Малые муниципалитеты России, 2/5
Давайте посмотрим, где расположены малые муниципалитеты. В глаза сразу бросается Дальний Восток: северо-восточная часть России от северной Якутии до бассейна Амура разбита на огромные районы, каждый площадью с одну область в европейской части страны — но при своём размере практически пустые. На десятках, а то и сотнях тысяч квадратных километров живут по нескольку тысяч человек; на 100 тыс. км² Северо-Эвенского района (Магаданская обл.) приходится всего полторы тысячи жителей. Здесь даже в советское время многие районы насчитывали менее 10 000 чел. из-за низкой плотности населения, а после нескольких десятилетий постсоветской депопуляции пятизначную людность, помимо нескольких городских округов, сохранил только Елизовский район Камчатского края.
Малых муниципалитетов достаточно много в Амурской области, Забайкалье, Красноярском и Алтайском краях. Менее 10 тыс. чел. насчитывают девять из 19 муниципалитетов Тывы: здесь та же проблема низкой плотности населения, особенно в полосе районов вдоль государственной границы. Сразу несколько сверхмалых районов жмутся к северо-восточной границе Свердловской области. Один из них — Гаринский городской округ, который в 1959 г. насчитывал 27 тыс. жителей, а в 2024 г. — всего 2,4 тыс., то есть за 65 лет потерял более 90% населения.
В Европейской России самый большой массив малых муниципалитетов занимает запад Кировской и бóльшую часть Костромской областей, а отдельные его выступы заходят в Ярославскую, Нижегородскую, Вологодскую области и в Удмуртию. Это медвежий угол на самой окраине Центральной России, близ границы с Русским Севером. Тут нет не только больших, но даже и средних городов: самые крупные городские центры этой территории — Буй и Котельнич, оба недавно провалившиеся ниже 20 тыс. жителей. Сюда никто не приедет (кроме сумасшедших социологов и географов, конечно), зато охотно уезжают, а оставшееся пожилое население понемногу вымирает. Так, Межевской район в 1939 г. насчитывал 26 тыс. жителей, в 1959 г. — уже 14 тыс., а сейчас в нём только 2,7 тыс.
Малые муниципалитеты встречаются целыми группами в полосе к западу от Костромы, примерно разграничивающей зоны тяготения Москвы и Петербурга: север Ярославской и Тверской областей, юг Новгородской, Псковская область. В Поддорском районе Новгородской области в 1939 г. было 39 тыс. жителей, а теперь осталось 3,2 тыс. На юго-восток от Псковской обл. тянется ещё одна полоса, в которой становится заметным характерный паттерн: малые районы часто жмутся к границе региона, в некоторых случаях идут сплошняком вдоль неё (см. Смоленскую, Калужскую, Орловскую обл.). Здесь хорошо видно, как пограничные территории российских регионов становятся самыми активными миграционными донорами из-за своего неблагоприятного, почти тупикового положения, вызванного логикой пространственного развития «от центра».
К югу от Воронежа и Саратова малые муниципалитеты практически исчезают: здесь районы и создавались сразу крупными, и теряли население медленнее, чем на севере. Первое исключение — засушливая Калмыкия, районы которой никогда не были большими и теперь понемногу проходят отметку в 10 тысяч «сверху вниз»; второе — горные районы на юге Чечни и Ингушетии, малолюдность которых отчасти связана с соображениями властей (крохотный Джейрахский район был выделен уже в постсоветское время и насчитывал менее полутора тысяч жителей), а в первую очередь — с последствиями депортации чеченцев и ингушей, которым даже после восстановления ЧИАССР запрещалось селиться на горном юге республики.
Давайте посмотрим, где расположены малые муниципалитеты. В глаза сразу бросается Дальний Восток: северо-восточная часть России от северной Якутии до бассейна Амура разбита на огромные районы, каждый площадью с одну область в европейской части страны — но при своём размере практически пустые. На десятках, а то и сотнях тысяч квадратных километров живут по нескольку тысяч человек; на 100 тыс. км² Северо-Эвенского района (Магаданская обл.) приходится всего полторы тысячи жителей. Здесь даже в советское время многие районы насчитывали менее 10 000 чел. из-за низкой плотности населения, а после нескольких десятилетий постсоветской депопуляции пятизначную людность, помимо нескольких городских округов, сохранил только Елизовский район Камчатского края.
Малых муниципалитетов достаточно много в Амурской области, Забайкалье, Красноярском и Алтайском краях. Менее 10 тыс. чел. насчитывают девять из 19 муниципалитетов Тывы: здесь та же проблема низкой плотности населения, особенно в полосе районов вдоль государственной границы. Сразу несколько сверхмалых районов жмутся к северо-восточной границе Свердловской области. Один из них — Гаринский городской округ, который в 1959 г. насчитывал 27 тыс. жителей, а в 2024 г. — всего 2,4 тыс., то есть за 65 лет потерял более 90% населения.
