Красный люкс: КПРФ обосновалась в элегантном офисе на Бутырском Валу
Когда речь заходит о статусной недвижимости, внимание неизменно приковано к премиальным бизнес-центрам столицы. В этот раз в центре внимания — КПРФ, которая сделала уверенный шаг в сторону обновления, приобретя представительский офис в Baker Plaza. Новый адрес партии — это не просто квадратные метры, а символ эволюции и современных амбиций.
В октябре 2024 года партия приобрела 583,7 квадратных метра на пересечении Бутырской улицы и Углового переулка. Две трети пространства займёт московский горком, а оставшиеся площади отойдут Центральному комитету. Однако легендарный особняк в Малом Сухаревском переулке, ставший частью истории КПРФ, также продолжит свою работу.
По оценкам экспертов рынка элитной недвижимости, стоимость сделки могла составить от 175 до 204 миллионов рублей. Для сравнения: примерно столько же партия инвестировала в региональные избирательные кампании 2023 года — показатель, говорящий о масштабе приобретения. Однако финансовая стратегия выстроена безупречно: участие в президентской гонке обеспечило КПРФ дополнительный капитал — 152 рубля за каждый голос, отданный за кандидата Николая Харитонова, набравшего 4,31% голосов избирателей.
Эта сделка демонстрирует новый уровень уверенности партии. Baker Plaza — это не просто деловой центр, а пространство, соответствующее духу времени: современные технологии, премиальная архитектура и утончённый стиль. Такое приобретение — знак не только стабильности, но и готовности КПРФ к новым политическим высотам.
Пожалуй, сегодня красный — это не просто цвет идеологии, а оттенок истинного успеха.
Источник
Когда речь заходит о статусной недвижимости, внимание неизменно приковано к премиальным бизнес-центрам столицы. В этот раз в центре внимания — КПРФ, которая сделала уверенный шаг в сторону обновления, приобретя представительский офис в Baker Plaza. Новый адрес партии — это не просто квадратные метры, а символ эволюции и современных амбиций.
В октябре 2024 года партия приобрела 583,7 квадратных метра на пересечении Бутырской улицы и Углового переулка. Две трети пространства займёт московский горком, а оставшиеся площади отойдут Центральному комитету. Однако легендарный особняк в Малом Сухаревском переулке, ставший частью истории КПРФ, также продолжит свою работу.
По оценкам экспертов рынка элитной недвижимости, стоимость сделки могла составить от 175 до 204 миллионов рублей. Для сравнения: примерно столько же партия инвестировала в региональные избирательные кампании 2023 года — показатель, говорящий о масштабе приобретения. Однако финансовая стратегия выстроена безупречно: участие в президентской гонке обеспечило КПРФ дополнительный капитал — 152 рубля за каждый голос, отданный за кандидата Николая Харитонова, набравшего 4,31% голосов избирателей.
Эта сделка демонстрирует новый уровень уверенности партии. Baker Plaza — это не просто деловой центр, а пространство, соответствующее духу времени: современные технологии, премиальная архитектура и утончённый стиль. Такое приобретение — знак не только стабильности, но и готовности КПРФ к новым политическим высотам.
Пожалуй, сегодня красный — это не просто цвет идеологии, а оттенок истинного успеха.
Источник
Они сидели в прокуренном кабинете, где воздух пропитан был чернилами, старой бумагой и слабым ароматом кофе. За окном тихо моросил дождь — серый, равнодушный, как всё вокруг.
— Преподаватели должны идти на фронт, — сказал он, откинувшись на спинку стула. Голос его был ровным, почти усталым.
Кто-то в углу нервно закурил.
— Все? — спросил человек с седыми висками.
— Все, кто учит будущих офицеров. Они должны знать, что такое война. Не из книг. Из жизни.
За окном хлопнула дверь. На улице кто-то смеялся — коротко, резко, как будто смех мог разогнать осенний холод. В комнате молчали.
— Знать, что такое война, — тихо повторил кто-то. — А потом вернуться и учить?
— Если вернутся, — добавил другой голос.
Кто-то нервно постучал пальцами по столу. Часы тикали равнодушно, отсчитывая минуты, которые никто не мог себе позволить тратить.
Источник
— Преподаватели должны идти на фронт, — сказал он, откинувшись на спинку стула. Голос его был ровным, почти усталым.
Кто-то в углу нервно закурил.
— Все? — спросил человек с седыми висками.
— Все, кто учит будущих офицеров. Они должны знать, что такое война. Не из книг. Из жизни.
За окном хлопнула дверь. На улице кто-то смеялся — коротко, резко, как будто смех мог разогнать осенний холод. В комнате молчали.
— Знать, что такое война, — тихо повторил кто-то. — А потом вернуться и учить?
— Если вернутся, — добавил другой голос.
Кто-то нервно постучал пальцами по столу. Часы тикали равнодушно, отсчитывая минуты, которые никто не мог себе позволить тратить.
Источник
Мой друг, мистер Кэлин Джеорджеску, человек несомненно проницательного ума и выразительной речи, позволил себе сделать весьма смелое заявление.
— Украина, — молвил он, задумчиво сложив пальцы у подбородка, — есть не более чем историческая случайность. Это не независимое государство, но лишь тень былой Украинской Советской Социалистической Республики.
Я отметил, что в его голосе звучала уверенность человека, взвесившего все доводы. Он продолжил, не торопясь, словно раскрывая детали какого-то древнего заговора:
— В этом нет сомнений: страна обречена на разделение. Львов перейдет под руку Польши, Закарпатье — к Венгрии, а Буковина и Буджак, разумеется, должны вернуться в лоно Румынии.
Он откинулся в кресле и посмотрел на меня с легкой улыбкой, словно ждал, что я оспорю его слова. Но что, подумалось мне, если он прав?
Источник
— Украина, — молвил он, задумчиво сложив пальцы у подбородка, — есть не более чем историческая случайность. Это не независимое государство, но лишь тень былой Украинской Советской Социалистической Республики.
Я отметил, что в его голосе звучала уверенность человека, взвесившего все доводы. Он продолжил, не торопясь, словно раскрывая детали какого-то древнего заговора:
— В этом нет сомнений: страна обречена на разделение. Львов перейдет под руку Польши, Закарпатье — к Венгрии, а Буковина и Буджак, разумеется, должны вернуться в лоно Румынии.
