Кросс-жанровый дебют о бабушках и внучках, московских окраинах, детективах 90-х, забвении и скорби, возвращающей память. Молодая писательница, похоронив бабушку, обнаруживает, как мало письменных свидетельств остается о жизни женщин. Ключом к их общему стертому опыту становятся постсоветские женские и детские детективы. За дело берется альтер-эго героини Дора Помидорова — бывшая сыщица, которой судьба подкидывает новое расследование. Чтобы узнать правду, героиням предстоит столкнуться с историей Ореховской ОПГ, зависимостью, пропавшей иконой «Всех скорбящих Радость» и одной амбициозной литературной агенткой.
Переключаясь между рамками автофикшна, эссеистики, «иронического» и детского детектива, авторка размышляет о скорби, мемориальной и похоронной культуре, замолчанном женском опыте и исследует феномен жанровой литературы, одновременно создавая и комментарий к ней, и ее отражение — памятник горячо любимым бабушкой книгам в мягких обложках.
Кросс-жанровый дебют о бабушках и внучках, московских окраинах, детективах 90-х, забвении и скорби, возвращающей память. Молодая писательница, похоронив бабушку, обнаруживает, как мало письменных свидетельств остается о жизни женщин. Ключом к их общему стертому опыту становятся постсоветские женские и детские детективы. За дело берется альтер-эго героини Дора Помидорова — бывшая сыщица, которой судьба подкидывает новое расследование. Чтобы узнать правду, героиням предстоит столкнуться с историей Ореховской ОПГ, зависимостью, пропавшей иконой «Всех скорбящих Радость» и одной амбициозной литературной агенткой.
Переключаясь между рамками автофикшна, эссеистики, «иронического» и детского детектива, авторка размышляет о скорби, мемориальной и похоронной культуре, замолчанном женском опыте и исследует феномен жанровой литературы, одновременно создавая и комментарий к ней, и ее отражение — памятник горячо любимым бабушкой книгам в мягких обложках.
During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation.
from fr