В Европейской России самый большой массив малых муниципалитетов занимает запад Кировской и бóльшую часть Костромской областей, а отдельные его выступы заходят в Ярославскую, Нижегородскую, Вологодскую области и в Удмуртию. Это медвежий угол на самой окраине Центральной России, близ границы с Русским Севером. Тут нет не только больших, но даже и средних городов: самые крупные городские центры этой территории — Буй и Котельнич, оба недавно провалившиеся ниже 20 тыс. жителей. Сюда никто не приедет (кроме сумасшедших социологов и географов, конечно), зато охотно уезжают, а оставшееся пожилое население понемногу вымирает. Так, Межевской район в 1939 г. насчитывал 26 тыс. жителей, в 1959 г. — уже 14 тыс., а сейчас в нём только 2,7 тыс.
Малые муниципалитеты встречаются целыми группами в полосе к западу от Костромы, примерно разграничивающей зоны тяготения Москвы и Петербурга: север Ярославской и Тверской областей, юг Новгородской, Псковская область. В Поддорском районе Новгородской области в 1939 г. было 39 тыс. жителей, а теперь осталось 3,2 тыс. На юго-восток от Псковской обл. тянется ещё одна полоса, в которой становится заметным характерный паттерн: малые районы часто жмутся к границе региона, в некоторых случаях идут сплошняком вдоль неё (см. Смоленскую, Калужскую, Орловскую обл.). Здесь хорошо видно, как пограничные территории российских регионов становятся самыми активными миграционными донорами из-за своего неблагоприятного, почти тупикового положения, вызванного логикой пространственного развития «от центра».
К югу от Воронежа и Саратова малые муниципалитеты практически исчезают: здесь районы и создавались сразу крупными, и теряли население медленнее, чем на севере. Первое исключение — засушливая Калмыкия, районы которой никогда не были большими и теперь понемногу проходят отметку в 10 тысяч «сверху вниз»; второе — горные районы на юге Чечни и Ингушетии, малолюдность которых отчасти связана с соображениями властей (крохотный Джейрахский район был выделен уже в постсоветское время и насчитывал менее полутора тысяч жителей), а в первую очередь — с последствиями депортации чеченцев и ингушей, которым даже после восстановления ЧИАССР запрещалось селиться на горном юге республики.
group-telegram.com/zoltagora/434
Create:
Last Update:
Last Update:
Малые муниципалитеты России, 2/5
Давайте посмотрим, где расположены малые муниципалитеты. В глаза сразу бросается Дальний Восток: северо-восточная часть России от северной Якутии до бассейна Амура разбита на огромные районы, каждый площадью с одну область в европейской части страны — но при своём размере практически пустые. На десятках, а то и сотнях тысяч квадратных километров живут по нескольку тысяч человек; на 100 тыс. км² Северо-Эвенского района (Магаданская обл.) приходится всего полторы тысячи жителей. Здесь даже в советское время многие районы насчитывали менее 10 000 чел. из-за низкой плотности населения, а после нескольких десятилетий постсоветской депопуляции пятизначную людность, помимо нескольких городских округов, сохранил только Елизовский район Камчатского края.
Малых муниципалитетов достаточно много в Амурской области, Забайкалье, Красноярском и Алтайском краях. Менее 10 тыс. чел. насчитывают девять из 19 муниципалитетов Тывы: здесь та же проблема низкой плотности населения, особенно в полосе районов вдоль государственной границы. Сразу несколько сверхмалых районов жмутся к северо-восточной границе Свердловской области. Один из них — Гаринский городской округ, который в 1959 г. насчитывал 27 тыс. жителей, а в 2024 г. — всего 2,4 тыс., то есть за 65 лет потерял более 90% населения.
В Европейской России самый большой массив малых муниципалитетов занимает запад Кировской и бóльшую часть Костромской областей, а отдельные его выступы заходят в Ярославскую, Нижегородскую, Вологодскую области и в Удмуртию. Это медвежий угол на самой окраине Центральной России, близ границы с Русским Севером. Тут нет не только больших, но даже и средних городов: самые крупные городские центры этой территории — Буй и Котельнич, оба недавно провалившиеся ниже 20 тыс. жителей. Сюда никто не приедет (кроме сумасшедших социологов и географов, конечно), зато охотно уезжают, а оставшееся пожилое население понемногу вымирает. Так, Межевской район в 1939 г. насчитывал 26 тыс. жителей, в 1959 г. — уже 14 тыс., а сейчас в нём только 2,7 тыс.
