квадратика понимания - грустинист 2025

Современное визуальное оформление поэзии — сборников, периодических изданий, афиш мероприятий, ресурсов авторов и т.п. находится в эстетическом кризисе. На обложки и вёрстку книг, издаваемых госресурсом в 90% случаев смотреть невозможно, в 10% — просто скучно. Про сайты и печатку толстых журналов даже говорить неловко — лучше сделать вид, что этого просто не существует. Молодые журналы, позиционирующие себя как свежее дыхание в этой сфере, бесконечно насилуют чёрно-красные «окна РОСТА» (вы должны были бороться со злом, а не примкнуть к нему: щас бы делать новое-революционное, используя визуал столетней, блин, давности). Что касается всяких самоподпольных и эмигрантских ресурсов, эти вообще не парятся и делают свои афиши прямо в ворде (видимо, на ереванских балконах не осталось ни одного живого дизайнера, одни массажисты). В местном российском «барном» андеграунде приятных исключений больше, но они всё равно капля в море (не у каждого организатора или издателя есть своя Лиза Фиртич). Эстетично сделанные блоги самих авторов — также в незначительном меньшинстве, хотя есть и очень хорошие примеры. Короче, общее ситуация навевает уныние (а оно, как известно, грех).

Понятное дело, что поэзия — территория смыслов и бла-бла-бла. Но идёт вторая четверть двадцать первого века. Визуальная эстетика — это не приятный необязательный бонус, а неотъемлемая часть любой вещи, идеи, произведения и даже мысли. Это необходимо принять как данность. А если мысль, вещь или идея ориентированы на современность или (о, боже) в будущее — то и визуально она должна строиться соответствующе, и это не подлежит игнорированию или наплевательскому отношению, ведь сейчас люди видят намного больше, чем осознают, а эстетика от этики неотделимее, чем когда-либо.

#заметки

Вчера мне было двадцать семь
Сегодня снова, будет десять
А завтра на семнадцать больше…

Человек — существо непостоянное, меняются учебные заведения, меняются друзья и окружение, коллеги, вкусовые предпочтения и политические взгляды, но остается одна «неизменность» на этом пути, некая константа, величина в ряду постоянных изменений — это футбольный клуб, который он выбрал в детстве. В моем случае это Манчестер Юнайтед.

Точнее, будет сказано иначе, клуб сам выбрал меня; от отцовских рассказах о финале 99 года, до уже моего собственного, первого осознанного, первого на просторах нашей необъятной – финала Лиги Чемпионов. Это было ровно семнадцать лет назад, и это было что-то, во что невозможно было не влюбиться

Можно бесконечно описывать словами, этот финал. Поминутно, но это даже близко не передаст, творившееся тогда, на мокром газоне Лужниках — лучше один раз глянуть как говорится…

Но хотелось бы сделать акцент на одном событие, которое не попало в кадры телекамер. За пару дней до этого, легенда и надежда всего Челси – Френк Лэмпард, похоронил свою мать, которая погибла от пневмонии. Представить себе не могу, каким надо обладать уровнем самоотдачи и самообладания, чтобы не просто выйти на поле, после всего этого, а быть одним из лучших на нем. Сейчас, в современном футболе, игроков — сопоставимых уровню личности, каким был он, больше нет. И мне бесконечно не хватает возможности — уважать своего соперника!

Сегодня, уже другой финал, и мне абсолютно неважно, кто победит на поле, потому что за его пределами, уже до финального свистка, победил я!
Потому что, сегодня, у меня есть возможность, снова побыть десятилетним пиздюком, поволноваться, порадоваться, а может где-то и всплакнуть. Завтра будут снова какие-то проблемы и заботы, но сегодня мне десять.
Как-то так…

Спасибо тебе футбол, за эту возможность!

сам не заметил, как запечатлел красивейшее переплетение проводов в Андреевский крест


а этот стих, который я случайно пропустил, очень личный и тёплый
добрый, в своем уютном бунтарстве

#стихи

ЦИТАДЕЛЬ

I.

копьëм в наледи
я пробиваю мякоть
безбрежных небес

II.

Сбежать
и зарыться
в отлюбленный март с башкой,
Да выстроить скит,
стяжелив топорищем плечо.

Созвездия
скрепятся звонко
в затянутый койф,
В ладонь мне спадëт млечный путь
воронëным мечом.