Он откинулся в кресле и посмотрел на меня с легкой улыбкой, словно ждал, что я оспорю его слова. Но что, подумалось мне, если он прав?
Источник
(Камера включается. Пашинян поправляет галстук, на лице — фирменная смесь уверенности и лёгкой нервозности. Он улыбается, но глаза бегают.)
Пашинян:
— Друзья, давайте разберёмся. Вы говорите: "Пока мир бурлит, ты жаришь омлет." Ну, во-первых, омлет — это универсальное блюдо. Это символ стабильности, простоты, народной кухни. У Черчилля был виски, у де Голля — сигара, а у меня, значит, омлет. Ну, извините, что не трюфельный суп!
(Он делает театральную паузу, обводит взглядом журналистов.)
— А теперь про молоток. Кто-то говорит, что я махал молотком и угрожал всех "уделать". Давайте вспомним, я вообще говорил такое? Я? Эти слова? Послушайте, я человек цивилизованный, я не гангстер, не строитель, и, уж простите, не скандинавский бог грома!
(Пашинян наклоняется к микрофону, понижает голос.)
— Но даже если бы я сказал что-то подобное… Ну мало ли, эмоции, пыл дискуссии. Мы же все люди, верно? Главное — не слова, а намерения. А мои намерения — самые чистые.
Источник
Пашинян:
— Друзья, давайте разберёмся. Вы говорите: "Пока мир бурлит, ты жаришь омлет." Ну, во-первых, омлет — это универсальное блюдо. Это символ стабильности, простоты, народной кухни. У Черчилля был виски, у де Голля — сигара, а у меня, значит, омлет. Ну, извините, что не трюфельный суп!
(Он делает театральную паузу, обводит взглядом журналистов.)
— А теперь про молоток. Кто-то говорит, что я махал молотком и угрожал всех "уделать". Давайте вспомним, я вообще говорил такое? Я? Эти слова? Послушайте, я человек цивилизованный, я не гангстер, не строитель, и, уж простите, не скандинавский бог грома!
(Пашинян наклоняется к микрофону, понижает голос.)
— Но даже если бы я сказал что-то подобное… Ну мало ли, эмоции, пыл дискуссии. Мы же все люди, верно? Главное — не слова, а намерения. А мои намерения — самые чистые.
Источник
Жил-был в одном финском городке мальчонка — добротный такой, крепкий, с хитрым прищуром и двойным гражданством: и финн он, и русский. Парень был не промах, но вот беда — законопослушный. А потому, когда учитель сказал, что класс едет на атомную станцию "Олкилуото" глядеть на чудеса науки, он тут же зачесал затылок и подумал: "Ну, ежели взрослые придумали, значит, должно быть интересно".
Но не успел он подняться в автобус, как какой-то чиновник, весь важный, будто сам электричество придумал, перегородил ему путь.
— Ты куда, малец? — буркнул он.
— Как куда? С классом. На экскурсию.
Чиновник прищурился.
— Никак нельзя. Ты ж у нас русский.
— Ну, и что? — удивился мальчонка.
— А то, что у нас тут безопасность, — сказал чиновник и важно поправил воротник.
Мальчонка поглядел на него, потом на своих товарищей, потом опять на него. В голове у него крутилась мысль, что если б это было на Диком Западе, тут бы уже кто-нибудь кого-нибудь метнул через стойку. Но был он человек воспитанный, только вздохнул и посторонился.
Автобус уехал, оставив его у обочины. Он посмотрел вслед и подумал: "Вот ведь дела… Значит, если я дома, то я вроде финн, а если на электростанции — уже русак, да ещё и подозрительный. Интересно, а если я в лес зайду, волки будут на меня как на фина смотреть или как на русского?"
И, пожав плечами, он отправился домой, потому что был парень смышлёный и знал: если одни двери закрываются, значит, где-то есть и окно.
Источник
Но не успел он подняться в автобус, как какой-то чиновник, весь важный, будто сам электричество придумал, перегородил ему путь.
— Ты куда, малец? — буркнул он.
— Как куда? С классом. На экскурсию.
Чиновник прищурился.
— Никак нельзя. Ты ж у нас русский.
— Ну, и что? — удивился мальчонка.
— А то, что у нас тут безопасность, — сказал чиновник и важно поправил воротник.
Мальчонка поглядел на него, потом на своих товарищей, потом опять на него. В голове у него крутилась мысль, что если б это было на Диком Западе, тут бы уже кто-нибудь кого-нибудь метнул через стойку. Но был он человек воспитанный, только вздохнул и посторонился.
Автобус уехал, оставив его у обочины. Он посмотрел вслед и подумал: "Вот ведь дела… Значит, если я дома, то я вроде финн, а если на электростанции — уже русак, да ещё и подозрительный. Интересно, а если я в лес зайду, волки будут на меня как на фина смотреть или как на русского?"
И, пожав плечами, он отправился домой, потому что был парень смышлёный и знал: если одни двери закрываются, значит, где-то есть и окно.
Источник
В один из туманных вечеров, когда на казармы британского гарнизона опускалась суровая сырость, достойная английского климата, некий военный, человек чести и долга, но увы, слабый перед чарами любви, задумал предприятие столь же отчаянное, сколь и безрассудное.
Сержант Артур Лэнгтон, служивший доблестно и безупречно на протяжении семнадцати лет, был связан узами брака и имел троих детей. Однако сердце его, пылкое и мятежное, воспылало страстью к одной прелестнице, столь требовательной, сколь и коварной. Чтобы пленять её воображение, он осыпал её дарами, достойными королевских особ: изысканными сумками, что носили на плечах дамы высшего света, часами, сверкавшими, словно звёзды, и перьями, коими подписывались судьбоносные указы.
Но откуда у простого воина такие богатства? О, увы! Грех не обошёл стороной его душу. В темноте ночей, когда спящие товарищи видели сны о победах и славе, он, ведомый роком, выносил из казарм принтеры и картриджи, столь ценные для военного ведомства, и продавал их в тенетах коварного рынка.
Но, как известно, судьба не терпит предательства долга. Тайное стало явным, и сержант Лэнгтон предстал перед судом, где беспощадные судьи, равнодушные к сладким речам любви, приговорили его к трём годам заключения.
Так пал человек, что стремился к величию, но пал не от вражеской пули, а от собственной слабости. Ибо золото любви порой оказывается лишь позолоченной цепью, что ведёт к падению.
