Немного о коррупции при Николае I
В период Крымской войны западная пресса активно критиковала Николая I, часто акцентируя внимание на проблеме коррупции в его окружении. Одним из самых громких скандалов, потрясших Западную Европу, стало дело Политковского, который похитил миллионный капитал инвалидного фонда. Николай I, несмотря на свою осведомленность о масштабах коррупции среди своего окружения, был особенно потрясен этим делом, так как оно свидетельствовало о долгосрочном и системном характере злоупотреблений, происходивших под покровительством высших чинов военного министерства.
Дело Клейнмихеля
Незадолго до этого, в 1852 году, разразился другой громкий скандал, связанный с графом Петром Андреевичем Клейнмихелем, который занимал пост главноуправляющего путями сообщения и был одним из приближенных царя. Клейнмихель, известный своим жестоким отношением к подчиненным, оказался замешан в хищениях государственных средств, предназначенных для обустройства Зимнего дворца после пожара 1837 года. Также он присвоил деньги, выделенные на изготовление дворцовой мебели, что привело к долгосрочным проблемам с неоплаченными поставщиками. Несмотря на возмущение общественности, Николай решил не привлекать Клейнмихеля к ответственности, оправдывая его действия тем, что фаворит, вероятно, был введен в заблуждение своими подчиненными.
Дело Политковского
Однако ситуация с Политковским оказалась гораздо более шокирующей. В феврале 1853 года стало известно, что он систематически похищал крупные суммы из инвалидного фонда на протяжении многих лет. Это преступление вскрыло участие ряда высокопоставленных лиц, включая Леонтия Дубельта, фактического начальника III отделения. Николай I воспринял это как личное поражение, считая, что подобное длительное преступление невозможно без поддержки на высшем уровне. В разговоре с генерал-адъютантом Ушаковым царь выразил глубокий гнев и заявил, что его отношение к вовлеченным в этот скандал будет исключительно жестким.
Для расследования дела все члены Комитета по раненым, причастные к хищениям, были переданы военному суду. Николай I сравнивал эту ситуацию с событиями 1826 года, когда были казнены декабристы. Его высказывания по поводу коррупции выражали не только гнев, но и растерянность перед осознанием масштабов проблемы, с которой он не мог эффективно справиться.
Результаты дел
Дело Политковского вызвало значительный общественный резонанс и нанесло серьезный удар по авторитету Николая I. Хотя император предпринимал меры для борьбы с коррупцией, такие громкие скандалы подрывали его репутацию как правителя, способного контролировать свое окружение. Система, в которой личные связи и фаворитизм играли ключевую роль, делала борьбу с казнокрадством практически невозможной. Эти случаи также продемонстрировали слабость административного контроля в российской империи середины XIX века, что впоследствии стало одной из причин реформ, проведенных уже при Александре II.
Братья Гракхи
Портрет: Пётр Андреевич Клейнмихель
В период Крымской войны западная пресса активно критиковала Николая I, часто акцентируя внимание на проблеме коррупции в его окружении. Одним из самых громких скандалов, потрясших Западную Европу, стало дело Политковского, который похитил миллионный капитал инвалидного фонда. Николай I, несмотря на свою осведомленность о масштабах коррупции среди своего окружения, был особенно потрясен этим делом, так как оно свидетельствовало о долгосрочном и системном характере злоупотреблений, происходивших под покровительством высших чинов военного министерства.
Дело Клейнмихеля
Незадолго до этого, в 1852 году, разразился другой громкий скандал, связанный с графом Петром Андреевичем Клейнмихелем, который занимал пост главноуправляющего путями сообщения и был одним из приближенных царя. Клейнмихель, известный своим жестоким отношением к подчиненным, оказался замешан в хищениях государственных средств, предназначенных для обустройства Зимнего дворца после пожара 1837 года. Также он присвоил деньги, выделенные на изготовление дворцовой мебели, что привело к долгосрочным проблемам с неоплаченными поставщиками. Несмотря на возмущение общественности, Николай решил не привлекать Клейнмихеля к ответственности, оправдывая его действия тем, что фаворит, вероятно, был введен в заблуждение своими подчиненными.
Дело Политковского
Однако ситуация с Политковским оказалась гораздо более шокирующей. В феврале 1853 года стало известно, что он систематически похищал крупные суммы из инвалидного фонда на протяжении многих лет. Это преступление вскрыло участие ряда высокопоставленных лиц, включая Леонтия Дубельта, фактического начальника III отделения. Николай I воспринял это как личное поражение, считая, что подобное длительное преступление невозможно без поддержки на высшем уровне. В разговоре с генерал-адъютантом Ушаковым царь выразил глубокий гнев и заявил, что его отношение к вовлеченным в этот скандал будет исключительно жестким.
Для расследования дела все члены Комитета по раненым, причастные к хищениям, были переданы военному суду. Николай I сравнивал эту ситуацию с событиями 1826 года, когда были казнены декабристы. Его высказывания по поводу коррупции выражали не только гнев, но и растерянность перед осознанием масштабов проблемы, с которой он не мог эффективно справиться.
Результаты дел
Дело Политковского вызвало значительный общественный резонанс и нанесло серьезный удар по авторитету Николая I. Хотя император предпринимал меры для борьбы с коррупцией, такие громкие скандалы подрывали его репутацию как правителя, способного контролировать свое окружение. Система, в которой личные связи и фаворитизм играли ключевую роль, делала борьбу с казнокрадством практически невозможной. Эти случаи также продемонстрировали слабость административного контроля в российской империи середины XIX века, что впоследствии стало одной из причин реформ, проведенных уже при Александре II.
Братья Гракхи
Портрет: Пётр Андреевич Клейнмихель
Фридрих Великий и его отец
Когда будущий Фридрих Великий был молод, он сильно отличался от своего строгого и сурового отца, Фридриха Вильгельма I. Испытывая большое восхищение французской культурой, поэзией и игрой на флейте, Фридрих противился желанию отца, чтобы он полностью погрузился в государственные и военные дела. В конечном итоге Фридрих уступил воле отца и признал необходимость овладеть управлением государством. Эти письма, написанные шестнадцатилетним Фридрихом, иллюстрируют сложности в их взаимоотношениях.
Фридрих — своему отцу, Фридриху Вильгельму I
(11 сентября 1728 года)
Я уже давно не решаюсь предстать перед дорогим папá, отчасти потому, что мне советовали этого не делать, но главным образом потому, что я предчувствовал еще более холодный прием, чем обычно, и боялся еще больше разгневать дорогого папá тем, что хочу теперь попросить. Поэтому я предпочел изложить свою просьбу в письме.
Я прошу моего дорогого папá быть ко мне благосклонным. Уверяю его, что, тщательно исследовав свою совесть, я не нахожу в ней ни малейшего упрека себе. Но если я, против своего желания и воли, чем-то разгневал дорогого папá, то самым смиренным образом прошу прощения и надеюсь, что дорогой папá прекратит ту ужасную ненависть, которая так явно проявляется во всем его отношении ко мне и к которой я не могу привыкнуть.
До сих пор я всегда думал, что у меня добрый отец, но теперь вижу обратное. Однако я набираюсь мужества и надеюсь, что дорогой папá все обдумает и снова примет меня в свою милость. Тем временем я уверяю его, что никогда в жизни не поступлю против его воли, и несмотря на его немилость, остаюсь с глубочайшим почтением и сыновним уважением,
Самый послушный и верный слуга и сын,
Фридрих
Фридрих Вильгельм — своему сыну Фридриху
Плохой, упрямый мальчишка, который не любит своего отца! Если бы ты любил, то делал бы все, что я хочу, не только тогда, когда я рядом, но и в мое отсутствие.
Кроме того, ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу изнеженного человека, у которого нет мужских интересов, который не умеет ни ездить верхом, ни стрелять (о позор!), неопрятен, носит волосы завитыми, как дурак, вместо того чтобы их подстричь. Я тысячу раз осуждал все это, но никакого улучшения не видно.
Вдобавок к этому ты заносчив, сторонится всех, как деревенский неуч, разговариваешь только с узким кругом избранных, вместо того чтобы быть приветливым и общительным, строишь гримасы, как дурак, и никогда не следуешь моим желаниям из любви ко мне, а только под давлением. Заботишься лишь о том, чтобы все было по-твоему, и не считаешь важным ничего другого.
Таков мой ответ.
Фридрих Вильгельм
Братья Гракхи
Картина: Сыновья короля Фридриха Вильгельма (старший сын — Фридрих II), худ. Франческо Карло Руска
Когда будущий Фридрих Великий был молод, он сильно отличался от своего строгого и сурового отца, Фридриха Вильгельма I. Испытывая большое восхищение французской культурой, поэзией и игрой на флейте, Фридрих противился желанию отца, чтобы он полностью погрузился в государственные и военные дела. В конечном итоге Фридрих уступил воле отца и признал необходимость овладеть управлением государством. Эти письма, написанные шестнадцатилетним Фридрихом, иллюстрируют сложности в их взаимоотношениях.
Фридрих — своему отцу, Фридриху Вильгельму I
(11 сентября 1728 года)
Я уже давно не решаюсь предстать перед дорогим папá, отчасти потому, что мне советовали этого не делать, но главным образом потому, что я предчувствовал еще более холодный прием, чем обычно, и боялся еще больше разгневать дорогого папá тем, что хочу теперь попросить. Поэтому я предпочел изложить свою просьбу в письме.
Я прошу моего дорогого папá быть ко мне благосклонным. Уверяю его, что, тщательно исследовав свою совесть, я не нахожу в ней ни малейшего упрека себе. Но если я, против своего желания и воли, чем-то разгневал дорогого папá, то самым смиренным образом прошу прощения и надеюсь, что дорогой папá прекратит ту ужасную ненависть, которая так явно проявляется во всем его отношении ко мне и к которой я не могу привыкнуть.
