Духовная жизнь это реальность, в которой душа оказывается после смерти тела. Тело человека – гениальный Божий инструмент, годный для приобретения смирения. Все ограничения в жизни, так или иначе, связаны с его возможностями, с законами физической жизни. Хочешь или не хочешь, протестуй – не протестуй, в теле болеешь, стареешь и умираешь. Желающие спасения противоборствуют ему, смиряются от его немощи, приобретают в нём верность Богу. И собираясь в «малое стадо» (Лук.12:32), таким образом, становятся гражданами Царства Небесного.
Земная жизнь – просто выделенное время. Для познания, определения, выбора своего места в вечности… «В малом был верен, возьми в управление десять городов» (Лук.19:17). Неверные же и бесчинные в плоти присовокупляются миру бесовскому

Не бывает бремени вещей, но есть бремя суетного ума, привязанного к вещам. И чем глубже эта привязанность, тем меньше места для жизни. Ибо есть живые и мёртвые… У Бога – Источника жизни, живы все… Но можно и при продолжении своего физического функционирования оказаться ходячим мертвецом. Вовсе не из-за своих телесных кондиций. Мёртвым человека делает душа, сознательно отвернувшаяся от Бога, и предпочетшая Ему материальные блага и плотские удовольствия.

Откуда-то из преисподней, из конца восьмидесятых, как бес из табакерки, вылез Кашпировский, доморощенные ведьмы и чародеи вновь, как когда-то в девяностые, устраивают свои съезды и «фестивали, в силовых структурах ширится неоязычество, на федеральных телеканалах публикуются гороскопы… Мутная история. Разного рода «инфернальщина» особенно ярко проявляется в её судьбоносные переломные моменты, согласно исследованию немецкого философа Эрнста Юнгера. Как в России в прошлом веке с её революциями и «перестройкой», с приходом нацистов в Германии, в нынешней Украине… Массовое умопомрачение с оккультным подтекстом – неотъемлемая деталь подобного рода «достижений». Прежде, чем разрушить государство, требуется тотальное разрушение общественного сознания. И одних человеческих усилий в этом деле оказывается недостаточно.
Жажда Бога, стремление к истине – естественная потребность человека. Но если лень думать и трудится, нет навыка молитвы, а вместо свидетельства о Христе, лишь невнятное бормотание, лукавство и лицемерие, люди вместо Бога выбирают для себя ядовитую духовную сивуху.

Почему у кого-то «любовь никогда не перестаёт» (1Кор.13:8), а у других «с глаз долой – из сердца вон»? Оттого, что всё земное поверхностно и недолговечно. Лишь у душ, обращённых, к Богу любовь не прекращается. Молитва есть проявление любви. И потому только «намоленные» отношения становятся долгими и прочными, не завися от обстоятельств, расстояний и даже от физической смерти.

Господь, как неизвестный художник, не подписывает Свои творения. Но ценящие прекрасное, ищущие Творца, обретают Его и веру. Безбожники же только пользуются творением... Разбазаривают ресурсы, присваивают труды, приписывают заслуги… Они бунтуют, воюют, воруют, пытаются подправить картину мира своими безобразными каракулями. «Будете, как боги» (Быт3:5), - обещал им змей. Но они стали, как хамы в коммунальной квартире, присвоив себе божественное величие.

Крест, как пересечение веры и верности – знак послушания Богу. И чем твёрже вера по вертикали, тем надёжнее жизнь по горизонтали

Лицемерие – разница между внешним поведением и внутренним содержанием человека. Лицемеры это «гробы окрашенные полные костей мертвых и всякой нечистоты» (Матф.23:27), мотивированные гордостью, тщеславием, материальной выгодой... Однако вместе с мотивацией утрачивающие и внешнее благообразие. Чем привычнее, зависимей, незначительнее человек рядом, тем в большей мере «всякая нечистота» становится проявлением чьей-то лживой лукавой неприглядной сущности.

Актёры с «нейтральными лицами» - находка для режиссера. Это «специалисты широкого профиля», лепить из которых можно кого угодно, - трагиков и комиков, положительных героев и отрицательных, и Мефистофеля, и Сусанина, как из Шаляпина в классической опере...
Так и в духовной жизни есть люди изначально с «нейтральными душами», равно способные к взаимоисключающим поступкам. Это люди, предрасположенные к послушанию. И таковым особенно важно попасть к «правильному режиссёру». «Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1Кор.9:22), - податливость Павла воле Божией превратила его из Савла в первоверховного апостола.

«Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее» (Еф.5:29). Так поступают желающие жить. Желающие жить вечно питают свою душу. Ненавидящие свою душу морят её молитвенным голодом.

Мудрость жизни в её простоте. Верное решение всегда просто. Но только это не простота, которая «хуже воровства», со свойственным ей примитивным упрощением. Простота мудрости в ясности видения, в гармонии состава, в цельности содержания, в единстве сложного и многогранного, делающего его простым и доходчивым. В простоте есть полнота и завершенность. Бог прост.

