Junger Orientalist🕊

Национальный блок, сыгравший ведущую роль в движении Сирии за независимость от Франции, был не массовой партией, а союзом влиятельных политиков. Это были представители позднеосманской городской верхушки: семьи крупных торговцев и землевладельцев, из которых рекрутировались администраторы и османские офицеры.

Хотя некоторые из этих семейств занимали важные административные и религиозные посты на протяжении столетий, османские реформы XIX века изменили баланс сил. Некоторые семьи сумели воспользоваться новыми возможностями, которые появились благодаря модернизации бюрократии и законодательства. В частности, земельная реформа 1858 года способствовала тому, что такие семьи сосредоточили в своих руках львиную долю земли. На этой земле можно было (силами полузависимых крестьян) выращивать продукцию, на которую был спрос в Европе.

Как правило, база поддержки традиционного политика была сосредоточена в конкретном городе (или даже определённых кварталах), плюс земельные угодья. Взаимодействие таких политиков со сторонниками строилось не на партийных структурах, а на личных отношениях и патронаже. Но уважаемый бей не мог лично встретиться с каждым сторонником, даже если бы хотел. Поэтому ему были нужны посредники в «народны кварталах.

Историки описывают «кварталы» как довольно замкнутые социальные пространства. Социальные и экономические контакты простого горожанина во многом ограничивались жителями его района. Соседей также могли объединять общее ремесло, семейные связи и/или принадлежность к определённой конфессии; кроме того, мигранты из сельской местности часто селились поближе к землякам.

Несмотря на рост образованного городского населения и появление современных политических партий и движений в 1930-х, для политиков поддержка в «народных кварталах» по-прежнему была во многом важнее, чем мнение радикальной интеллигенции. И за эту поддержку шла конкуренция.

Посредниками как правило выступали местные wujahāʾ («нотабли», обычно торговцы и землевладельцы), мухтары (старосты), имамы мечетей и кабадаи (лидеры местных банд). Они были во всех смыслах ближе к простому народу: в межвоенный период многие политики Дамаска переехали из старого города в районы с современной инфраструктурой. Свои прежние дома политики посещали по особым случаям – перед выборами или на праздники. Местные посредники помогали политикам распределять «услуги» среди простых людей.

Проживающие в «народных кварталах» торговцы и богослужители заседали в местных советах, которые историк Philip Khoury описывает как «мини-правительства». Эти советы помогали жителям района разрешать конфликты, а также могли защищать их от внешних сил (вроде агентов центрального правительства). Уже при французах бывало такое, что чиновники – например, налоговики – не могли прийти в квартал без согласия местного совета.

Хотя по своему социальному статусу кабадаи (мн. qabaḍāyāt) были ниже, чем местные нотабли, они играли большую роль и в 1930-х, и в последующие десятилетия. Народная молва различала кабадаев и zuʿrān (мелких рэкетиров) – в частности, предполагалось, что помимо молодецкой удали у кабадая должен был быть некий моральный кодекс. Но и те, и другие не гнушались насилия. Среди прочего кабадай мог «убедить» торговцев присоединиться к забастовке или проконтролировать, чтобы избиратели проголосовали, как надо бею.

На подобные сети патрон-клиентских связей и опирались лидеры Национального блока – отцы-основатели Сирии. Новые радикальные партии, популярные у образованной молодёжи, хотели иного подхода к политике. Им не хватало организованности и идеологии.

(Khoury, Syrian Urban Politics in Transition: The Quarters of Damascus during the French Mandate)

Telegram

Junger Orientalist🕊

В 1930-х в Сирии и Ливане появилось несколько националистических организаций, требовавших независимости от Франции. Они сильно отличались друг от друга и идеологически, и по организационным формам, но их объединяло стремление молодого поколения участвовать…

www.group-telegram.com/us/gunsncamels.com/1460

3.9K viewsFeb 9 at 15:22

Национальный блок, сыгравший ведущую роль в движении Сирии за независимость от Франции, был не массовой партией, а союзом влиятельных политиков. Это были представители позднеосманской городской верхушки: семьи крупных торговцев и землевладельцев, из которых рекрутировались администраторы и османские офицеры.

Хотя некоторые из этих семейств занимали важные административные и религиозные посты на протяжении столетий, османские реформы XIX века изменили баланс сил. Некоторые семьи сумели воспользоваться новыми возможностями, которые появились благодаря модернизации бюрократии и законодательства. В частности, земельная реформа 1858 года способствовала тому, что такие семьи сосредоточили в своих руках львиную долю земли. На этой земле можно было (силами полузависимых крестьян) выращивать продукцию, на которую был спрос в Европе.

Как правило, база поддержки традиционного политика была сосредоточена в конкретном городе (или даже определённых кварталах), плюс земельные угодья. Взаимодействие таких политиков со сторонниками строилось не на партийных структурах, а на личных отношениях и патронаже. Но уважаемый бей не мог лично встретиться с каждым сторонником, даже если бы хотел. Поэтому ему были нужны посредники в «народны кварталах.

Историки описывают «кварталы» как довольно замкнутые социальные пространства. Социальные и экономические контакты простого горожанина во многом ограничивались жителями его района. Соседей также могли объединять общее ремесло, семейные связи и/или принадлежность к определённой конфессии; кроме того, мигранты из сельской местности часто селились поближе к землякам.

Несмотря на рост образованного городского населения и появление современных политических партий и движений в 1930-х, для политиков поддержка в «народных кварталах» по-прежнему была во многом важнее, чем мнение радикальной интеллигенции. И за эту поддержку шла конкуренция.

Посредниками как правило выступали местные wujahāʾ («нотабли», обычно торговцы и землевладельцы), мухтары (старосты), имамы мечетей и кабадаи (лидеры местных банд). Они были во всех смыслах ближе к простому народу: в межвоенный период многие политики Дамаска переехали из старого города в районы с современной инфраструктурой. Свои прежние дома политики посещали по особым случаям – перед выборами или на праздники. Местные посредники помогали политикам распределять «услуги» среди простых людей.

Проживающие в «народных кварталах» торговцы и богослужители заседали в местных советах, которые историк Philip Khoury описывает как «мини-правительства». Эти советы помогали жителям района разрешать конфликты, а также могли защищать их от внешних сил (вроде агентов центрального правительства). Уже при французах бывало такое, что чиновники – например, налоговики – не могли прийти в квартал без согласия местного совета.

Хотя по своему социальному статусу кабадаи (мн. qabaḍāyāt) были ниже, чем местные нотабли, они играли большую роль и в 1930-х, и в последующие десятилетия. Народная молва различала кабадаев и zuʿrān (мелких рэкетиров) – в частности, предполагалось, что помимо молодецкой удали у кабадая должен был быть некий моральный кодекс. Но и те, и другие не гнушались насилия. Среди прочего кабадай мог «убедить» торговцев присоединиться к забастовке или проконтролировать, чтобы избиратели проголосовали, как надо бею.

На подобные сети патрон-клиентских связей и опирались лидеры Национального блока – отцы-основатели Сирии. Новые радикальные партии, популярные у образованной молодёжи, хотели иного подхода к политике. Им не хватало организованности и идеологии.

(Khoury, Syrian Urban Politics in Transition: The Quarters of Damascus during the French Mandate)

BY Junger Orientalist🕊