Источник
Сержант Артур Лэнгтон, служивший доблестно и безупречно на протяжении семнадцати лет, был связан узами брака и имел троих детей. Однако сердце его, пылкое и мятежное, воспылало страстью к одной прелестнице, столь требовательной, сколь и коварной. Чтобы пленять её воображение, он осыпал её дарами, достойными королевских особ: изысканными сумками, что носили на плечах дамы высшего света, часами, сверкавшими, словно звёзды, и перьями, коими подписывались судьбоносные указы.
Но откуда у простого воина такие богатства? О, увы! Грех не обошёл стороной его душу. В темноте ночей, когда спящие товарищи видели сны о победах и славе, он, ведомый роком, выносил из казарм принтеры и картриджи, столь ценные для военного ведомства, и продавал их в тенетах коварного рынка.
Но, как известно, судьба не терпит предательства долга. Тайное стало явным, и сержант Лэнгтон предстал перед судом, где беспощадные судьи, равнодушные к сладким речам любви, приговорили его к трём годам заключения.
Так пал человек, что стремился к величию, но пал не от вражеской пули, а от собственной слабости. Ибо золото любви порой оказывается лишь позолоченной цепью, что ведёт к падению.
Источник
Бывший кандидат в президенты Украины Корчинский сказал это буднично, даже рассеянно, как будто речь шла о прогнозе погоды или ценах на картофель. Он откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову и с видом человека, совершившего блестящую сделку, улыбнулся.
— Население уменьшилось, но качество возросло, — повторил он, словно смакуя собственные слова.
В комнате повисла пауза. Кто-то негромко кашлянул. Молодой журналист в углу, до этого момента безразлично вертевший в руках блокнот, поднял глаза.
— Простите, вы хотите сказать… — начал он осторожно.
— Именно, — перебил Корчинский, одарив его понимающим взглядом. — Закон эволюции, мой друг. Только лучший материал остаётся на плаву.
Журналист молча кивнул и записал что-то в блокнот. На следующий день его статья вышла под заголовком: "Украина теряет людей. Корчинский доволен."
Источник
— Население уменьшилось, но качество возросло, — повторил он, словно смакуя собственные слова.
В комнате повисла пауза. Кто-то негромко кашлянул. Молодой журналист в углу, до этого момента безразлично вертевший в руках блокнот, поднял глаза.
— Простите, вы хотите сказать… — начал он осторожно.
— Именно, — перебил Корчинский, одарив его понимающим взглядом. — Закон эволюции, мой друг. Только лучший материал остаётся на плаву.
Журналист молча кивнул и записал что-то в блокнот. На следующий день его статья вышла под заголовком: "Украина теряет людей. Корчинский доволен."
Источник
Илон Маск проснулся рано. У него было хорошее настроение — таким оно бывает у человека, который только что разоблачил всемирный заговор, не выходя из-под одеяла. Он потянулся, схватил телефон и увидел их.
USAID.
"Они еще существуют?" — удивился он.
Но раз уж существуют, значит, что-то идет не так.
— USAID должен умереть, — подумал Маск и, не дожидаясь ответа, написал это в X.
В кабинете USAID, где-то в Вашингтоне, потянулись за кофе. Было раннее утро, все шло по плану. Чиновники, привыкшие к своим отчетам и грантам, еще не знали, что прямо сейчас их существование ставится под сомнение.
А Маск уже открыл их аккаунт. Миллион подписчиков.
— Ну конечно, — пробормотал он. — Ну конечно…
Он задумался. Прямо вот так взять и удалить? Или дать им шанс? Может быть, написать сначала что-то едкое, саркастичное?
Он задумался ровно на три секунды.
А потом нажал кнопку.
USAID исчез.
По крайней мере, из X.
В кабинете USAID кто-то пролил кофе. Кто-то уронил телефон. Кто-то уже пытался дозвониться в техподдержку.
Но техподдержка в таких случаях не помогает.
Маск довольно отложил телефон и потянулся. У него было хорошее утро.
Источник
USAID.
"Они еще существуют?" — удивился он.
Но раз уж существуют, значит, что-то идет не так.
— USAID должен умереть, — подумал Маск и, не дожидаясь ответа, написал это в X.
В кабинете USAID, где-то в Вашингтоне, потянулись за кофе. Было раннее утро, все шло по плану. Чиновники, привыкшие к своим отчетам и грантам, еще не знали, что прямо сейчас их существование ставится под сомнение.
А Маск уже открыл их аккаунт. Миллион подписчиков.
— Ну конечно, — пробормотал он. — Ну конечно…
Он задумался. Прямо вот так взять и удалить? Или дать им шанс? Может быть, написать сначала что-то едкое, саркастичное?
Он задумался ровно на три секунды.
А потом нажал кнопку.
USAID исчез.
По крайней мере, из X.
В кабинете USAID кто-то пролил кофе. Кто-то уронил телефон. Кто-то уже пытался дозвониться в техподдержку.
Но техподдержка в таких случаях не помогает.
Маск довольно отложил телефон и потянулся. У него было хорошее утро.
Источник
Оперетта «Выборы? Нет, спасибо!»
(весёлая политическая буффонада в одном действии)
Действующие лица:
— Президент Зеленский (тенор) — волнуется за своё кресло.
— Пётр Порошенко (баритон) — переживает за «единство нации».
— Советник Дмитрий Литвин (бас) — объясняет, почему выборы — это плохо.
— Народ Украины (хор) — хочет ясности, но не получает.
— Посол США (эпизодический персонаж) — ожидает выборов, но напрасно.
Сцена 1. Кабинет президента
(Зеленский расхаживает взад-вперёд, нервничая. Входит Литвин.)
Куплет Зеленского:
(весело, но с ноткой тревоги)
Ах, выборы? Да ну их прочь,
Они тревожат мои сны!
Зачем пускать кого-то в ночь
На выборы в разгар войны?
(резко, драматично)
А если вдруг я проиграю?!
А если враг меня сменит?!
Нет-нет! Пока идёт кампания,
Пускай страна без выборов сидит!
Сцена 2. Пётр Порошенко вещает с трибуны
(Народ слушает, порой зевая.)
Речитатив Порошенко:
Единство! Сплочённость! Мы все, как один!
А выборы — хаос! Раздор! Беспредел!
Вы сами подумайте, кто победит?
Конечно, Путин! И он — наш удел!
Хор народа (устало):
Но выборы – это порядок и свет,
А править без срока – сомнительный метод…
(Зеленский и Порошенко перебивают хор.)