Радость о правде – состояние человека жаждущего правды в своей жизни, взыскивающего её в своём сердце, остро переживающего из-за чувства собственной неправоты. «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Матф.5:6). Однако попытки поиска правды исключительно вовне неизбежно искажают чувство справедливости, плодят бесплодную спорливость и самоубийственную воинственность. «Не будь вельми (слишком) прав» - гласит известная святоотеческая формула. Человек бывает прав настолько, насколько способен признавать собственное не правомочие.

Из себя можно выйти, и можно вернуться – придти в себя, походя выражая своё негодование. Но люди смиренные редко позволяют себе такие перемещения. Они в диалоге с совестью реагируют, действуют, трудятся, и скромно полагая, что этого недостаточно, не выходят из себя и не теряют своего мирного духа. Тот, кто не в духе, в противостоянии с совестью. Внешняя агрессия – следствие его. «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Посредством искоренения собственного эгоизма...

«Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» (Лук.18:8). Тупость в восприятия духовного – характерная черта современного человека. И она не может не вызывать апокалипсического настроения. Речь не об индивидуальной невосприимчивости в результате свободного внутреннего выбора. Клиповое сознание пользователя интернета в принципе не допускает такого выбора. Мир обыденности трансформируется в виртуальный мир, места для Бога в котором уже не остаётся. Христос задаёт Свой риторический вопрос в перспективе на будущее… Когда он сделается реально риторическим, всякое будущее прекратится.

Рациональный приземлённый посюсторонний человек, сталкиваясь в жизни со сверхрациональным, ужасается… Всё запредельное трансцендентное ввергает его в ступор. Причём, не только зло, но и добро. Он живёт в мире, в коем смерть вынесена вообще куда-то скобки... Равно, как и Бог… Его бог – комфорт. И всё, что разрушает его рукотворного идола, неизбежно родит чувства отторжения и агрессии. И потому «не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Матф.7:6). Подлинное добро не назойливо. Оно не навязывается, ведёт себя скромно, соразмеряет свои силы и возможности. Так что и греческое слово martis переведенное, как «мученик», следовало бы переводить дословно – «свидетель».

«Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям» (Матф.5:13). Невозможно разложить общество, не разложившись самому. Оно разлагается, начиная с головы, когда его элита – нравственные пигмеи с широкими правами, привилегиями и амбициями. Не нужно обольщаться: если ты при должности, но как бы никому ничего не должен, ты, как соль уже не годен, и твоя значимость - иллюзия. Можешь и дальше производить впечатление, произносить пафосные речи… Но! «Текел - ты взвешен на весах и найден очень легким» (Дан.5:27).

«Правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе (Иоан.4:17-18). Легко говорить о себе свойственно человеку либо с чистой совестью, либо с её отсутствием. Самарянке не просто далось её признание. Но оно преобразилось в парадоксальную возможность беседы со Христом. А это удел чистых душ... Целомудрие - не только сохранённая, но и восстановленная чистота. Человек есть то, что он любит, в пользу чего в критический момент делает выбор его сердце. Так, что Господь принимает кающихся, но «рассекает» своих рабов, подвергает их «одной участи с лицемерами» (Матф.24:51), если это выбор сделан неверно.

Обида есть претензия на совершенство себя и окружающих. Обида воинственна. А являясь мотивацией аскезы, чревата горделивостью. Господь отвергает горделивые плоды, но приемлет их в терпении в повседневных обстоятельствах.

«Усердно пей поругание, как воду жизни, от всякого человека, желающего напоить тебя сим врачеством....» прп. Иоанн Лествичник.
Критика от неприязни видит в человеке несовершенства, обесценивает достоинства, искусна в самоутверждении, полна злорадства. Она однобоко правдива, нарочито равнодушна, беспощадна в осуждении, подла и бескомпромиссна. Ибо подлецы – самые строгие судии.
Критика от любви щадящая по форме, но принципиальная по содержанию. Не умаляет достоинства, но и не оправдывает недостатки. Желает совершенства и прикрывает немощи... Зрит в человеке образ Божий.
Впрочем, от кого бы и как бы критика ни исходила, «пей её, как воду жизни», ибо ничто, кроме обличения, неспособно исцелять горделивое и похотливое человеческое сердце.

Искренность – качество прилагательное. Замечательно, когда она в любви, в дружбе, в творчестве... Особенно в молитве. Но и садист в концлагере вполне искренен в своих проявлениях. И поэтому, сначала вопрос – «что», а потом уже – «как».

Каменное изваяние Карла Маркса неподалеку от Иверской часовни в центре Москвы, памятник Дзержинскому в двухстах метрах от памятника Солженицыну в Кисловодске, старинный русский городок Бахмут, вновь переименованный в советско-украинский Артемовск... Своего рода политическая шизофрения. Как будто по Достоевскому, - "стоит русский мужик... и о чем-то мечтает. Никогда не знаешь, что от него ожидать - то ли в монастырь уйдет, то ли деревню спалит». «Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил...». Сузить не получилось. И когда широта приобрела государственный масштаб, страну разорвала кровавая революция.
«Русский без православия – дрянь, а не человек…», - по слову того же Достоевского. Человек крайностей: либо к святости, либо «во все тяжкие», до полной деградации. Но, а если что-то среднее, то, видимо, уже не вполне и русский...