До сих пор я всегда думал, что у меня добрый отец, но теперь вижу обратное. Однако я набираюсь мужества и надеюсь, что дорогой папá все обдумает и снова примет меня в свою милость. Тем временем я уверяю его, что никогда в жизни не поступлю против его воли, и несмотря на его немилость, остаюсь с глубочайшим почтением и сыновним уважением,
Самый послушный и верный слуга и сын,
Фридрих
Фридрих Вильгельм — своему сыну Фридриху
Плохой, упрямый мальчишка, который не любит своего отца! Если бы ты любил, то делал бы все, что я хочу, не только тогда, когда я рядом, но и в мое отсутствие.
Кроме того, ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу изнеженного человека, у которого нет мужских интересов, который не умеет ни ездить верхом, ни стрелять (о позор!), неопрятен, носит волосы завитыми, как дурак, вместо того чтобы их подстричь. Я тысячу раз осуждал все это, но никакого улучшения не видно.
Вдобавок к этому ты заносчив, сторонится всех, как деревенский неуч, разговариваешь только с узким кругом избранных, вместо того чтобы быть приветливым и общительным, строишь гримасы, как дурак, и никогда не следуешь моим желаниям из любви ко мне, а только под давлением. Заботишься лишь о том, чтобы все было по-твоему, и не считаешь важным ничего другого.
Таков мой ответ.
Фридрих Вильгельм
Братья Гракхи
Картина: Сыновья короля Фридриха Вильгельма (старший сын — Фридрих II), худ. Франческо Карло Руска
Прусская армия: железная дисциплина и цена могущества
Прусская армия к концу правления Фридриха Великого стала символом военного могущества и дисциплины, достигнув невероятных масштабов для своего времени. Однако её история тем более удивительна, если учитывать, что появилась она в один из самых неблагополучных периодов в истории Германии и наименее развитом её регионе.
Объединение курфюршества Бранденбург и герцогства Прусского в 1618 году совпало с началом Тридцатилетней войны — одного из самых разрушительных конфликтов в истории Европы. Война привела к политической раздробленности и экономическому упадку Священной Римской империи, а также к усилению внешнего экономического влияния: Нидерланды установили контроль над Рейном, а Швеция — над Одером. В этих условиях Пруссия, не обладая ни богатыми ресурсами, ни развитой торговлей, сделала ставку на военную силу. Главным уроком, который она вынесла из войны, стала философия, оставленная австрийским генералом Валленштейном и его частной армией: война — это бизнес. Но теперь этот бизнес стал государственным.
Организация прусского государства напоминала вражескую оккупацию: территории управлялись ландратами, чьей главной задачей было извлечение ресурсов из населения для военных нужд. При этом они должны были действовать осторожно, чтобы не довести подконтрольные земли до полного разорения. Пруссия внимательно следила за всеми европейскими конфликтами, не упуская возможности предложить свои услуги, расширить границы, получить военные субсидии и содержать армию за счёт вражеских территорий. Всё это составило значительную часть доходов государства, обеспечив рост прусской армии до невиданных масштабов.
И всё же, как пострадавшая от разрушительной Тридцатилетней войны, отстающая в торгово-промышленном плане страна смогла поставить под ружьё столь крупную армию? Какие методы использовались для её комплектования и содержания? И какой ценой это далось прусскому обществу?
Ответы на эти вопросы — в нашей статье.
Братья Гракхи
Прусская армия к концу правления Фридриха Великого стала символом военного могущества и дисциплины, достигнув невероятных масштабов для своего времени. Однако её история тем более удивительна, если учитывать, что появилась она в один из самых неблагополучных периодов в истории Германии и наименее развитом её регионе.
Объединение курфюршества Бранденбург и герцогства Прусского в 1618 году совпало с началом Тридцатилетней войны — одного из самых разрушительных конфликтов в истории Европы. Война привела к политической раздробленности и экономическому упадку Священной Римской империи, а также к усилению внешнего экономического влияния: Нидерланды установили контроль над Рейном, а Швеция — над Одером. В этих условиях Пруссия, не обладая ни богатыми ресурсами, ни развитой торговлей, сделала ставку на военную силу. Главным уроком, который она вынесла из войны, стала философия, оставленная австрийским генералом Валленштейном и его частной армией: война — это бизнес. Но теперь этот бизнес стал государственным.
Организация прусского государства напоминала вражескую оккупацию: территории управлялись ландратами, чьей главной задачей было извлечение ресурсов из населения для военных нужд. При этом они должны были действовать осторожно, чтобы не довести подконтрольные земли до полного разорения. Пруссия внимательно следила за всеми европейскими конфликтами, не упуская возможности предложить свои услуги, расширить границы, получить военные субсидии и содержать армию за счёт вражеских территорий. Всё это составило значительную часть доходов государства, обеспечив рост прусской армии до невиданных масштабов.
И всё же, как пострадавшая от разрушительной Тридцатилетней войны, отстающая в торгово-промышленном плане страна смогла поставить под ружьё столь крупную армию? Какие методы использовались для её комплектования и содержания? И какой ценой это далось прусскому обществу?
Ответы на эти вопросы — в нашей статье.
Братья Гракхи
Telegraph
Прусская армия: железная дисциплина и цена могущества
Прусская армия к концу правления Фридриха Великого стала символом военного могущества и дисциплины, достигнув невероятных масштабов для своего времени. Однако её история тем более удивительна, если учитывать, что появилась она в один из самых неблагополучных…
📽 В продолжение нашего поста предлагаем вам фрагмент из культового фильма «Барри Линдон» (1975) Стэнли Кубрика.
В сцене нет существенных спойлеров, так что, даже если вы ещё не смотрели этот шедевр, возможно, именно этот фрагмент вдохновит вас на просмотр!
В сцене нет существенных спойлеров, так что, даже если вы ещё не смотрели этот шедевр, возможно, именно этот фрагмент вдохновит вас на просмотр!
YouTube
Барри Линдон - Прусская армия
Фрагмент из фильма "Барри Линдон" (1975 г.), режиссёра Стенли Кубрика.
Датская абсолютистская «революция»
В середине XVII века Дания переживала один из самых сложных периодов своей истории. К 1660 году страна была истощена многолетними войнами. Участие в Тридцатилетней войне и конфликтах со Швецией привело к катастрофическому финансовому положению. Государственный долг превысил 5 миллионов ригсдалеров, а расходы на армию, которая в пиковые моменты насчитывала до 50 тысяч человек, стали непосильным бременем для казны.
Особенно тяжелым ударом стала война 1658–1660 годов, когда Швеция под руководством Карла X Густава вторглась в Данию. Шведы оккупировали значительную часть страны, а датчанам пришлось не только бороться с врагом, но и содержать своих союзников. Эпидемия тифа 1658 года усугубила ситуацию, вызвав резкий рост смертности и опустошение целых регионов.
В сентябре 1660 года король Фредерик III созвал Ригсдаг (собрание сословий), чтобы обсудить пути выхода из кризиса. Однако вместо обычного решения финансовых вопросов Ригсдаг стал ареной ожесточенной политической борьбы.
Дело в том, что в результате многочисленных войн дворянство значительно поредело и обеднело, а бремя военной службы и налоговых обязательств всё чаще несли города, тогда как основные привилегии сохраняли за собой именно дворяне. Они же активно добивались освобождения от налогов, столь необходимых в условиях кризиса.
Естественно, духовенство и бюргеры, представлявшие города, выступили против этого, указывая на то, что дворяне не оправдывают свои привилегии.
14 октября1660 года епископ Зеландии Ханс Сване и бургомистр Копенгагена Ханс Нансен выдвинули революционное предложение: упразднить избирательную монархию, установить наследственную власть короля и ликвидировать привилегии дворянства. Это предложение было поддержано Фредериком III и воспринято в штыки дворянами.
Впрочем, король воспользовался наличием у него ещё не демобилизованной армии и 20 октября 1660 года ввел в Копенгагене военное положение, фактически совершив государственный переворот. Король решил воспользоваться поддержкой духовенства и горожан и слегка расширить свои полномочия. Аристократия была вынуждена согласится с требованиями и 23 октября Ригсдаг единогласно предложил Фредерику и его наследникам наследственный трон.
В январе 1661 года был принят «Акт об абсолютной и наследственной власти», который закрепил новый порядок. Король был объявлен выше всех законов, а его власть — неограниченной. Этот документ стал одним из самых радикальных примеров абсолютизма в Европе.
Датская революция 1660 года имела далеко идущие последствия. Она положила конец доминированию узкой группы аристократических семей, которые долгое время контролировали политику Дании, и создала централизованное государство абсолютистского типа.
Дворянство потеряло свои привилегии, включая налоговые льготы и монополию на высшие должности. Новая система была основана на принципе службы государству. Простолюдины, занимавшие высокие посты, могли получить дворянский титул, что способствовало формированию новой элиты.
Дания перешла от домениального государства (где король жил за счет доходов с собственных земель) к налоговому государству. В 1662 году был введен новый земельный налог, а в 1688 году составлен полный земельный реестр, что позволило упорядочить сбор налогов.
Офицерский корпус, ранее состоявший в основном из дворян, стал более открытым для простолюдинов и иностранцев, что способствовало созданию профессиональной армии.
Пример Дании удивителен тем, как быстро страна, загнанная в тупик позднефеодальных отношений, смогла перейти к абсолютизму. В отличие от Франции и Англии, где борьба бюргеров, религиозных меньшинств, различных фракций аристократии и монарха осложнялась Фрондой и гражданской войной, в Дании всё обошлось переворотом. Сломить дворян удалось за 10 дней.
Братья Гракхи
Картина: Портрет Фредерика III в доспехах, худ. Карел ван Мандер III, 1656
В середине XVII века Дания переживала один из самых сложных периодов своей истории. К 1660 году страна была истощена многолетними войнами. Участие в Тридцатилетней войне и конфликтах со Швецией привело к катастрофическому финансовому положению. Государственный долг превысил 5 миллионов ригсдалеров, а расходы на армию, которая в пиковые моменты насчитывала до 50 тысяч человек, стали непосильным бременем для казны.
Особенно тяжелым ударом стала война 1658–1660 годов, когда Швеция под руководством Карла X Густава вторглась в Данию. Шведы оккупировали значительную часть страны, а датчанам пришлось не только бороться с врагом, но и содержать своих союзников. Эпидемия тифа 1658 года усугубила ситуацию, вызвав резкий рост смертности и опустошение целых регионов.