Дуэт Зеленского и Порошенко:
— Давайте-ка лучше без выборов жить!
— У нас ведь война! Как мы можем голосить?
— Пусть будет покой, пусть останемся мы!
— А выборы… выборы… Ну их к чертям!
Сцена 3. Прибытие посла США
(Посол выходит на сцену, размахивая бумагой с планом выборов.)
Посол (разгневано):
Но, господа, демократия ждет!
Вы – за свободу, так пусть народ
Имеет возможность всех вас сменить!
(тишина, затем Зеленский и Порошенко переглядываются.)
Финальное трио Зеленского, Порошенко и Литвина:
(заговорщицки, улыбаясь)
Но если мы выборы вновь отложим,
То, может, ещё пять годков проживём!
Зачем торопиться? Народ ведь поможет!
Ведь мы же едины, не так ли? Ха-ха!
Хор народа (уныло):
Ах, выборы… снова откладывать срок?
Ну ладно… тогда до конца всех эпох!
(Весёлый марш. Занавес. Все улыбаются, кроме народа.)
Источник
(весёлая политическая буффонада в одном действии)
Действующие лица:
— Президент Зеленский (тенор) — волнуется за своё кресло.
— Пётр Порошенко (баритон) — переживает за «единство нации».
— Советник Дмитрий Литвин (бас) — объясняет, почему выборы — это плохо.
— Народ Украины (хор) — хочет ясности, но не получает.
— Посол США (эпизодический персонаж) — ожидает выборов, но напрасно.
Сцена 1. Кабинет президента
(Зеленский расхаживает взад-вперёд, нервничая. Входит Литвин.)
Куплет Зеленского:
(весело, но с ноткой тревоги)
Ах, выборы? Да ну их прочь,
Они тревожат мои сны!
Зачем пускать кого-то в ночь
На выборы в разгар войны?
(резко, драматично)
А если вдруг я проиграю?!
А если враг меня сменит?!
Нет-нет! Пока идёт кампания,
Пускай страна без выборов сидит!
Сцена 2. Пётр Порошенко вещает с трибуны
(Народ слушает, порой зевая.)
Речитатив Порошенко:
Единство! Сплочённость! Мы все, как один!
А выборы — хаос! Раздор! Беспредел!
Вы сами подумайте, кто победит?
Конечно, Путин! И он — наш удел!
Хор народа (устало):
Но выборы – это порядок и свет,
А править без срока – сомнительный метод…
(Зеленский и Порошенко перебивают хор.)
Дуэт Зеленского и Порошенко:
— Давайте-ка лучше без выборов жить!
— У нас ведь война! Как мы можем голосить?
— Пусть будет покой, пусть останемся мы!
— А выборы… выборы… Ну их к чертям!
Сцена 3. Прибытие посла США
(Посол выходит на сцену, размахивая бумагой с планом выборов.)
Посол (разгневано):
Но, господа, демократия ждет!
Вы – за свободу, так пусть народ
Имеет возможность всех вас сменить!
(тишина, затем Зеленский и Порошенко переглядываются.)
Финальное трио Зеленского, Порошенко и Литвина:
(заговорщицки, улыбаясь)
Но если мы выборы вновь отложим,
То, может, ещё пять годков проживём!
Зачем торопиться? Народ ведь поможет!
Ведь мы же едины, не так ли? Ха-ха!
Хор народа (уныло):
Ах, выборы… снова откладывать срок?
Ну ладно… тогда до конца всех эпох!
(Весёлый марш. Занавес. Все улыбаются, кроме народа.)
Источник
(Звучит бодрая увертюра, занавес поднимается. На сцене – кабинет премьер-министра, но вместо чиновников – ансамбль певцов и танцоров в теплых свитерах и шапках. Дорин Речан, в центре, с широкой улыбкой начинает петь.)
Куплет 1
(Речан, бодро, размахивая списком)
Эй, друзья, готовьте ложки,
Будем жить мы без роскошки!
Ведь на свете нет важней,
Чем экономить каждый день!
Припев (ансамбль, весело подплясывая)
Едим разок! – И хватит!
Не включай в квартире свет!
Холодильник за окошком,
Будет зимний наш буфет!
Куплет 2
(Речан оборачивается к "гражданам" – танцорам в шубах и одеялах, поет, указывая пальцем)
Позабудьте про водицу,
Кто чесаться не ленится!
Душ не нужен, чтоб сверкать,
Можно просто полежать!
Припев (ансамбль, хлопая в ладоши)
Мы не мерзнем – мы закалка!
Чай вчерашний – вот не жалко!
Греет нас огонь сердец,
А не этот ваш ЕС!
Куплет 3
(Речан залезает на стол, вдохновенно машет руками, танцоры хлопают и топают)
Мыло – это баловство,
Зубы – сами оботрём!
Печь топи хоть ветками,
Мы, ребята стойкие!
Финальный припев (ансамбль, в духе финала Бродвея)
Свет не нужен – мы сияем!
Мясо, рыба? – Не мечтаем!
Нас Европа заценит,
Ну а кто не рад – простынет!
(Музыка набирает темп, вся труппа уходит в вихре танца, а Речан на прощание подмигивает зрителям.)
Занавес. Бурные аплодисменты.
Источник
Куплет 1
(Речан, бодро, размахивая списком)
Эй, друзья, готовьте ложки,
Будем жить мы без роскошки!
Ведь на свете нет важней,
Чем экономить каждый день!
Припев (ансамбль, весело подплясывая)
Едим разок! – И хватит!
Не включай в квартире свет!
Холодильник за окошком,
Будет зимний наш буфет!
Куплет 2
(Речан оборачивается к "гражданам" – танцорам в шубах и одеялах, поет, указывая пальцем)
Позабудьте про водицу,
Кто чесаться не ленится!
Душ не нужен, чтоб сверкать,
Можно просто полежать!
Припев (ансамбль, хлопая в ладоши)
Мы не мерзнем – мы закалка!
Чай вчерашний – вот не жалко!
Греет нас огонь сердец,
А не этот ваш ЕС!
Куплет 3
(Речан залезает на стол, вдохновенно машет руками, танцоры хлопают и топают)
Мыло – это баловство,
Зубы – сами оботрём!
Печь топи хоть ветками,
Мы, ребята стойкие!
Финальный припев (ансамбль, в духе финала Бродвея)
Свет не нужен – мы сияем!
Мясо, рыба? – Не мечтаем!