В камнях,
где курчавое солнце
боится пройтись,
Я вычерчу лик его в буре лучей
остриëм.

Мой скит — это выстрел,
что бросится всполохом
ввысь;
Мой скит — это выстрел,
и плоть ему — не закон.

Бескровная почва
повыкормит
бурые стены,
Валы‌ прорастут над пустыней,
не знающей ног.

Я взмахом клинка
эти скалы
в цветы разодену.

Мой скит — цитадель,
и закон ему — только Бог.

III.

а воли
такой непомерной
не сыщешь нигде —
такой,
чтобы вечно плутали в ней
Унгерн и Скобелев.

раскинулась
твердь моя
росчерком бледных огней,
мои сыновья в ней
кочуют
бархановой пробелью.

и стелются
метры квадратные,
метры несметные
по серым пескам
человеками косоротыми.

мои сыновья
до единого все —
бессмертные.

мои сыновья
до единого все —
сироты.

IV.

Сколько я вижу
иссушенных ваших рук.

Сколько
в руках ваших
проголоди и рыцарства.

С нежного Севера
шли
в огнедышащий Юг,
полчищами кромешными
в край пережëванный,
строем,
гордо вздымая
высеченные лица
вверх,
в горизонт,
пересветами злыми раскроенный.

В космосе океана Северно-Ледовитого
пропадая,
в айсберги кроткие
превращались,
в снег над державой.

Что вам их кореш с отдела?
Что вам их ДАИШ?

Войны
затачивали железо
о вашу шершавость.

Войны
разливисто ныли,
когда вас забрали.

Я позову вас,
как только все башни заржавит.

Я позову вас,
и всех расцелую
в забрала.

V.

Под мякишем неба
по камешку собирал,
ворочал
гордыню свою недоношенную,
злобу неприхорошенную.

Всë жаждал
взглянуть
в твои голубые очи.

Смотри на меня, смотри —
вот скалы мои и коршуны,
вот кровь моя,
вот монастырь,
вот копьë моë жалящее,
и дóсуха пережатая,
рóдная сизая даль.

Я шëл
по дороге в рай
перевелами и пожарищами,
и кроме Петра
меня там
никто не ждал.

Повыстрадан,
да не прострелен
мой скомканный мрак.

В лазурь мотыльковую
крепость взрастëт
на кости.

Каким бы взбешëнным
и проклятым
ни был мой враг,
на каждом патроне
я напишу:
«прости».

2025

Пушкин выдал жёсткую ультрабазу в письме Петру Вяземскому от 21 апреля 1820 года: «Петербург душен для поэта: я жажду краёв чужих; авось полуденный воздух оживит мне душу. Поэму свою я кончил, и только <…> окончательный стих её принёс мне удовольствие. Она так мне надоела, что не могу решиться переписывать её клочками для тебя. Письмо моё скучно, потому что с тех пор, как я сделался историческим лицом для сплетниц С-т Петербурга, я глупею и старею не неделями, а часами».

#ярмадовистория

всё закончится хорошо

доброй ночи 🌙

Пс 15:7: "Благословляю Господа, вразумляющего меня; даже и в ночи учит меня сему внутренность моя."

И только сейчас осознал, что Толя (еврей)((один из любимых моих евреев)) написал стихотворение про ГОЛЕМОВ.
А Големы, которых мы с ним создаём, всё так же ходят по рукам и головам и улицам.

ГОЛЕМ

Ручку
потрогать,
помять,
оторвать конечность.

Дело
требует
жертв.
Ты знал,
на что подписываешь
договор.

Если писать —
значит,
порвать
сердце.

Если создать —
значит,
порвать себя.

Голем —
создание
монументальное.

Ходит,
использует
представление
о человеке.

Голем
может ходить,
потому что в нём
остаётся
частичка
некогда настоящего, вечного.

Автор, творец —
это мазохистичный акт.

Автор, творец —
это колодец боли.

Тот, кто не умер,
тот не познаёт врат.

Тот, кто не жил,
тот не познаёт смерти.

В мире, где нет
смысла для каждого,
бренно тягать
мужество
ради понтов.

Нет, я не надеюсь
понять, нахуя.

Нет, я надеюсь,
останется что-то после.

2025.02.06 #стихи