В сентябре 1660 года король Фредерик III созвал Ригсдаг (собрание сословий), чтобы обсудить пути выхода из кризиса. Однако вместо обычного решения финансовых вопросов Ригсдаг стал ареной ожесточенной политической борьбы.
Дело в том, что в результате многочисленных войн дворянство значительно поредело и обеднело, а бремя военной службы и налоговых обязательств всё чаще несли города, тогда как основные привилегии сохраняли за собой именно дворяне. Они же активно добивались освобождения от налогов, столь необходимых в условиях кризиса.
Естественно, духовенство и бюргеры, представлявшие города, выступили против этого, указывая на то, что дворяне не оправдывают свои привилегии.
14 октября1660 года епископ Зеландии Ханс Сване и бургомистр Копенгагена Ханс Нансен выдвинули революционное предложение: упразднить избирательную монархию, установить наследственную власть короля и ликвидировать привилегии дворянства. Это предложение было поддержано Фредериком III и воспринято в штыки дворянами.
Впрочем, король воспользовался наличием у него ещё не демобилизованной армии и 20 октября 1660 года ввел в Копенгагене военное положение, фактически совершив государственный переворот. Король решил воспользоваться поддержкой духовенства и горожан и слегка расширить свои полномочия. Аристократия была вынуждена согласится с требованиями и 23 октября Ригсдаг единогласно предложил Фредерику и его наследникам наследственный трон.
В январе 1661 года был принят «Акт об абсолютной и наследственной власти», который закрепил новый порядок. Король был объявлен выше всех законов, а его власть — неограниченной. Этот документ стал одним из самых радикальных примеров абсолютизма в Европе.
Датская революция 1660 года имела далеко идущие последствия. Она положила конец доминированию узкой группы аристократических семей, которые долгое время контролировали политику Дании, и создала централизованное государство абсолютистского типа.
Дворянство потеряло свои привилегии, включая налоговые льготы и монополию на высшие должности. Новая система была основана на принципе службы государству. Простолюдины, занимавшие высокие посты, могли получить дворянский титул, что способствовало формированию новой элиты.
Дания перешла от домениального государства (где король жил за счет доходов с собственных земель) к налоговому государству. В 1662 году был введен новый земельный налог, а в 1688 году составлен полный земельный реестр, что позволило упорядочить сбор налогов.
Офицерский корпус, ранее состоявший в основном из дворян, стал более открытым для простолюдинов и иностранцев, что способствовало созданию профессиональной армии.
Пример Дании удивителен тем, как быстро страна, загнанная в тупик позднефеодальных отношений, смогла перейти к абсолютизму. В отличие от Франции и Англии, где борьба бюргеров, религиозных меньшинств, различных фракций аристократии и монарха осложнялась Фрондой и гражданской войной, в Дании всё обошлось переворотом. Сломить дворян удалось за 10 дней.
Братья Гракхи
Картина: Портрет Фредерика III в доспехах, худ. Карел ван Мандер III, 1656
В период Первой мировой войны значительную пропагандистскую роль играли сатирические тексты, в том числе произведения В.В. Маяковского для издательства «Сегодняшний лубок». Рассмотрим несколько из них.
В первом стихотворении (фото №1) представлена сатира на императора Вильгельма II и события Первой мировой войны. Автор высмеивает поражения Германии в Восточной Пруссии, некомпетентность союзников (Италии и Турции) и тщетность амбиций монархов, включая «дядю Франца-Иосифа», представленного фармацевтом в Киеве. Образ Вильгельма карикатурен: его реакция на военные неудачи варьируется от жалоб на потерянный «картофель» до абсурдной мечты открыть колбасную лавку в Петербурге. Завершается всё сценой полного унижения, где император продаёт обрезки мяса. Через гиперболу и иронию подчёркивается кризис монархической власти и абсурдность войны.
Второй текст (фото №2) сатирически описывает события, связанные с действиями немецких и турецких флотов. Упоминание «Гебена» и «Бреслау» отсылает к немецким крейсерам, переданным Османской империи. Автор иронизирует над их поражениями («сломали чресла») и попытками Турции спасти ситуацию («взяли и заштопали»), подчёркивая ненадёжность турецкого союзника. Последние строки («не облезла штукатурка») высмеивают слабость Османской империи, едва удерживающейся под натиском проблем.
Третье стихотворение (фото №3) изображает эпизод войны с акцентом на героизм казаков. Немцы, несмотря на техническое оснащение (артиллерия, поезда), терпят поражение: казаки устраивают засаду, уничтожая пушки и громя поезд. Выражение «лих казачий гомон» создаёт образ решительных воинов. Автор подчёркивает превосходство духа и ловкости над численным и техническим преимуществом врага, добавляя патриотический оттенок.
Братья Гракхи
В первом стихотворении (фото №1) представлена сатира на императора Вильгельма II и события Первой мировой войны. Автор высмеивает поражения Германии в Восточной Пруссии, некомпетентность союзников (Италии и Турции) и тщетность амбиций монархов, включая «дядю Франца-Иосифа», представленного фармацевтом в Киеве. Образ Вильгельма карикатурен: его реакция на военные неудачи варьируется от жалоб на потерянный «картофель» до абсурдной мечты открыть колбасную лавку в Петербурге. Завершается всё сценой полного унижения, где император продаёт обрезки мяса. Через гиперболу и иронию подчёркивается кризис монархической власти и абсурдность войны.
Второй текст (фото №2) сатирически описывает события, связанные с действиями немецких и турецких флотов. Упоминание «Гебена» и «Бреслау» отсылает к немецким крейсерам, переданным Османской империи. Автор иронизирует над их поражениями («сломали чресла») и попытками Турции спасти ситуацию («взяли и заштопали»), подчёркивая ненадёжность турецкого союзника. Последние строки («не облезла штукатурка») высмеивают слабость Османской империи, едва удерживающейся под натиском проблем.
Третье стихотворение (фото №3) изображает эпизод войны с акцентом на героизм казаков. Немцы, несмотря на техническое оснащение (артиллерия, поезда), терпят поражение: казаки устраивают засаду, уничтожая пушки и громя поезд. Выражение «лих казачий гомон» создаёт образ решительных воинов. Автор подчёркивает превосходство духа и ловкости над численным и техническим преимуществом врага, добавляя патриотический оттенок.
Братья Гракхи
Карикатура «Österreich-Ungarn in der Kikeriki-Projektion» – сатирическая карта Австро-Венгерской империи конца XIX века, изображающая её этническое и политическое разнообразие через антропоморфные образы регионов. Каждая территория представлена в виде карикатурного персонажа, отражающего культурные особенности, стереотипы или политические проблемы данного региона.
Галиция изображена как бедный и отсталый крестьянский регион, что подчёркивает её экономическую слабость, зависимость от центра и консерватизм местного населения. Богемия символизирует регион, проходящий процесс индустриализации и культурного подъёма чешского народа, но также намекает на напряжённые отношения между немцами и чехами. Венгрия показана как отдельный и значимый элемент, что подчёркивает её автономию в рамках империи. Этот образ подчёркивает независимый характер венгерской элиты, которая часто вступала в конфликты с австрийским центром.
Славянские земли на Балканах (Хорватия, Сербия, Босния) изображены как источник нестабильности. Особенно выделяются Сербия и Босния, где националистические движения против австро-венгерского господства становились всё более агрессивными. Румыния представлена как сосед, представляющий потенциальную угрозу для Трансильвании, населённой румынами.
Австрийская часть империи символизирует бюрократию и консерватизм, подчёркивая доминирование центральной власти, но также указывая на внутренние противоречия.
Фигуры на карте часто изображены в позах, подчёркивающих их конфликтные отношения. Например, соседние регионы находятся в состоянии борьбы, символизируя этническое и политическое напряжение. На севере видна фигура России, намекающая на её влияние на славянские народы и стремление к расширению границ. Этот элемент подчёркивает геополитическую угрозу для Австро-Венгерской империи. Вена показана как культурный и административный центр, окружённый регионами с противоречивыми интересами, что подчёркивает внутренние сложности управления многонациональной империей.
Братья Гракхи
Галиция изображена как бедный и отсталый крестьянский регион, что подчёркивает её экономическую слабость, зависимость от центра и консерватизм местного населения. Богемия символизирует регион, проходящий процесс индустриализации и культурного подъёма чешского народа, но также намекает на напряжённые отношения между немцами и чехами. Венгрия показана как отдельный и значимый элемент, что подчёркивает её автономию в рамках империи. Этот образ подчёркивает независимый характер венгерской элиты, которая часто вступала в конфликты с австрийским центром.
Славянские земли на Балканах (Хорватия, Сербия, Босния) изображены как источник нестабильности. Особенно выделяются Сербия и Босния, где националистические движения против австро-венгерского господства становились всё более агрессивными. Румыния представлена как сосед, представляющий потенциальную угрозу для Трансильвании, населённой румынами.
Австрийская часть империи символизирует бюрократию и консерватизм, подчёркивая доминирование центральной власти, но также указывая на внутренние противоречия.
Фигуры на карте часто изображены в позах, подчёркивающих их конфликтные отношения. Например, соседние регионы находятся в состоянии борьбы, символизируя этническое и политическое напряжение. На севере видна фигура России, намекающая на её влияние на славянские народы и стремление к расширению границ. Этот элемент подчёркивает геополитическую угрозу для Австро-Венгерской империи. Вена показана как культурный и административный центр, окружённый регионами с противоречивыми интересами, что подчёркивает внутренние сложности управления многонациональной империей.
Братья Гракхи
Ливонская война: первая война России и Европы
В одном из постов мы рассматривали Ливонскую войну (1558–1583) как попытку Ивана Грозного закрепиться на Балтике. Однако этот конфликт был не просто локальной войной, а первым крупным столкновением России с Европой.
Давайте разберёмся, почему эта война стала такой важной и как она повлияла на историю континента.
Ливонский орден, некогда беспокойный сосед русских земель, к XVI веку превратился в слабое государство, неспособное защитить себя. Иван Грозный начал войну, стремясь установить контроль над Дерптом, но вскоре конфликт перерос в масштабное региональное противостояние с Литвой, Польшей, Швецией и Данией, которые и сами поспешили урвать свой кусок от Ордена.