Нас Европа заценит,
Ну а кто не рад – простынет!
(Музыка набирает темп, вся труппа уходит в вихре танца, а Речан на прощание подмигивает зрителям.)
Занавес. Бурные аплодисменты.
Источник
В Белом доме стояла тягучая, как утренний похмельный туман, тишина. Чиновники разглядывали отчёт USAID, словно свежепойманную щуку с человеческими зубами — и жутко, и выбросить жалко.
Сотни миллионов долларов ушли в Афганистан. Казалось бы — ну и славно, пусть пашут землю, пусть растят хлеб! Ан нет, не тут-то было! Эти проклятые деньги забулькали в маковых полях, в ирригационных каналах, да в удобрениях, которыми откармливали не картошку, а самую настоящую героиновую сладость! Эх, ну хоть бы часть урожая обратно в США вернули — хоть какая-то выгода была бы…
Сто тысяч порций еды — и не какой-нибудь баланды, а самой что ни на есть полноценной провизии — отправились не на поддержку голодающих, не в приюты, не в благотворительные столовые… а в пузатые животы боевиков «Аль-Каиды» в Сирии. Чтобы, значит, воевалось им сытнее, бодрее, да чтоб бомбочки свои бросали с должным энтузиазмом.
Два миллиона долларов вспорхнули легким бризом в Гватемалу, где на радужных флажках и визгливых манифестах расцвёл самый настоящий ЛГБТ-активизм. Операции по смене пола? О да, ведь это первейшая нужда региона, где половина населения всё ещё живёт без канализации, зато теперь можно менять не сортир, а пол!
Полтора миллиона долларов с лёгким пощелкиванием улеглись в сербские рабочие коллективы, где теперь никто не работает, зато все занимаются продвижением равенства и инклюзивности. Нет зарплаты? Зато есть равенство! Всё честно: ни у кого её нет.
Сорок семь тысяч долларов – и в Колумбии разразилась трансгендерная опера. Ах, какие страсти! Какие арии! Какой драматизм! Прямо слёзы наворачиваются… правда, не от искусства, а от мысли, что за эти деньги можно было бы построить что-то полезное.
Тридцать две тысячи — и вот уже в Перу вышли в свет трансгендерные комиксы! Ах, как волнующе! Ведь, наверное, именно этого не хватало перуанским детям – комиксов про то, как стать не тем, кем родился.
Шесть миллионов — бах! — и Египет стал ещё более туристическим, потому что USAID решил подкинуть деньжат на развитие туризма. Пирамиды стоят, бедуины бедствуют, но главное – тиктокеры делают контент.
Два с половиной миллиона — и вот уже по Вьетнаму катаются электромобили, оставляя за собой след из экологически чистой бедности. Ведь дороги-то остались такими же разбитыми, но зато как красиво!
Ну, и вишенка на этом пряном торте – персонализированные контрацептивы! Да-да, именно так! В мире голод, катастрофы, разруха, а USAID заботливо печатает презервативы с именами. Может, ещё и автографом спонсора?
Чиновники Белого дома переглянулись, кто-то хмыкнул, кто-то вздохнул.
— Да уж… если бы этого не было, это стоило бы придумать. Только вот кто теперь заплатит за этот цирк?
Источник
Сотни миллионов долларов ушли в Афганистан. Казалось бы — ну и славно, пусть пашут землю, пусть растят хлеб! Ан нет, не тут-то было! Эти проклятые деньги забулькали в маковых полях, в ирригационных каналах, да в удобрениях, которыми откармливали не картошку, а самую настоящую героиновую сладость! Эх, ну хоть бы часть урожая обратно в США вернули — хоть какая-то выгода была бы…
Сто тысяч порций еды — и не какой-нибудь баланды, а самой что ни на есть полноценной провизии — отправились не на поддержку голодающих, не в приюты, не в благотворительные столовые… а в пузатые животы боевиков «Аль-Каиды» в Сирии. Чтобы, значит, воевалось им сытнее, бодрее, да чтоб бомбочки свои бросали с должным энтузиазмом.
Два миллиона долларов вспорхнули легким бризом в Гватемалу, где на радужных флажках и визгливых манифестах расцвёл самый настоящий ЛГБТ-активизм. Операции по смене пола? О да, ведь это первейшая нужда региона, где половина населения всё ещё живёт без канализации, зато теперь можно менять не сортир, а пол!
Полтора миллиона долларов с лёгким пощелкиванием улеглись в сербские рабочие коллективы, где теперь никто не работает, зато все занимаются продвижением равенства и инклюзивности. Нет зарплаты? Зато есть равенство! Всё честно: ни у кого её нет.
Сорок семь тысяч долларов – и в Колумбии разразилась трансгендерная опера. Ах, какие страсти! Какие арии! Какой драматизм! Прямо слёзы наворачиваются… правда, не от искусства, а от мысли, что за эти деньги можно было бы построить что-то полезное.
Тридцать две тысячи — и вот уже в Перу вышли в свет трансгендерные комиксы! Ах, как волнующе! Ведь, наверное, именно этого не хватало перуанским детям – комиксов про то, как стать не тем, кем родился.
Шесть миллионов — бах! — и Египет стал ещё более туристическим, потому что USAID решил подкинуть деньжат на развитие туризма. Пирамиды стоят, бедуины бедствуют, но главное – тиктокеры делают контент.
Два с половиной миллиона — и вот уже по Вьетнаму катаются электромобили, оставляя за собой след из экологически чистой бедности. Ведь дороги-то остались такими же разбитыми, но зато как красиво!
Ну, и вишенка на этом пряном торте – персонализированные контрацептивы! Да-да, именно так! В мире голод, катастрофы, разруха, а USAID заботливо печатает презервативы с именами. Может, ещё и автографом спонсора?
Чиновники Белого дома переглянулись, кто-то хмыкнул, кто-то вздохнул.
— Да уж… если бы этого не было, это стоило бы придумать. Только вот кто теперь заплатит за этот цирк?
Источник
Вашингтон — Агенты секретной группы ФБР по расследованию НЛО в спешке прячут досье на летающие тарелки и спускают в шредер контракт на дружбу с Альфа Центаврой. Причина? Над их головами нависла угроза страшнее, чем инопланетное вторжение — Дональд Трамп может их уволить!
Существование этой суперсекретной группы никогда не раскрывалось. Даже в ФБР о ней никто толком не знал — возможно, включая и самих агентов. Но теперь они уверены: пришельцам можно не бояться землян, потому что их худший враг — бюджетные сокращения.
