на перемены к лучшему, модернизацию и вписывание страны в мировой глобальный технологический контекст, без которого о благосостоянии народонаселения и политической стабильности говорить не приходится. Именно технократический проект «Медведев 2.0» остается основным держателем акций России будущего и от его исхода во многом зависят результаты транзита.
В политическое измерение проект «Медведев 2.0» должен выйти на транзитном параде выборов в Государственную думу первым из конкурентов. Возглавить его, как и список кандидатов в депутаты, должен главный репутационный тяжеловес-технократ С.Собянин, в формате сначала нового технократического общественного движения (на базе «Лидеров России»), затем и избирательного блока, партии (с утилизацией для этого «Партии роста»). В случае успеха на выборах в Госдуму Собянин возглавит и правительство.
Роль премьера в России – всегда роль технократа. Собянин, как успешный, деидеологизированный, аполитичный и непубличный администратор ситуативного союза клановых и технократических команд и корпораций в субгосударстве-метрополии Москва, изначально лучше всего подходил на роль нового «слабого звена» в правящем тандеме. Именно в таком качестве его и выводили на нужную политическую орбиту.
Однако, никакого «тандема», неизбежно переходящего в противостояние, больше допускать не будут, и это первая проблема Собянина. Вторая вытекает из первой – в более сложном, полицентрическом узоре России будущего, состоящего из сочетания нескольких его проектов, конструктивно конкурирующих между собой, куда более, чем тихое удобство использования в тандеме, востребована способность транслировать месседжи обществу и элитам, быть флагом, олицетворением всего проекта.
Весомую управленческую компетентность фигура Собянина в Проект внесет, но как бы молча, как «черная дыра», центр притяжения, а не медийная звезда. Он ни в какой мере не спикер реформ, долгожданный «Лавров от экономики», способный на камеру объяснить и оправдать происходящее, а именно этот образ более всего востребован сейчас для роли премьера. Роль технократического фронтмена, ключевую для успеха всего проекта, должен сыграть другой.
Трансфер. Вариации. (продолжение) (3/1) Технократы и Транзит
Технократический проект будущего вышел на повестку дня в путинской России не с приходом С.Кириенко в администрацию Президента в 2016 году, когда произошла его медийная маркировка «молодыми технократами», а в 2007 году, когда уже запланированное для первого фронтмена консервативного проекта (силовика С.Иванова) место «в тандеме» неожиданно занял Д.Медведев. Медведев тогда и стал отправной точкой сборки нового технократического проекта будущего страны, а его маркером стала идея модернизации. Неожиданная рокировка, борьба за власть двух команд, события 2011 года, «болотные» протесты и их «слив» были внутренне связаны именно с конкуренцией двух основных проектов будущего.
Сейчас фигура Д.Медведева стремительно уходит в прошлое (его ждет руководство Конституционным Судом) и навсегда ассоциируется с неудачей 2011 года, но это не отменяет стремления довести технократический проект до реализации, поскольку именно с ним, прежде всего, все ещё продолжают связывать в России надежды на перемены к лучшему, модернизацию и вписывание страны в мировой глобальный технологический контекст, без которого о благосостоянии народонаселения и политической стабильности говорить не приходится. Именно технократический проект «Медведев 2.0» остается основным держателем акций России будущего и от его исхода во многом зависят результаты транзита.
В политическое измерение проект «Медведев 2.0» должен выйти на транзитном параде выборов в Государственную думу первым из конкурентов. Возглавить его, как и список кандидатов в депутаты, должен главный репутационный тяжеловес-технократ С.Собянин, в формате сначала нового технократического общественного движения (на базе «Лидеров России»), затем и избирательного блока, партии (с утилизацией для этого «Партии роста»). В случае успеха на выборах в Госдуму Собянин возглавит и правительство.
Роль премьера в России – всегда роль технократа. Собянин, как успешный, деидеологизированный, аполитичный и непубличный администратор ситуативного союза клановых и технократических команд и корпораций в субгосударстве-метрополии Москва, изначально лучше всего подходил на роль нового «слабого звена» в правящем тандеме. Именно в таком качестве его и выводили на нужную политическую орбиту.
Однако, никакого «тандема», неизбежно переходящего в противостояние, больше допускать не будут, и это первая проблема Собянина. Вторая вытекает из первой – в более сложном, полицентрическом узоре России будущего, состоящего из сочетания нескольких его проектов, конструктивно конкурирующих между собой, куда более, чем тихое удобство использования в тандеме, востребована способность транслировать месседжи обществу и элитам, быть флагом, олицетворением всего проекта.
Весомую управленческую компетентность фигура Собянина в Проект внесет, но как бы молча, как «черная дыра», центр притяжения, а не медийная звезда. Он ни в какой мере не спикер реформ, долгожданный «Лавров от экономики», способный на камеру объяснить и оправдать происходящее, а именно этот образ более всего востребован сейчас для роли премьера. Роль технократического фронтмена, ключевую для успеха всего проекта, должен сыграть другой.
BY Канал визионера
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. Since January 2022, the SC has received a total of 47 complaints and enquiries on illegal investment schemes promoted through Telegram. These fraudulent schemes offer non-existent investment opportunities, promising very attractive and risk-free returns within a short span of time. They commonly offer unrealistic returns of as high as 1,000% within 24 hours or even within a few hours. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from fr