Давление, оказанное соседями на Ивана IV, свидетельствует о нежелании европейских монархов признавать его равноправным правителем. Россия оправдывала свою агрессию русским происхождением Дерпта (Юрьева) и историческими долгами, накопленными ливонцами. Однако европейские державы не восприняли эти доводы как легитимные. При этом их собственные претензии были не более обоснованными.
Король польский и Великий князь литовский Сигизмунд II вмешался в конфликт, защищая своего кузена Вильгельма Бранденбургского, архиепископа Риги, и опираясь на договор 1561 года, сделавший его сюзереном Ливонии. Шведский король Густав Васа, ссылаясь соглашения с орденом, в том же году установил контроль над Северной Эстонией. Дания, в свою очередь, восстановила свои давние права на Эзель, купив часть земель Эзель-Викского епископства в 1559 году.
В сущности, Ливония предпочла перейти под сюзеренитет иностранных держав. Русское царство же оказалось в тяжёлом положении.
Россия не осознала, с чем столкнулась. После удачного захвата Нарвы Иван Грозный поспешил развить успех, стремясь аннексировать всю Ливонию. Хотя Россия не претендовала на региональную гегемонию, угроза её усиления стала поводом для вмешательства соседей и вскором времени стало ясно, что война занянется.
Русские не смогли ассимилировать ливонцев. В отличие от интегрированных Казани и Астрахани, Ливония оставалась чужеродной территорией. Россия не наладила эффективного управления ливонскими городами, а культурные и религиозные различия оказались слишком велики. Ливонцы сохранили свои традиции, суды и религиозные свободы.
Отставание России стало критическим. Несмотря на внедрение Иваном Грозным артиллерии и стрелецких корпусов, взятие Дерпта, Нарвы и Полоцка стало пределом возможностей русской армии. Неудачные осады Риги и Ревеля в 1577 году и переход в оборону после избрания королём Речи Посполитой Стефана Батория, приведшего в бой немецких наёмников, только подтвердили это. В 1580–1581 годах войска Батория захватили почти всю Псковскую землю, а отдельные отряды дошли до Старицы — одной из резиденций Ивана Грозного.
В конце концов, Русское царство было вынуждено подписать мирные договоры 1582–1583 годов, уступить все завоевания в Ливонии и сделать значительные территориальные уступки Швеции в Ингрии. Вскоре Россия погрузилась в Смутное время, а итоги войны для неё оказались исключительно плачевными.
Швеция же укрепила позиции в Прибалтике и начала формирование своей империи. Опыт, полученный в войне, способствовал развитию её армии, ставшей знаменитой в последующие десятилетия.
Угроза потери Литвы стала для Польши ключевым фактором в образовании Речи Посполитой в 1569 году. Если изначально польские шляхтичи не стремились вмешиваться в войну, то впоследствии, вдохновлённые успехами, активно участвовали в русской политике времён Смуты и даже развязали войну против Швеции в 1600 году. Таким образом, Ливонская война предопределила не только становление потенциальной сверхдержавы Речи Посполитой, но и основные направления её экспансии, которые в конечном счёте стали причиной её дальнейшего упадка.
Таким образом, спор за Дерпт перерос в масштабный конфликт, предопределивший развитие Северной Европы.
Братья Гракхи
Картина: Взятие Иваном Грозным ливонской крепости Кокенгаузен, худ. Павел Петрович Соколов-Скаля
В одном из постов мы рассматривали Ливонскую войну (1558–1583) как попытку Ивана Грозного закрепиться на Балтике. Однако этот конфликт был не просто локальной войной, а первым крупным столкновением России с Европой.
Давайте разберёмся, почему эта война стала такой важной и как она повлияла на историю континента.
Ливонский орден, некогда беспокойный сосед русских земель, к XVI веку превратился в слабое государство, неспособное защитить себя. Иван Грозный начал войну, стремясь установить контроль над Дерптом, но вскоре конфликт перерос в масштабное региональное противостояние с Литвой, Польшей, Швецией и Данией, которые и сами поспешили урвать свой кусок от Ордена.
Давление, оказанное соседями на Ивана IV, свидетельствует о нежелании европейских монархов признавать его равноправным правителем. Россия оправдывала свою агрессию русским происхождением Дерпта (Юрьева) и историческими долгами, накопленными ливонцами. Однако европейские державы не восприняли эти доводы как легитимные. При этом их собственные претензии были не более обоснованными.
Король польский и Великий князь литовский Сигизмунд II вмешался в конфликт, защищая своего кузена Вильгельма Бранденбургского, архиепископа Риги, и опираясь на договор 1561 года, сделавший его сюзереном Ливонии. Шведский король Густав Васа, ссылаясь соглашения с орденом, в том же году установил контроль над Северной Эстонией. Дания, в свою очередь, восстановила свои давние права на Эзель, купив часть земель Эзель-Викского епископства в 1559 году.
В сущности, Ливония предпочла перейти под сюзеренитет иностранных держав. Русское царство же оказалось в тяжёлом положении.
Россия не осознала, с чем столкнулась. После удачного захвата Нарвы Иван Грозный поспешил развить успех, стремясь аннексировать всю Ливонию. Хотя Россия не претендовала на региональную гегемонию, угроза её усиления стала поводом для вмешательства соседей и вскором времени стало ясно, что война занянется.
Русские не смогли ассимилировать ливонцев. В отличие от интегрированных Казани и Астрахани, Ливония оставалась чужеродной территорией. Россия не наладила эффективного управления ливонскими городами, а культурные и религиозные различия оказались слишком велики. Ливонцы сохранили свои традиции, суды и религиозные свободы.
Отставание России стало критическим. Несмотря на внедрение Иваном Грозным артиллерии и стрелецких корпусов, взятие Дерпта, Нарвы и Полоцка стало пределом возможностей русской армии. Неудачные осады Риги и Ревеля в 1577 году и переход в оборону после избрания королём Речи Посполитой Стефана Батория, приведшего в бой немецких наёмников, только подтвердили это. В 1580–1581 годах войска Батория захватили почти всю Псковскую землю, а отдельные отряды дошли до Старицы — одной из резиденций Ивана Грозного.
В конце концов, Русское царство было вынуждено подписать мирные договоры 1582–1583 годов, уступить все завоевания в Ливонии и сделать значительные территориальные уступки Швеции в Ингрии. Вскоре Россия погрузилась в Смутное время, а итоги войны для неё оказались исключительно плачевными.
Швеция же укрепила позиции в Прибалтике и начала формирование своей империи. Опыт, полученный в войне, способствовал развитию её армии, ставшей знаменитой в последующие десятилетия.
Угроза потери Литвы стала для Польши ключевым фактором в образовании Речи Посполитой в 1569 году. Если изначально польские шляхтичи не стремились вмешиваться в войну, то впоследствии, вдохновлённые успехами, активно участвовали в русской политике времён Смуты и даже развязали войну против Швеции в 1600 году. Таким образом, Ливонская война предопределила не только становление потенциальной сверхдержавы Речи Посполитой, но и основные направления её экспансии, которые в конечном счёте стали причиной её дальнейшего упадка.
Таким образом, спор за Дерпт перерос в масштабный конфликт, предопределивший развитие Северной Европы.
Братья Гракхи
Картина: Взятие Иваном Грозным ливонской крепости Кокенгаузен, худ. Павел Петрович Соколов-Скаля
Земский собор 1613 года: Как шведский принц мог стать царём русским
В 1613 году, после долгих лет Смуты, иностранной интервенции и внутренних конфликтов, Россия наконец-то выбрала нового царя — Михаила Романова. Однако не все придают значение тому, что на его месте мог оказаться шведский принц Карл Филипп.
Как же так вышло, что иностранный принц едва не стал правителем России?
К 1610 году царь Василий Шуйский был свергнут, а на престол был избран польский королевич Владислав. Польские войска оккупировали Москву, но не все земли приняли новую власть. В этой ситуации началось формирование земского ополчения под руководством Прокопия Ляпунова, объединившего казаков и дворян с разных концов страны.
На помощь также пришли шведские войска под командованием Якоба Делагарди, однако они быстро установили собственную администрацию в Новгороде, где местные бояре поддержали идею избрания шведского принца Карла Филиппа на русский престол.
Новгородские власти начали переговоры с Делагарди, предлагая признать Карла Филиппа царём и прося помочь в борьбе с поляками — что привлекало и Ляпунова. Шведы, в свою очередь, согласились защищать Новгород и обещали не вмешиваться в религиозные дела русских.
В июле 1611 года Прокопий Ляпунов был убит, и первое ополчение распалось. Вероятно, одной из причин его смерти было неприятие шведской кандидатуры среди части казаков и дворян.
Второе ополчение под руководством князя Дмитрия Пожарского также склонялось к кандидатуре Карла Филиппа. В том же году одно из русских посольств в Выборг просило шведского короля отправить в Россию Карла Филиппа, «чтобы, имея его как государя, русское государство могло бы, как прежде, быть в мире и спокойствии, и чтобы кровопролитие прекратилось».
В конце 1611 – начале 1612 года русские и шведские представители договорились, что Карл Филипп приедет в Новгород, поможет объединить страну и станет царём при условии уважения православной веры. Однако из-за смерти шведского короля Карла IX и избрания на трон его старшего брата Густава Адольфа Карл Филипп был вынужден задержаться в Швеции.
Не все соглашались с такой кандидатурой, обращая внимание на требуемые шведами территориальные уступки (Ладога и Орешек). Противники указывали на риск повторения польского сценария, когда иностранный правитель стал марионеткой в руках своего отца. Впрочем, со смертью Карла IX такие опасения смягчились, и многие стали склоняться к кандидатуре Карла Филиппа.
В октябре 1612 года второе ополчение при поддержке казаков освободило Москву от польских захватчиков. Началась подготовка к Земскому собору, который должен был выбрать нового царя. Сословия раскололись между кандидатурами Михаила Романова, представителя знатнейшей боярской семьи, имевшего династические связи с Рюриковичами и Годуновыми, и шведским принцем Карлом Филиппом. Но тут на сцену вышли казаки.