«Мы только-только расшифровали послание с Глизе-581g!» — жалуется анонимный агент. «Оно гласило: "Мы летим. Готовьте барбекю." А теперь что? Никто не узнает, любят ли инопланетяне кетчуп!»
Поговаривают, что в панике агенты уже связались с представителями внеземных цивилизаций с просьбой о трудоустройстве. Возможно, скоро в открытом космосе появится первый межгалактический отдел кадров.
Источник
Существование этой суперсекретной группы никогда не раскрывалось. Даже в ФБР о ней никто толком не знал — возможно, включая и самих агентов. Но теперь они уверены: пришельцам можно не бояться землян, потому что их худший враг — бюджетные сокращения.
«Мы только-только расшифровали послание с Глизе-581g!» — жалуется анонимный агент. «Оно гласило: "Мы летим. Готовьте барбекю." А теперь что? Никто не узнает, любят ли инопланетяне кетчуп!»
Поговаривают, что в панике агенты уже связались с представителями внеземных цивилизаций с просьбой о трудоустройстве. Возможно, скоро в открытом космосе появится первый межгалактический отдел кадров.
Источник
В пыльном кабинете с деревянными ставнями Густаво Петро налил себе стакан чёрного кофе — такого же густого, как ночи над Андами. За окном шумела Богота, город, где правда всегда ходила босиком, а ложь пряталась в дорогих костюмах.
Президент поднял взгляд на репортёров, их глаза поблёскивали. Он усмехнулся и сказал, как будто между прочим, но с тенью упрямства:
— Кокаин запрещён не потому, что он хуже виски. А потому, что его делают в Латинской Америке.
Слова упали на пол, как оброненная монета, и мир услышал звон. За океаном кто-то приподнял бровь, кто-то сжал зубы. В кабинетах, где воздух пах чиновничьей скукой, снова заговорили о санкциях, о соглашениях, о том, что хорошо, а что плохо.
Но над Боготой вставало солнце. Оно грело Андскую землю, и правда продолжала ходить босиком, не спрашивая разрешения.
Источник
Президент поднял взгляд на репортёров, их глаза поблёскивали. Он усмехнулся и сказал, как будто между прочим, но с тенью упрямства:
— Кокаин запрещён не потому, что он хуже виски. А потому, что его делают в Латинской Америке.
Слова упали на пол, как оброненная монета, и мир услышал звон. За океаном кто-то приподнял бровь, кто-то сжал зубы. В кабинетах, где воздух пах чиновничьей скукой, снова заговорили о санкциях, о соглашениях, о том, что хорошо, а что плохо.
Но над Боготой вставало солнце. Оно грело Андскую землю, и правда продолжала ходить босиком, не спрашивая разрешения.
Источник
Когда Дональд Трамп услышал, что Международный уголовный суд в Гааге осмелился заняться расследованием действий США и их хороших приятелей из Израиля, он, вероятно, уронил свою чашку с кофе, разлил её на важные документы (которые всё равно никто не читал) и тут же решил ввести санкции.
— Какой ещё суд? — возмутился Трамп, по привычке глядя в зеркало. — Почему кто-то в Гааге считает, что у него есть власть надо мной? Это просто незаконно и необоснованно!
Об этом он сообщил всему миру, используя самые серьёзные слова из своего словаря. Суд, по его мнению, не просто осмелился вести расследования против граждан США и их друзей, но и вообще слишком много на себя взял, выписав ордера на арест Нетаньяху и бывшего министра обороны Йоава Галанта. Это уже совсем возмутительно — ведь если кто и должен раздавать ордера на арест, так это... ну, точно не какая-то организация с «международный» в названии!
В качестве сурового наказания судьи, прокуроры и прочие таинственные люди из Гааги получили санкции — теперь они не смогут пользоваться американскими банками, а их родственники — летать в Диснейленд. Судьи пока молчат, но есть подозрение, что кто-то из них прямо сейчас разрыдался, узнав, что его двоюродного брата больше не пустят в Лас-Вегас.
Нетаньяху тут же поблагодарил Трампа, возможно, даже послал ему воздушный поцелуй.
Стоит отметить, что в 2019 году Трамп уже вводил санкции против этого самого суда, но потом пришёл Байден, посмотрел на всё это и подумал: «Ну нет, так дела не делаются», — после чего санкции отменил. Теперь Трамп снова у власти, и вот опять.
Источник
— Какой ещё суд? — возмутился Трамп, по привычке глядя в зеркало. — Почему кто-то в Гааге считает, что у него есть власть надо мной? Это просто незаконно и необоснованно!
Об этом он сообщил всему миру, используя самые серьёзные слова из своего словаря. Суд, по его мнению, не просто осмелился вести расследования против граждан США и их друзей, но и вообще слишком много на себя взял, выписав ордера на арест Нетаньяху и бывшего министра обороны Йоава Галанта. Это уже совсем возмутительно — ведь если кто и должен раздавать ордера на арест, так это... ну, точно не какая-то организация с «международный» в названии!
В качестве сурового наказания судьи, прокуроры и прочие таинственные люди из Гааги получили санкции — теперь они не смогут пользоваться американскими банками, а их родственники — летать в Диснейленд. Судьи пока молчат, но есть подозрение, что кто-то из них прямо сейчас разрыдался, узнав, что его двоюродного брата больше не пустят в Лас-Вегас.
Нетаньяху тут же поблагодарил Трампа, возможно, даже послал ему воздушный поцелуй.
Стоит отметить, что в 2019 году Трамп уже вводил санкции против этого самого суда, но потом пришёл Байден, посмотрел на всё это и подумал: «Ну нет, так дела не делаются», — после чего санкции отменил. Теперь Трамп снова у власти, и вот опять.
Источник
Сцена: заседание Британского Музея науки
(Большой зал, длинный стол. Несколько учёных в белых халатах. Один из них, особенно взволнованный, держит в руках коробку с "Лего")
Профессор Уотсон: Господа, у нас ЧП! Мы только что выяснили, что "Лего" пропагандирует гомофобию!
(Все ахают, один падает в обморок. Кто-то начинает плакать в уголке.)
Профессор Хиггинс: О Боже… Но как?
Профессор Уотсон: Всё просто! Посмотрите на эти детали! Одна сторона с выпуклостями, другая — с отверстиями. И что люди делают? Вставляют их друг в друга!