Малые муниципалитеты встречаются целыми группами в полосе к западу от Костромы, примерно разграничивающей зоны тяготения Москвы и Петербурга: север Ярославской и Тверской областей, юг Новгородской, Псковская область. В Поддорском районе Новгородской области в 1939 г. было 39 тыс. жителей, а теперь осталось 3,2 тыс. На юго-восток от Псковской обл. тянется ещё одна полоса, в которой становится заметным характерный паттерн: малые районы часто жмутся к границе региона, в некоторых случаях идут сплошняком вдоль неё (см. Смоленскую, Калужскую, Орловскую обл.). Здесь хорошо видно, как пограничные территории российских регионов становятся самыми активными миграционными донорами из-за своего неблагоприятного, почти тупикового положения, вызванного логикой пространственного развития «от центра».
К югу от Воронежа и Саратова малые муниципалитеты практически исчезают: здесь районы и создавались сразу крупными, и теряли население медленнее, чем на севере. Первое исключение — засушливая Калмыкия, районы которой никогда не были большими и теперь понемногу проходят отметку в 10 тысяч «сверху вниз»; второе — горные районы на юге Чечни и Ингушетии, малолюдность которых отчасти связана с соображениями властей (крохотный Джейрахский район был выделен уже в постсоветское время и насчитывал менее полутора тысяч жителей), а в первую очередь — с последствиями депортации чеченцев и ингушей, которым даже после восстановления ЧИАССР запрещалось селиться на горном юге республики.
Давайте посмотрим, где расположены малые муниципалитеты. В глаза сразу бросается Дальний Восток: северо-восточная часть России от северной Якутии до бассейна Амура разбита на огромные районы, каждый площадью с одну область в европейской части страны — но при своём размере практически пустые. На десятках, а то и сотнях тысяч квадратных километров живут по нескольку тысяч человек; на 100 тыс. км² Северо-Эвенского района (Магаданская обл.) приходится всего полторы тысячи жителей. Здесь даже в советское время многие районы насчитывали менее 10 000 чел. из-за низкой плотности населения, а после нескольких десятилетий постсоветской депопуляции пятизначную людность, помимо нескольких городских округов, сохранил только Елизовский район Камчатского края.
Малых муниципалитетов достаточно много в Амурской области, Забайкалье, Красноярском и Алтайском краях. Менее 10 тыс. чел. насчитывают девять из 19 муниципалитетов Тывы: здесь та же проблема низкой плотности населения, особенно в полосе районов вдоль государственной границы. Сразу несколько сверхмалых районов жмутся к северо-восточной границе Свердловской области. Один из них — Гаринский городской округ, который в 1959 г. насчитывал 27 тыс. жителей, а в 2024 г. — всего 2,4 тыс., то есть за 65 лет потерял более 90% населения.
В Европейской России самый большой массив малых муниципалитетов занимает запад Кировской и бóльшую часть Костромской областей, а отдельные его выступы заходят в Ярославскую, Нижегородскую, Вологодскую области и в Удмуртию. Это медвежий угол на самой окраине Центральной России, близ границы с Русским Севером. Тут нет не только больших, но даже и средних городов: самые крупные городские центры этой территории — Буй и Котельнич, оба недавно провалившиеся ниже 20 тыс. жителей. Сюда никто не приедет (кроме сумасшедших социологов и географов, конечно), зато охотно уезжают, а оставшееся пожилое население понемногу вымирает. Так, Межевской район в 1939 г. насчитывал 26 тыс. жителей, в 1959 г. — уже 14 тыс., а сейчас в нём только 2,7 тыс.
Малые муниципалитеты встречаются целыми группами в полосе к западу от Костромы, примерно разграничивающей зоны тяготения Москвы и Петербурга: север Ярославской и Тверской областей, юг Новгородской, Псковская область. В Поддорском районе Новгородской области в 1939 г. было 39 тыс. жителей, а теперь осталось 3,2 тыс. На юго-восток от Псковской обл. тянется ещё одна полоса, в которой становится заметным характерный паттерн: малые районы часто жмутся к границе региона, в некоторых случаях идут сплошняком вдоль неё (см. Смоленскую, Калужскую, Орловскую обл.). Здесь хорошо видно, как пограничные территории российских регионов становятся самыми активными миграционными донорами из-за своего неблагоприятного, почти тупикового положения, вызванного логикой пространственного развития «от центра».
К югу от Воронежа и Саратова малые муниципалитеты практически исчезают: здесь районы и создавались сразу крупными, и теряли население медленнее, чем на севере. Первое исключение — засушливая Калмыкия, районы которой никогда не были большими и теперь понемногу проходят отметку в 10 тысяч «сверху вниз»; второе — горные районы на юге Чечни и Ингушетии, малолюдность которых отчасти связана с соображениями властей (крохотный Джейрахский район был выделен уже в постсоветское время и насчитывал менее полутора тысяч жителей), а в первую очередь — с последствиями депортации чеченцев и ингушей, которым даже после восстановления ЧИАССР запрещалось селиться на горном юге республики.
BY Желтогорье
Share with your friend now:
group-telegram.com/zoltagora/434