Не желавшие видеть на троне человека, способного ограничить их права, казаки начали движение за избрание русского правителя. После освобождения Москвы многие бояре разъехались по поместьям, и казаков в городе оставалось больше. Их предложение набрало популярность среди простого народа, так что в феврале 1613 года они принудили Земский собор избрать царя, дав срок в две недели.
Началась суматоха, Карл Филипп всё никак не приезжал, и бояре уступили казачеству. Впрочем, и после избрания Михаила Романова на севере поддержка Карла Филиппа не спадала, что в конечном итоге ввергло Россию в войну со Швецией.
Избрание Михаила Романова стало результатом сложной борьбы: бояре стремились сохранить равновесие среди знатных родов, священники искали легитимного правителя, а казаки не желали терять привилегий. Как говорил один из бояр: «Давайте возьмем Мишу Романова, ведь он молод и еще не мудр, поэтому он подойдет для наших целей».
Однако, если шестнадцатилетний «Миша Романов» был так удобен для бояр, насколько более управляемым был бы двенадцатилетний Карл Филипп, чьё восшествие на престол принесло бы ощутимую шведскую помощь против поляков?
Братья Гракхи
Картина: Избрание на царский престол боярина Михаила Федоровича Романова
В 1613 году, после долгих лет Смуты, иностранной интервенции и внутренних конфликтов, Россия наконец-то выбрала нового царя — Михаила Романова. Однако не все придают значение тому, что на его месте мог оказаться шведский принц Карл Филипп.
Как же так вышло, что иностранный принц едва не стал правителем России?
К 1610 году царь Василий Шуйский был свергнут, а на престол был избран польский королевич Владислав. Польские войска оккупировали Москву, но не все земли приняли новую власть. В этой ситуации началось формирование земского ополчения под руководством Прокопия Ляпунова, объединившего казаков и дворян с разных концов страны.
На помощь также пришли шведские войска под командованием Якоба Делагарди, однако они быстро установили собственную администрацию в Новгороде, где местные бояре поддержали идею избрания шведского принца Карла Филиппа на русский престол.
Новгородские власти начали переговоры с Делагарди, предлагая признать Карла Филиппа царём и прося помочь в борьбе с поляками — что привлекало и Ляпунова. Шведы, в свою очередь, согласились защищать Новгород и обещали не вмешиваться в религиозные дела русских.
В июле 1611 года Прокопий Ляпунов был убит, и первое ополчение распалось. Вероятно, одной из причин его смерти было неприятие шведской кандидатуры среди части казаков и дворян.
Второе ополчение под руководством князя Дмитрия Пожарского также склонялось к кандидатуре Карла Филиппа. В том же году одно из русских посольств в Выборг просило шведского короля отправить в Россию Карла Филиппа, «чтобы, имея его как государя, русское государство могло бы, как прежде, быть в мире и спокойствии, и чтобы кровопролитие прекратилось».
В конце 1611 – начале 1612 года русские и шведские представители договорились, что Карл Филипп приедет в Новгород, поможет объединить страну и станет царём при условии уважения православной веры. Однако из-за смерти шведского короля Карла IX и избрания на трон его старшего брата Густава Адольфа Карл Филипп был вынужден задержаться в Швеции.
Не все соглашались с такой кандидатурой, обращая внимание на требуемые шведами территориальные уступки (Ладога и Орешек). Противники указывали на риск повторения польского сценария, когда иностранный правитель стал марионеткой в руках своего отца. Впрочем, со смертью Карла IX такие опасения смягчились, и многие стали склоняться к кандидатуре Карла Филиппа.
В октябре 1612 года второе ополчение при поддержке казаков освободило Москву от польских захватчиков. Началась подготовка к Земскому собору, который должен был выбрать нового царя. Сословия раскололись между кандидатурами Михаила Романова, представителя знатнейшей боярской семьи, имевшего династические связи с Рюриковичами и Годуновыми, и шведским принцем Карлом Филиппом. Но тут на сцену вышли казаки.
Не желавшие видеть на троне человека, способного ограничить их права, казаки начали движение за избрание русского правителя. После освобождения Москвы многие бояре разъехались по поместьям, и казаков в городе оставалось больше. Их предложение набрало популярность среди простого народа, так что в феврале 1613 года они принудили Земский собор избрать царя, дав срок в две недели.
Началась суматоха, Карл Филипп всё никак не приезжал, и бояре уступили казачеству. Впрочем, и после избрания Михаила Романова на севере поддержка Карла Филиппа не спадала, что в конечном итоге ввергло Россию в войну со Швецией.
Избрание Михаила Романова стало результатом сложной борьбы: бояре стремились сохранить равновесие среди знатных родов, священники искали легитимного правителя, а казаки не желали терять привилегий. Как говорил один из бояр: «Давайте возьмем Мишу Романова, ведь он молод и еще не мудр, поэтому он подойдет для наших целей».
Однако, если шестнадцатилетний «Миша Романов» был так удобен для бояр, насколько более управляемым был бы двенадцатилетний Карл Филипп, чьё восшествие на престол принесло бы ощутимую шведскую помощь против поляков?
Братья Гракхи
Картина: Избрание на царский престол боярина Михаила Федоровича Романова
Англичане в период Смуты: от планов интервенции к челночной дипломатии
Смута нанесла тяжелый удар по внешней торговле России, однако английские купцы страну не покинули. Зимой 1608–1609 годов из-за осады Москвы в Вологде застряли многие купцы с товарами. Царь Василий приказал организовать оборону города, стремясь защитить осевшее здесь купечество. В итоге именно оно стало заниматься управлением города.
В 1610 году, после захвата Москвы поляками, руководство английской «Московской компании» также перебралось в Вологду, которая вскоре стала важным купеческим центром страны. В это же время капитан Чемберлен, служивший в русских войсках, направил английскому королю Якову I Стюарту проект интервенции в Московию. Обеспокоенный возможностью потерять русские рынки, он предложил высадить английские войска в Архангельске, а затем двинуться на юг и освободить Москву. В результате русское государство было бы восстановлено под протекторатом Стюартов. При этом интервенция не стоила бы Лондону значительных денег, так как все расходы взяло бы на себя русское купечество.
Чемберлен действительно вел переговоры с некими влиятельными людьми в России, хотя точно неизвестно, с кем именно. Однако его план предполагал опору не на аристократию, а именно на купечество. Если учесть, что в тот же период в Нижнем Новгороде торговая элита по инициативе купца Минина собирала деньги на создание земского ополчения, можно предположить, что речь шла о схожих интересах.
Русское купечество внесло существенный вклад в организацию армии Пожарского, освободившей впоследствии Москву. Однако, учитывая долгие годы военных неудач Смутного времени, а также то, что иностранцы составляли значительную и боеспособную часть русской армии, идея английской интервенции выглядела для купцов привлекательной. Тем более что русский и английский торговый капитал объединяли общие коммерческие интересы.
Хотя английский двор воспринял план Чемберлена как фантастический, он не исключил возможность интервенции. Однако в Лондоне хотели знать подробнее, кто с русской стороны просил об отправке английских войск и насколько эти люди были влиятельны.
Джон Мерик, главный агент «Московской компании» в России, был вызван в Англию, а затем направлен обратно вместе с Уильямом Расселом, одним из директоров компании, в качестве официального посла с целью выяснить возможности английского вмешательства на стороне русских.
Мерик был своим человеком в среде русской бюрократии и купечества. Сын высокопоставленного сотрудника «Московской компании» Уильяма Мерика, он вырос в Москве, свободно говорил по-русски и провел здесь значительную часть жизни. Это был идеальный посредник, прекрасно понимавший интересы как русских, так и английских купцов.
В 1612 году на севере России уже действовал английский отряд под предводительством Артура Астона. Когда в 1613 году «литовские люди и русские воры» пытались захватить Холмогоры, этот отряд участвовал в обороне города. Взять Холмогоры литовцам не удалось.
Прибыв в Архангельск, Мерик и Рассел обнаружили, что вопрос об отправке английского экспедиционного корпуса отпал сам собой: Москва уже была освобождена войсками князя Пожарского, а на царство был избран Михаил Романов. Англия немедленно признала нового царя, хотя и сомневалась в его способности удержать власть.
В 1617 году Англия выступила посредником на переговорах между Россией и Швецией. Эта работа была вновь поручена Джону Мерику. Столбовский мир, заключенный в результате челночной дипломатии Мерика, стал для России тяжелым, но необходимым. Претензии Швеции были частично отвергнуты, однако Россия окончательно потеряла доступ к Балтийскому морю. Шведы овладели стратегически важной полосой земли между Нарвой и Выборгом.
Для Англии же мир был исключительно выгодным. Имея налаженные торговые связи со Швецией через Балтийское море и с Россией через Белое, она, наконец, продолжила закупать необходимые товары на прежних выгодных условиях.
Братья Гракхи
Фото: Старый Английский двор, ул. Варварка, Москва
Смута нанесла тяжелый удар по внешней торговле России, однако английские купцы страну не покинули. Зимой 1608–1609 годов из-за осады Москвы в Вологде застряли многие купцы с товарами. Царь Василий приказал организовать оборону города, стремясь защитить осевшее здесь купечество. В итоге именно оно стало заниматься управлением города.
В 1610 году, после захвата Москвы поляками, руководство английской «Московской компании» также перебралось в Вологду, которая вскоре стала важным купеческим центром страны. В это же время капитан Чемберлен, служивший в русских войсках, направил английскому королю Якову I Стюарту проект интервенции в Московию. Обеспокоенный возможностью потерять русские рынки, он предложил высадить английские войска в Архангельске, а затем двинуться на юг и освободить Москву. В результате русское государство было бы восстановлено под протекторатом Стюартов. При этом интервенция не стоила бы Лондону значительных денег, так как все расходы взяло бы на себя русское купечество.
Чемберлен действительно вел переговоры с некими влиятельными людьми в России, хотя точно неизвестно, с кем именно. Однако его план предполагал опору не на аристократию, а именно на купечество. Если учесть, что в тот же период в Нижнем Новгороде торговая элита по инициативе купца Минина собирала деньги на создание земского ополчения, можно предположить, что речь шла о схожих интересах.