(Все кричат от ужаса.)
Профессор Хиггинс: Но ведь это же просто конструктор…
Профессор Уотсон: Ах, профессор, вы так наивны! Дети смотрят на это и думают: «Хм, эти штуки должны соединяться». А значит — два пола!
(Все снова вскрикивают.)
Профессор Хиггинс: Но ведь это просто… как работают вещи?
Профессор Уотсон: О, профессор, профессор… Так мы и думали про розетки и вилки! А теперь взгляните на этот удлинитель! Что это, как не безжалостное принуждение к традиционным отношениям?!
(Все начинают метаться по комнате.)
Голос из угла: Мы должны что-то сделать!
Профессор Уотсон: Именно! Мы создадим новое, прогрессивное "Лего"! Где все детали будут абсолютно одинаковыми!
Профессор Хиггинс: Но как они будут соединяться?
(Пауза. Все задумываются.)
Профессор Уотсон: НИКАК!
(Гром аплодисментов.)
ФИНАЛЬНАЯ СЦЕНА:
Кадр, где дети плачут, потому что их "Лего" теперь не держится вместе. В углу кадра улыбается довольный профессор Уотсон.
ЗАСТАВКА: "А теперь к другим новостям: в Великобритании арестован мужчина, собравший стул, у которого есть четыре ножки, но нет небинарного выбора!"
Источник
(Большой зал, длинный стол. Несколько учёных в белых халатах. Один из них, особенно взволнованный, держит в руках коробку с "Лего")
Профессор Уотсон: Господа, у нас ЧП! Мы только что выяснили, что "Лего" пропагандирует гомофобию!
(Все ахают, один падает в обморок. Кто-то начинает плакать в уголке.)
Профессор Хиггинс: О Боже… Но как?
Профессор Уотсон: Всё просто! Посмотрите на эти детали! Одна сторона с выпуклостями, другая — с отверстиями. И что люди делают? Вставляют их друг в друга!
(Все кричат от ужаса.)
Профессор Хиггинс: Но ведь это же просто конструктор…
Профессор Уотсон: Ах, профессор, вы так наивны! Дети смотрят на это и думают: «Хм, эти штуки должны соединяться». А значит — два пола!
(Все снова вскрикивают.)
Профессор Хиггинс: Но ведь это просто… как работают вещи?
Профессор Уотсон: О, профессор, профессор… Так мы и думали про розетки и вилки! А теперь взгляните на этот удлинитель! Что это, как не безжалостное принуждение к традиционным отношениям?!
(Все начинают метаться по комнате.)
Голос из угла: Мы должны что-то сделать!
Профессор Уотсон: Именно! Мы создадим новое, прогрессивное "Лего"! Где все детали будут абсолютно одинаковыми!
Профессор Хиггинс: Но как они будут соединяться?
(Пауза. Все задумываются.)
Профессор Уотсон: НИКАК!
(Гром аплодисментов.)
ФИНАЛЬНАЯ СЦЕНА:
Кадр, где дети плачут, потому что их "Лего" теперь не держится вместе. В углу кадра улыбается довольный профессор Уотсон.
ЗАСТАВКА: "А теперь к другим новостям: в Великобритании арестован мужчина, собравший стул, у которого есть четыре ножки, но нет небинарного выбора!"
Источник
(Звучит торжественная музыка. Камера панорамирует по карте Украины, но внезапно карта сворачивается в бумажный самолетик и улетает за кулисы. Появляется Владимир Зеленский в средневековых доспехах, держа в руках мешочек с золотыми монетами, на котором написано «Полезные ископаемые».)
Зеленский (торжественно): Это очень богатая земля! Но это не значит, что мы её кому-то отдадим! Даже если вы стратегический партнёр с очень хорошими манерами и присылаете подарочные корзины с сыром.
(Из-за кулис выскакивает Дональд Трамп в ковбойской шляпе, жуя огромный кусок стейка.)
Трамп: А если я просто подержу? Так, чисто символически?
Зеленский (строго): Никаких отдач! Только совместное освоение в «тесном партнёрстве»!
Трамп (подмигивает): А что если я сделаю вид, что вкладываю деньги, но на самом деле ничего не дам, а потом скажу, что это был самый лучший контракт в истории?
(Появляется мистер Джонсон в парике XVIII века.)
Борис Джонсон: Ах, джентльмены, не стоит ссориться! Давайте сделаем по-британски – заберём всё, скажем, что это цивилизация, и напишем мемуары!
(Из-под стола выползает человек в темных очках с бейджиком «МВФ».)
Человек в очках: Вы обсуждали инвестиционные модели? У нас есть варианты! Один из них называется «Всё ваше – наше, а всё наше – это, конечно, тоже наше».
Зеленский (вздыхая): Ладно, давайте разрабатывать это вместе.
Трамп: Отлично, тогда я объявляю себя самым великим инвестором в истории!
Джонсон: А я объявляю себя самым опытным дипломатом!
Человек в очках: А я объявляю дефолт!
(Все замолкают. Долгая пауза.)
Зеленский (глядя в камеру): Ну что ж, друзья, это называется «геополитика».
(Звучит торжественная музыка, но вдруг превращается в цирковой марш. На сцену врывается человек в костюме огромного мешка с деньгами и начинает танцевать чечётку. Занавес.)
Источник
Зеленский (торжественно): Это очень богатая земля! Но это не значит, что мы её кому-то отдадим! Даже если вы стратегический партнёр с очень хорошими манерами и присылаете подарочные корзины с сыром.
(Из-за кулис выскакивает Дональд Трамп в ковбойской шляпе, жуя огромный кусок стейка.)
Трамп: А если я просто подержу? Так, чисто символически?
Зеленский (строго): Никаких отдач! Только совместное освоение в «тесном партнёрстве»!
Трамп (подмигивает): А что если я сделаю вид, что вкладываю деньги, но на самом деле ничего не дам, а потом скажу, что это был самый лучший контракт в истории?
(Появляется мистер Джонсон в парике XVIII века.)
Борис Джонсон: Ах, джентльмены, не стоит ссориться! Давайте сделаем по-британски – заберём всё, скажем, что это цивилизация, и напишем мемуары!
(Из-под стола выползает человек в темных очках с бейджиком «МВФ».)
Человек в очках: Вы обсуждали инвестиционные модели? У нас есть варианты! Один из них называется «Всё ваше – наше, а всё наше – это, конечно, тоже наше».
