Социологические опросы на Украине свидетельствуют о том, что телемарофону, который объединил эфиры сразу нескольких СМИ, верит всего 18% респондентов. Об этом свидетельствуют итоги исследования Фонда «Деминициативы», проведенные совместно с центром Разумкова. Порядка 35% не видят смысла в этом пропагандистском проекте вообще, еще 15% скорее согласны с этим тезисом.
Получается, что более половины опрошенных в той или иной степени не доверяют телевизионному детищу Банковой, которое должны было приучить украинцев думать так, как это нужно Владимиру Зеленскому и его команде.
Напомним, что по данным украинских СМИ с начала года из государственного бюджета Украины на национальный телемарафон потратили почти 640 млн гривен (свыше 1,4 млрд рублей). Такая «дорогая правда» не раз вызывала критику у украинцев, которые и без социологических опросов не скрывают в социальных сетях своего отношения к проекту. Если сильно смягчить содержимое их комментариев, то можно сказать, что бесконечный поток идеологически выверенного и цензурированного контента за два с половиной года им сильно надоел.
Зато он точно не надоел Киеву и его кураторам, о чем говорил недавно новый министр культуры Незалежной Николай Точицкий. Тот заявил, что телемарафон «был, есть и будет».
Социологические опросы на Украине свидетельствуют о том, что телемарофону, который объединил эфиры сразу нескольких СМИ, верит всего 18% респондентов. Об этом свидетельствуют итоги исследования Фонда «Деминициативы», проведенные совместно с центром Разумкова. Порядка 35% не видят смысла в этом пропагандистском проекте вообще, еще 15% скорее согласны с этим тезисом.
Получается, что более половины опрошенных в той или иной степени не доверяют телевизионному детищу Банковой, которое должны было приучить украинцев думать так, как это нужно Владимиру Зеленскому и его команде.
Напомним, что по данным украинских СМИ с начала года из государственного бюджета Украины на национальный телемарафон потратили почти 640 млн гривен (свыше 1,4 млрд рублей). Такая «дорогая правда» не раз вызывала критику у украинцев, которые и без социологических опросов не скрывают в социальных сетях своего отношения к проекту. Если сильно смягчить содержимое их комментариев, то можно сказать, что бесконечный поток идеологически выверенного и цензурированного контента за два с половиной года им сильно надоел.
Зато он точно не надоел Киеву и его кураторам, о чем говорил недавно новый министр культуры Незалежной Николай Точицкий. Тот заявил, что телемарафон «был, есть и будет».
READ MORE Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts.
from fr