Русское купечество внесло существенный вклад в организацию армии Пожарского, освободившей впоследствии Москву. Однако, учитывая долгие годы военных неудач Смутного времени, а также то, что иностранцы составляли значительную и боеспособную часть русской армии, идея английской интервенции выглядела для купцов привлекательной. Тем более что русский и английский торговый капитал объединяли общие коммерческие интересы.
Хотя английский двор воспринял план Чемберлена как фантастический, он не исключил возможность интервенции. Однако в Лондоне хотели знать подробнее, кто с русской стороны просил об отправке английских войск и насколько эти люди были влиятельны.
Джон Мерик, главный агент «Московской компании» в России, был вызван в Англию, а затем направлен обратно вместе с Уильямом Расселом, одним из директоров компании, в качестве официального посла с целью выяснить возможности английского вмешательства на стороне русских.
Мерик был своим человеком в среде русской бюрократии и купечества. Сын высокопоставленного сотрудника «Московской компании» Уильяма Мерика, он вырос в Москве, свободно говорил по-русски и провел здесь значительную часть жизни. Это был идеальный посредник, прекрасно понимавший интересы как русских, так и английских купцов.
В 1612 году на севере России уже действовал английский отряд под предводительством Артура Астона. Когда в 1613 году «литовские люди и русские воры» пытались захватить Холмогоры, этот отряд участвовал в обороне города. Взять Холмогоры литовцам не удалось.
Прибыв в Архангельск, Мерик и Рассел обнаружили, что вопрос об отправке английского экспедиционного корпуса отпал сам собой: Москва уже была освобождена войсками князя Пожарского, а на царство был избран Михаил Романов. Англия немедленно признала нового царя, хотя и сомневалась в его способности удержать власть.
В 1617 году Англия выступила посредником на переговорах между Россией и Швецией. Эта работа была вновь поручена Джону Мерику. Столбовский мир, заключенный в результате челночной дипломатии Мерика, стал для России тяжелым, но необходимым. Претензии Швеции были частично отвергнуты, однако Россия окончательно потеряла доступ к Балтийскому морю. Шведы овладели стратегически важной полосой земли между Нарвой и Выборгом.
Для Англии же мир был исключительно выгодным. Имея налаженные торговые связи со Швецией через Балтийское море и с Россией через Белое, она, наконец, продолжила закупать необходимые товары на прежних выгодных условиях.
Братья Гракхи
Фото: Старый Английский двор, ул. Варварка, Москва
Друзья, наш канал растёт, и нам важно ваше мнение о его развитии!
Хотели бы вы видеть на канале более разнообразный контент? Если да, то какой именно? Ваш фидбэк очень важен для нас! Участвуйте в опросе и поделитесь своими идеями в комментариях!
Хотели бы вы видеть на канале более разнообразный контент? Если да, то какой именно? Ваш фидбэк очень важен для нас! Участвуйте в опросе и поделитесь своими идеями в комментариях!
Anonymous Poll
25%
Больше постов с картинками/карикатурами
25%
Больше цитат и/или отрывков из статей/книг
14%
Опросы и викторины
25%
Рецензии на статьи/книги
47%
Разборы исторических документов/газет
53%
Лонгриды, лонгриды, лонгриды!
Японские подлодки и камикадзе Второй мировой войны
Японцы в период Второй мировой войны существенно отставали в технологическом развитии от своих врагов. Например, японские подводные лодки долгое время оставались без радиолокаторов. Одной из причин отсутствия нового оборудования на подлодках была бюрократия.
В ходе войны японским спецагентам не удалось захватить чертежи вражеского радиолокатора. Это было связано с тем, что ни одна американская подводная лодка не попала в плен к японцам до того, как командир успел уничтожить радиолокатор и секретные коды.
Первые испытания радиолокатора у японцев были проведены в феврале 1943 года на подлодке I-58. Результат был неудовлетворительным. Радар смог определить местонахождение надводного корабля только на расстоянии 2000 метров.
Японцы провели ещё одно испытание. На этот раз они использовали радар, взятый с аэродрома. Лодка RO-44 отправилась в залив Исэ, где японский самолёт должен был провести учебную атаку. Однако результаты снова оказались неудовлетворительными. Дальность радиолокатора составила всего около 6 километров.
Позже японцы попытались разработать ещё один радиолокатор, но он оказался несовершенным и ненадёжным. Американцы смогли противопоставить ему систему типа APR, которая эффективно улавливала сигналы японского радара.
За всю войну японцы так и не смогли модернизировать свои радиолокаторы. Примечательно, что и японское руководство не проявляло большого интереса к их установке на подлодки. В первую очередь, оно требовало оснащения радиолокаторами надводных кораблей. Это привело к тому, что немногочисленные радары, установленные на подлодках, были сняты. Официальное объяснение гласило, что радиолокаторы надводной обстановки бесполезны для подлодок.
Вместо совершенствования технологий у японцев появилась другая идея, которая, по их мнению, могла обеспечить победу, – использование смертников, отправляющихся вместе с торпедой для поражения цели. Военная авиация уже активно применяла пилотов-камикадзе, направлявших самолёты, начинённые взрывчаткой, на американские корабли. Теперь камикадзе планировали использовать и в подводном флоте. Вот что об этом пишет Леон Пиллар:
«Торпеды с камикадзе имели специальное название кайтен (вознесение). [...] Первые эксперименты с камикадзе были проведены в январе 1943 года. Это были торпеды, снабжённые боеголовкой и имеющие встроенную нишу для смертника. Примерно за 50 метров до цели камикадзе должен был приводить в боевое положение устройство для катапультирования, которое выбрасывало его на поверхность воды. Согласно взглядам японского командования, таким образом человек имел шанс спастись в последний момент, будучи взятым в плен противником. Опытный образец торпеды окончательно утвердили в феврале 1944 года. В то время Япония терпела тяжёлые поражения, и Верховное командование возлагало большие надежды на это новое оружие. Во время первых испытаний произошли несколько несчастных случаев, и два офицера погибли в заливе Токояма».
Первые подлодки, оснащённые кайтенами, были I-36, I-37, I-47. В ноябре 1944 года они прибыли к острову Улити, в район Палау, где находился один из американских флотов. По каравану союзников было выпущено пять кайтенов. О пилотах торпед больше никто никогда не слышал, а американцы не признали ни одной потери в кораблях.
Кайтены продолжили использовать, например, во время наступления группы «Конго». Задачей группы было уничтожение американских кораблей, стоящих на якорной стоянке у острова Гуам. Лодка I-58 выпустила четыре торпеды с пилотами. Связь с каждым камикадзе поддерживалась до определённого момента. Зачастую последними словами пилотов были: «Троекратное ура императору!» или «Да здравствует император!». Подводной лодке не удалось установить, были ли атаки успешными. Проверка с помощью акустического прибора не дала результатов, и лодка была вынуждена уйти в открытое море. Жертва четырёх японцев оказалась напрасной. Подобные случаи повторялись неоднократно.
Братья Гракхи
На фото: Кайтены в сухом доке, Kure, 19 октября 1945 года
Японцы в период Второй мировой войны существенно отставали в технологическом развитии от своих врагов. Например, японские подводные лодки долгое время оставались без радиолокаторов. Одной из причин отсутствия нового оборудования на подлодках была бюрократия.
В ходе войны японским спецагентам не удалось захватить чертежи вражеского радиолокатора. Это было связано с тем, что ни одна американская подводная лодка не попала в плен к японцам до того, как командир успел уничтожить радиолокатор и секретные коды.
Первые испытания радиолокатора у японцев были проведены в феврале 1943 года на подлодке I-58. Результат был неудовлетворительным. Радар смог определить местонахождение надводного корабля только на расстоянии 2000 метров.
Японцы провели ещё одно испытание. На этот раз они использовали радар, взятый с аэродрома. Лодка RO-44 отправилась в залив Исэ, где японский самолёт должен был провести учебную атаку. Однако результаты снова оказались неудовлетворительными. Дальность радиолокатора составила всего около 6 километров.
Позже японцы попытались разработать ещё один радиолокатор, но он оказался несовершенным и ненадёжным. Американцы смогли противопоставить ему систему типа APR, которая эффективно улавливала сигналы японского радара.
За всю войну японцы так и не смогли модернизировать свои радиолокаторы. Примечательно, что и японское руководство не проявляло большого интереса к их установке на подлодки. В первую очередь, оно требовало оснащения радиолокаторами надводных кораблей. Это привело к тому, что немногочисленные радары, установленные на подлодках, были сняты. Официальное объяснение гласило, что радиолокаторы надводной обстановки бесполезны для подлодок.
Вместо совершенствования технологий у японцев появилась другая идея, которая, по их мнению, могла обеспечить победу, – использование смертников, отправляющихся вместе с торпедой для поражения цели. Военная авиация уже активно применяла пилотов-камикадзе, направлявших самолёты, начинённые взрывчаткой, на американские корабли. Теперь камикадзе планировали использовать и в подводном флоте. Вот что об этом пишет Леон Пиллар:
«Торпеды с камикадзе имели специальное название кайтен (вознесение). [...] Первые эксперименты с камикадзе были проведены в январе 1943 года. Это были торпеды, снабжённые боеголовкой и имеющие встроенную нишу для смертника. Примерно за 50 метров до цели камикадзе должен был приводить в боевое положение устройство для катапультирования, которое выбрасывало его на поверхность воды. Согласно взглядам японского командования, таким образом человек имел шанс спастись в последний момент, будучи взятым в плен противником. Опытный образец торпеды окончательно утвердили в феврале 1944 года. В то время Япония терпела тяжёлые поражения, и Верховное командование возлагало большие надежды на это новое оружие. Во время первых испытаний произошли несколько несчастных случаев, и два офицера погибли в заливе Токояма».
Первые подлодки, оснащённые кайтенами, были I-36, I-37, I-47. В ноябре 1944 года они прибыли к острову Улити, в район Палау, где находился один из американских флотов. По каравану союзников было выпущено пять кайтенов. О пилотах торпед больше никто никогда не слышал, а американцы не признали ни одной потери в кораблях.