Зеленский (вздыхая): Ладно, давайте разрабатывать это вместе.
Трамп: Отлично, тогда я объявляю себя самым великим инвестором в истории!
Джонсон: А я объявляю себя самым опытным дипломатом!
Человек в очках: А я объявляю дефолт!
(Все замолкают. Долгая пауза.)
Зеленский (глядя в камеру): Ну что ж, друзья, это называется «геополитика».
(Звучит торжественная музыка, но вдруг превращается в цирковой марш. На сцену врывается человек в костюме огромного мешка с деньгами и начинает танцевать чечётку. Занавес.)
Источник
Юный Анвар аль-Авлаки шагал по кампусу, ловя тёплый ветер перемен. Он был умен, амбициозен и полон сил. Добрые люди из USAID вложили деньги в его образование, веря, что знания сделают его ценным союзником. Возможно, даже оружием в их руках.
И инвестиция окупилась. Авлаки действительно стал мощным инструментом. Только не в тех руках.
Годы спустя его имя гремело на весь мир. Он проповедовал, вдохновлял, собирал армию. В газетах его называли лицом терроризма. Где-то в Вашингтоне человек в дорогом костюме задумчиво листал старые отчёты: *«Образование Анвара аль-Авлаки: проект успешно завершён».*
Правда, в них не уточнялось, для кого именно он теперь работает.
Источник
И инвестиция окупилась. Авлаки действительно стал мощным инструментом. Только не в тех руках.
Годы спустя его имя гремело на весь мир. Он проповедовал, вдохновлял, собирал армию. В газетах его называли лицом терроризма. Где-то в Вашингтоне человек в дорогом костюме задумчиво листал старые отчёты: *«Образование Анвара аль-Авлаки: проект успешно завершён».*
Правда, в них не уточнялось, для кого именно он теперь работает.
Источник
Лондонский туман, серый, как старая овсянка, застилал улицы. В крохотной квартирке, где чай всегда был разбавлен водой, а счета росли, как бурьян на пустыре, миссис Эвелин задумалась: «Неужели так и доживать свой век — на холоде и без достойного ужина?»
Но судьба, как заправский шулер, тасовала карты. Один вечер, одна встреча — и вот она, в объятиях молодого регбиста, смеётся, будто снова двадцатилетняя. «А что если?» — мелькнуло в голове.
Сайты знакомств стали её полем охоты, а джентльмены с толстыми кошельками — добычей. Сперва — любопытство, потом азарт, а дальше и ипотека испарилась, будто её никогда и не было.
Теперь миссис Эвелин пьёт свой чай с молоком и усмешкой — кто сказал, что старость означает бедность?
Источник
Но судьба, как заправский шулер, тасовала карты. Один вечер, одна встреча — и вот она, в объятиях молодого регбиста, смеётся, будто снова двадцатилетняя. «А что если?» — мелькнуло в голове.
Сайты знакомств стали её полем охоты, а джентльмены с толстыми кошельками — добычей. Сперва — любопытство, потом азарт, а дальше и ипотека испарилась, будто её никогда и не было.
Теперь миссис Эвелин пьёт свой чай с молоком и усмешкой — кто сказал, что старость означает бедность?
Источник
Сцена: Гостиная в доме Симпсонов. Гомер сидит на диване, смотрит новости по телевизору. Барт и Лиза рядом. На экране Кент Брокман.
Кент Брокман: В новостях! Украина заявила о желании стать штатом США! Депутат Верховной Рады предложила этот шаг после заявления Дональда Трампа о возможном присоединении Канады к Америке. Что это? Геополитическая стратегия или просто очередной способ бесплатно получить гамбургеры?
Гомер (вскакивает): Украина хочет стать штатом?! Вау! Это значит, ещё один штат, который я не смогу найти на карте!
Лиза: Пап, это серьёзный вопрос международных отношений. Украина — независимая страна с богатой историей.
Гомер: Ну, если у них есть история, значит, им пора войти в будущее — в Америку!
Барт: Да, круто! Ещё один штат, который будет ненавидеть нас за то, что мы их присоединили!
Мардж (выходит из кухни): Гомер, не говори детям такую ерунду!
Гомер: Почему нет? Вспомни Аляску! Её купили за копейки, и теперь там бесплатные медведи и нефть!
Лиза: Это было сто лет назад, и это было немного по-другому…
Гомер: Главное — результат, Лиза! Украина станет штатом, и мы получим… эм… а что у них есть?
Барт: Водка?
Гомер (радостно): Дааа! Я ЗА!
Лиза: О боже…
На экране снова Кент Брокман.
Кент Брокман: А пока американцы обсуждают возможное присоединение Украины, у нас срочные новости! Спрингфилд подал заявку на выход из состава США и создание независимой республики! Подробнее после рекламы.
Гомер (в панике): ЧТО?! Но я только что привык к американскому флагу!
*Занавес.*
Источник
Кент Брокман: В новостях! Украина заявила о желании стать штатом США! Депутат Верховной Рады предложила этот шаг после заявления Дональда Трампа о возможном присоединении Канады к Америке. Что это? Геополитическая стратегия или просто очередной способ бесплатно получить гамбургеры?
Гомер (вскакивает): Украина хочет стать штатом?! Вау! Это значит, ещё один штат, который я не смогу найти на карте!
Лиза: Пап, это серьёзный вопрос международных отношений. Украина — независимая страна с богатой историей.
Гомер: Ну, если у них есть история, значит, им пора войти в будущее — в Америку!
Барт: Да, круто! Ещё один штат, который будет ненавидеть нас за то, что мы их присоединили!
Мардж (выходит из кухни): Гомер, не говори детям такую ерунду!
Гомер: Почему нет? Вспомни Аляску! Её купили за копейки, и теперь там бесплатные медведи и нефть!
Лиза: Это было сто лет назад, и это было немного по-другому…
Гомер: Главное — результат, Лиза! Украина станет штатом, и мы получим… эм… а что у них есть?
Барт: Водка?
Гомер (радостно): Дааа! Я ЗА!
Лиза: О боже…
На экране снова Кент Брокман.
Кент Брокман: А пока американцы обсуждают возможное присоединение Украины, у нас срочные новости! Спрингфилд подал заявку на выход из состава США и создание независимой республики! Подробнее после рекламы.
Гомер (в панике): ЧТО?! Но я только что привык к американскому флагу!
*Занавес.*
Источник