Кайтены продолжили использовать, например, во время наступления группы «Конго». Задачей группы было уничтожение американских кораблей, стоящих на якорной стоянке у острова Гуам. Лодка I-58 выпустила четыре торпеды с пилотами. Связь с каждым камикадзе поддерживалась до определённого момента. Зачастую последними словами пилотов были: «Троекратное ура императору!» или «Да здравствует император!». Подводной лодке не удалось установить, были ли атаки успешными. Проверка с помощью акустического прибора не дала результатов, и лодка была вынуждена уйти в открытое море. Жертва четырёх японцев оказалась напрасной. Подобные случаи повторялись неоднократно.
Братья Гракхи
На фото: Кайтены в сухом доке, Kure, 19 октября 1945 года
Наполеон Бонапарт и его однокурсники: от школы к полям сражений
В годы учёбы Наполеон Бонапарт был изгоем. Окружённый в основном детьми аристократов, он предпочитал проводить свободное время в одиночестве – засиживаясь в библиотеке, где читал огромное количество книг, включая труды философов Эпохи Просвещения. Прочитанное он конспектировал и одновременно начинал писать собственные произведения: от политических прокламаций до лирических стихотворений.
Примером его противоположности большинству сверстников служит вражда, которая разделяла в Парижской военной школе двух воспитанников – Бонапарта и Ле Пикара де Фелиппо. После окончания учёбы судьба снова сведёт их, но уже как врагов. В 1788 году давние недруги встретятся под стенами Сен-Жан-д'Акра в Сирии: Бонапарт – главнокомандующий французской армией, Ле Пикар де Фелиппо – полковник английской армии, сражавшейся против французов.
Ле Пикар де Фелиппо был не единственным однокурсником Наполеона, с кем в будущем императору Франции придётся встретиться на поле брани. Пико де Пикадю, ещё один сослуживец Бонапарта, окончивший военную школу с многочисленными наградами, вскоре после революции эмигрировал. Он служил капитаном артиллерии в эмигрантском полку Рогана, затем перешёл в австрийскую армию и сражался против своих соотечественников в войсках интервентов.
В 1805 и 1809 годах Пико де Пикадю попадал в плен к бывшему товарищу по учёбе, но оба раза был отпущен на свободу. В 1811 году он отказался от французского имени и сменил его на немецкое – Герцогенберг. Во время кампании 1813 года барон Герцогенберг участвовал в войсках антифранцузской коалиции в сражениях под Дрезденом и Кульмом. Получив ранения, он вскоре вернулся к службе австрийскому императору. Герцогенберг умер в 1820 году в звании фельдмаршала-лейтенанта австрийской армии.
На картине: Наполеон Бонапарт в военной школе в Бриенне, где будущий император провёл часть своей юности, с весны 1779 по осень 1784 года
Братья Гракхи
В годы учёбы Наполеон Бонапарт был изгоем. Окружённый в основном детьми аристократов, он предпочитал проводить свободное время в одиночестве – засиживаясь в библиотеке, где читал огромное количество книг, включая труды философов Эпохи Просвещения. Прочитанное он конспектировал и одновременно начинал писать собственные произведения: от политических прокламаций до лирических стихотворений.
Примером его противоположности большинству сверстников служит вражда, которая разделяла в Парижской военной школе двух воспитанников – Бонапарта и Ле Пикара де Фелиппо. После окончания учёбы судьба снова сведёт их, но уже как врагов. В 1788 году давние недруги встретятся под стенами Сен-Жан-д'Акра в Сирии: Бонапарт – главнокомандующий французской армией, Ле Пикар де Фелиппо – полковник английской армии, сражавшейся против французов.
Ле Пикар де Фелиппо был не единственным однокурсником Наполеона, с кем в будущем императору Франции придётся встретиться на поле брани. Пико де Пикадю, ещё один сослуживец Бонапарта, окончивший военную школу с многочисленными наградами, вскоре после революции эмигрировал. Он служил капитаном артиллерии в эмигрантском полку Рогана, затем перешёл в австрийскую армию и сражался против своих соотечественников в войсках интервентов.
В 1805 и 1809 годах Пико де Пикадю попадал в плен к бывшему товарищу по учёбе, но оба раза был отпущен на свободу. В 1811 году он отказался от французского имени и сменил его на немецкое – Герцогенберг. Во время кампании 1813 года барон Герцогенберг участвовал в войсках антифранцузской коалиции в сражениях под Дрезденом и Кульмом. Получив ранения, он вскоре вернулся к службе австрийскому императору. Герцогенберг умер в 1820 году в звании фельдмаршала-лейтенанта австрийской армии.
На картине: Наполеон Бонапарт в военной школе в Бриенне, где будущий император провёл часть своей юности, с весны 1779 по осень 1784 года
Братья Гракхи
О чём было правление Петра III?
Короткое правление Петра III (25 декабря 1761 – 28 июня 1762 года), завершившееся дворцовым переворотом и его скоропостижной смертью, нередко объясняют исключительно субъективными факторами: в историографии он предстаёт слабым, инфантильным монархом, чуждым русской культуре и восхищающимся Пруссией до самозабвения.
Этот образ, во многом сформированный его женой Екатериной II, объясняет его непопулярность при дворе. Однако, несмотря на личные недостатки и политические просчёты, его короткое правление оказалось насыщено реформами и масштабными замыслами. Хотя Пётр III не был их инициатором, именно ему предстояло их утверждать, зачастую с собственными коррективами.
Так ли прост был Пётр Фёдорович?
Самым известным его законодательным актом стал Манифест о вольности дворянства, изданный 18 февраля 1762 года, который освобождал дворян от обязательной государственной службы. Традиционно его рассматривают как уступку требованиям дворянства, однако в действительности манифест стал инициативой узкой группы влиятельных сановников, стремившихся превратить аристократию в сословие, сосредоточенное на управлении своими поместьями, а не на государственной службе.
Многие дворяне удивлённо и негативно приняли манифест, ведь именно государственная служба обеспечивала им доход и статус, придавала им значимость.
Окружение Петра видело в этом возможность ослабить влияние дворянства, заменив его профессиональным корпусом чиновников. Но их ещё предстояло обучить. Для этого кадетские школы были объединены и реорганизованы под руководством Ивана Шувалова с усиленным акцентом на общем образовании. Одновременно открывались новые технические школы для подготовки низших офицеров. Гимназия при Кадетском корпусе готовила гражданских служащих.
Правление Петра радикально отличалось от прежних порядков. 29 января 1762 года император распустил Особую конференцию, которая координировала политику при Елизавете Петровне. Указ от 1 июня 1762 года ударил уже по Сенату, лишив его права издавать законы без одобрения императора и даже рассматривать донесения, не относящиеся к их текущим обязанностям, что фактически свело его роль к рутинной административной деятельности.
При этом сам император всё больше отдалялся от традиционных государственных институтов, окружая себя дворянами из Голштинии, военачальниками и личными фаворитами. Одним из них стал Дмитрий Волков, который фактически возглавил управление страной. 31 января 1762 года для него была учреждена новая должность тайного секретаря императора, что сделало его ключевой фигурой в управлении государством.
Самодержавие Петра III приобретало всё более замкнутый характер. Совещания с ближайшими советниками часто проходили прямо в его спальне, подчёркивая личностную природу власти. Он отстранился от прямого общения с дворянами, грозил суровыми наказаниями всем, кто осмелился бы подавать прошения о наградах или возмещении обид, а любые донесения должны были проходить через его фаворитов.
Значительные изменения коснулись и полиции. Пётр III стремился создать централизованную полицейскую систему под контролем генерала Николая Корфа, своего приближённого. В марте 1762 года были изданы директивы, значительно усилившие полицейский надзор. Корф получил полномочия назначать полицмейстеров в городах и регионах, что, вероятно, могло привести к созданию подконтрольного исключительно императору аппарата подавления.
Таким образом, внутренняя политика Петра III отличалась большей резкостью и меньшей продуманностью по сравнению с самодержавием Екатерины II, которая, оставаясь покровительницей дворянства, не позволяла ему диктовать свою волю.
Конечно, императора можно было не любить за несносный характер, за отказ от военных побед в Пруссии, за планы войны с Данией ради голштинских владений. Но было ли союзничество с Пруссией действительно катастрофой? Или, быть может, куда большей угрозой стало то, что страна оказалась под властью узкого круга фаворитов, в то время как дворянство стремительно теряло своё влияние?
Братья Гракхи
Картина: Портрет Петра III, худ. Лукас Пфальдцельт
Короткое правление Петра III (25 декабря 1761 – 28 июня 1762 года), завершившееся дворцовым переворотом и его скоропостижной смертью, нередко объясняют исключительно субъективными факторами: в историографии он предстаёт слабым, инфантильным монархом, чуждым русской культуре и восхищающимся Пруссией до самозабвения.
Этот образ, во многом сформированный его женой Екатериной II, объясняет его непопулярность при дворе. Однако, несмотря на личные недостатки и политические просчёты, его короткое правление оказалось насыщено реформами и масштабными замыслами. Хотя Пётр III не был их инициатором, именно ему предстояло их утверждать, зачастую с собственными коррективами.
Так ли прост был Пётр Фёдорович?
Самым известным его законодательным актом стал Манифест о вольности дворянства, изданный 18 февраля 1762 года, который освобождал дворян от обязательной государственной службы. Традиционно его рассматривают как уступку требованиям дворянства, однако в действительности манифест стал инициативой узкой группы влиятельных сановников, стремившихся превратить аристократию в сословие, сосредоточенное на управлении своими поместьями, а не на государственной службе.
Многие дворяне удивлённо и негативно приняли манифест, ведь именно государственная служба обеспечивала им доход и статус, придавала им значимость.
Окружение Петра видело в этом возможность ослабить влияние дворянства, заменив его профессиональным корпусом чиновников. Но их ещё предстояло обучить. Для этого кадетские школы были объединены и реорганизованы под руководством Ивана Шувалова с усиленным акцентом на общем образовании. Одновременно открывались новые технические школы для подготовки низших офицеров. Гимназия при Кадетском корпусе готовила гражданских служащих.
Правление Петра радикально отличалось от прежних порядков. 29 января 1762 года император распустил Особую конференцию, которая координировала политику при Елизавете Петровне. Указ от 1 июня 1762 года ударил уже по Сенату, лишив его права издавать законы без одобрения императора и даже рассматривать донесения, не относящиеся к их текущим обязанностям, что фактически свело его роль к рутинной административной деятельности.
При этом сам император всё больше отдалялся от традиционных государственных институтов, окружая себя дворянами из Голштинии, военачальниками и личными фаворитами. Одним из них стал Дмитрий Волков, который фактически возглавил управление страной. 31 января 1762 года для него была учреждена новая должность тайного секретаря императора, что сделало его ключевой фигурой в управлении государством.
Самодержавие Петра III приобретало всё более замкнутый характер. Совещания с ближайшими советниками часто проходили прямо в его спальне, подчёркивая личностную природу власти. Он отстранился от прямого общения с дворянами, грозил суровыми наказаниями всем, кто осмелился бы подавать прошения о наградах или возмещении обид, а любые донесения должны были проходить через его фаворитов.
Значительные изменения коснулись и полиции. Пётр III стремился создать централизованную полицейскую систему под контролем генерала Николая Корфа, своего приближённого. В марте 1762 года были изданы директивы, значительно усилившие полицейский надзор. Корф получил полномочия назначать полицмейстеров в городах и регионах, что, вероятно, могло привести к созданию подконтрольного исключительно императору аппарата подавления.
Таким образом, внутренняя политика Петра III отличалась большей резкостью и меньшей продуманностью по сравнению с самодержавием Екатерины II, которая, оставаясь покровительницей дворянства, не позволяла ему диктовать свою волю.
Конечно, императора можно было не любить за несносный характер, за отказ от военных побед в Пруссии, за планы войны с Данией ради голштинских владений. Но было ли союзничество с Пруссией действительно катастрофой? Или, быть может, куда большей угрозой стало то, что страна оказалась под властью узкого круга фаворитов, в то время как дворянство стремительно теряло своё влияние?
Братья Гракхи
Картина: Портрет Петра III, худ. Лукас Пфальдцельт
Дмитрий Волков: как подьячий стал советником императора
В XVIII веке российская бюрократия была далека от однородности. Дворяне, занимавшие высокие посты, смотрели свысока на выходцев из низших сословий, особенно на подьячих — канцелярских служащих, которые благодаря своим способностям и усердию могли подняться по карьерной лестнице.
Они воспринимали их скорее как конкурентов, особенно когда им приходилось делить с ними те должности, которые требовали разработки политики, а не только ведения делопроизводства.
Ярким примером того, как талант и усердие могли привести человека из низов к вершинам власти, является Дмитрий Волков. Родившись в 1727 году в семье подьячего, Волков начал свою карьеру с самых низов канцелярской службы.
В 1742 году он поступил на службу в Коллегию иностранных дел, а в 1745-м был пожалован в коллегии в юнкеры с рангом прапорщика (XIV класс в Табели о рангах). Через год он уже был отправлен в Вену в должности секретаря. Ещё через год был назначен переводчиком (X класс), а в 1749-м по указу Елизаветы Петровны стал секретарём данной коллегии (IX класс).
"Я с начала службы чрезмерным к оной усердием и трудом такую тягость дел на себя навлек никогда почти не зная разницы между днём и ночью", — вспоминал сам Волков. Его усердие, талант к составлению документов и знание иностранных языков быстро сделали его незаменимым сотрудником.
В 1756 году он получил должность конференц-секретаря (VII класс) с жалованием в тысячу рублей в год (его отец смог дослужиться лишь до жалования в 250 рублей). В 1758-м вице-канцлер Михаил Воронцов обращался к императрице с просьбой пожаловать Волкова в статские советники. Таким образом, Воронцов видел в Волкове не просто делопроизводителя, но и человека, способного участвовать в разработке государственной политики. В 1760 году Волков действительно стал статским советником (V класс).
Пик его карьеры пришёлся на правление Петра III, когда он был предложен царю в качестве личного советника. В марте 1762 года он стал действительным статским советником (IV класс) и членом Коллегии иностранных дел.
Впрочем, его реальное влияние на царя было настолько велико, что вскоре, по оценкам будущего президента Коллегии иностранных дел Никиты Панина, Волков «под видом управления канцелярского порядка… исполнял существительную роль первого министра, был правителем самих министров, избирал и сочинял дела по самохотению».
Волков активно участвовал в принятии политических решений и продвигал меры, ограничивавшие дворянские привилегии, особенно в области торговли. В своих проектах он уделял большое внимание развитию купечества.
Ещё в 1760 году он писал главе Комиссии о коммерции: "Я не буду с теми радоваться, кои кричать станут: 'Слава Богу, у нас в Пензе хлеб по четыре алтына за четверть'. У них, может быть, величие винные заводы, и так им прибыль. Но я воображаю, сколько бедному крестьянину тогда четвертей возить надобно, пока он свои соберет семь гривен".
Волков критиковал дворянские монополии и одновременно подушные налоги, взимаемые с крестьян. Он предлагал отстранить дворянство от хлебного экспорта, передав эту сферу купечеству.
Результатом его усилий стал указ Петра III от марта 1762 года о мерах по развитию внешней торговли. Указ разрешал купечеству экспортировать хлеб через любые порты империи и сокращал соответствующую пошлину вдвое.
Добиваясь скорейшего принятия указа, Волков опубликовал в Санкт-Петербургских ведомостях статью, в которой объяснял его преимущества для коммерции, и даже попытался скрыть от императора возможную критику сената.
Однако 28 июня 1762 года Пётр III был свергнут, и Волков был отправлен в почётную ссылку — вице-губернатором в Оренбург. Тем не менее, его основные идеи уже 31 июля были приняты Екатериной II.
В ссылке Волков продолжал заботиться об интересах оренбургского купечества. Его судьба, путь от копииста до фактического главы правительства, показала не только те возможности, которые открывались перед подьячими, но и то, насколько их интересы противостояли интересам дворянства.
Братья Гракхи
Портрет: Дмитрий Васильевич Волков (1727—1785)
В XVIII веке российская бюрократия была далека от однородности. Дворяне, занимавшие высокие посты, смотрели свысока на выходцев из низших сословий, особенно на подьячих — канцелярских служащих, которые благодаря своим способностям и усердию могли подняться по карьерной лестнице.
Они воспринимали их скорее как конкурентов, особенно когда им приходилось делить с ними те должности, которые требовали разработки политики, а не только ведения делопроизводства.
Ярким примером того, как талант и усердие могли привести человека из низов к вершинам власти, является Дмитрий Волков. Родившись в 1727 году в семье подьячего, Волков начал свою карьеру с самых низов канцелярской службы.
В 1742 году он поступил на службу в Коллегию иностранных дел, а в 1745-м был пожалован в коллегии в юнкеры с рангом прапорщика (XIV класс в Табели о рангах). Через год он уже был отправлен в Вену в должности секретаря. Ещё через год был назначен переводчиком (X класс), а в 1749-м по указу Елизаветы Петровны стал секретарём данной коллегии (IX класс).
"Я с начала службы чрезмерным к оной усердием и трудом такую тягость дел на себя навлек никогда почти не зная разницы между днём и ночью", — вспоминал сам Волков. Его усердие, талант к составлению документов и знание иностранных языков быстро сделали его незаменимым сотрудником.
В 1756 году он получил должность конференц-секретаря (VII класс) с жалованием в тысячу рублей в год (его отец смог дослужиться лишь до жалования в 250 рублей). В 1758-м вице-канцлер Михаил Воронцов обращался к императрице с просьбой пожаловать Волкова в статские советники. Таким образом, Воронцов видел в Волкове не просто делопроизводителя, но и человека, способного участвовать в разработке государственной политики. В 1760 году Волков действительно стал статским советником (V класс).
Пик его карьеры пришёлся на правление Петра III, когда он был предложен царю в качестве личного советника. В марте 1762 года он стал действительным статским советником (IV класс) и членом Коллегии иностранных дел.
Впрочем, его реальное влияние на царя было настолько велико, что вскоре, по оценкам будущего президента Коллегии иностранных дел Никиты Панина, Волков «под видом управления канцелярского порядка… исполнял существительную роль первого министра, был правителем самих министров, избирал и сочинял дела по самохотению».
Волков активно участвовал в принятии политических решений и продвигал меры, ограничивавшие дворянские привилегии, особенно в области торговли. В своих проектах он уделял большое внимание развитию купечества.
Ещё в 1760 году он писал главе Комиссии о коммерции: "Я не буду с теми радоваться, кои кричать станут: 'Слава Богу, у нас в Пензе хлеб по четыре алтына за четверть'. У них, может быть, величие винные заводы, и так им прибыль. Но я воображаю, сколько бедному крестьянину тогда четвертей возить надобно, пока он свои соберет семь гривен".
Волков критиковал дворянские монополии и одновременно подушные налоги, взимаемые с крестьян. Он предлагал отстранить дворянство от хлебного экспорта, передав эту сферу купечеству.
Результатом его усилий стал указ Петра III от марта 1762 года о мерах по развитию внешней торговли. Указ разрешал купечеству экспортировать хлеб через любые порты империи и сокращал соответствующую пошлину вдвое.
Добиваясь скорейшего принятия указа, Волков опубликовал в Санкт-Петербургских ведомостях статью, в которой объяснял его преимущества для коммерции, и даже попытался скрыть от императора возможную критику сената.
Однако 28 июня 1762 года Пётр III был свергнут, и Волков был отправлен в почётную ссылку — вице-губернатором в Оренбург. Тем не менее, его основные идеи уже 31 июля были приняты Екатериной II.
В ссылке Волков продолжал заботиться об интересах оренбургского купечества. Его судьба, путь от копииста до фактического главы правительства, показала не только те возможности, которые открывались перед подьячими, но и то, насколько их интересы противостояли интересам дворянства.
Братья Гракхи
Портрет: Дмитрий Васильевич Волков (1727—1785)
