Уважаемые коллеги, подписчики Telegram-канала «История химии», все, кто интересуется историей науки в целом и историей химии в частности!

В начале 2024 г. Отделение химии и наук о материалах Российской академии наук приняло решение о создании Комиссии РАН по истории химии. Разработаны и утверждены «Положение о Комиссии по истории химии», «План работы Комиссии по истории химии на 2024 год» (документы опубликованы на сайте комиссии). Одним из пунктов этого плана предусмотрено создание Telegram-канала Комиссии. Сегодня мы запускаем в работу этот канал – «История химии».
Первое сообщение в нашем ТГ-канале посвящено вот какой теме…

В 1931 г. произошло событие, которое можно назвать системообразующим в становлении науки в СССР. С 6 по 11 апреля 1931 г. в Москве состоялась I Всесоюзная конференция по планированию научно-исследовательских работ. «Ее целью было подытожить и обобщить первый опыт, накопленный практи¬кой планирования, а также обсудить дальнейшие задачи в этой области. <…> Конференция вышла за рамки собственно планирования. Речь шла о большем – о построении централизованной системы научной деятельности, планируемой и управляемой сверху, исходя из народнохозяйственных планов и интересов. Под наукой понималась лишь наука, обслуживающая производство; фундаментальные исследования, результаты которых служат отправными точками для новых исследований, третировались в ряде докладов как «наука для науки». В числе задач науки на первое место выдвигалась «скорая научно-техническая помощь производству», - отмечает российский исследователь Г.А. Лахтин (Лахтин Г.А. Организация советской науки: история и современность. – М.: Наука, 1990. – 224 с.).
Инициатором и организатором I Всесоюзной конференции по планированию научно-исследовательских работ стал Н.И. Бухарин. Он выступил с развернутой программной речью. Основные положения ее сводились к следующим директивным утверждениям: «Сама научно-исследовательская работа подлежит планированию»; «План есть самое мощное орудие классовой политики пролетариата на фронте научно-исследовательской работы»; «Максимальная увязка между теорией и практикой, с приматом этой практики, с подчеркиванием утилитарной (не бояться сказать это слово) стороны научно-исследовательской деятельности должно быть нашей задачей».
Но на Конференции было немало сказано о конкретных, а не идеологических проблемах развития науки в СССР, в том числе химии. Сегодня, например, вполне актуально звучит доклад выдающегося отечественного физикохимика А.Н. Фрумкина «Новые проблемы в химии». Есть с чем сравнить и что анализировать.

Всесоюзное Учредительное Собрание Общества друзей химической обороны и химической промышленности СССР – «Доброхим»

100 лет назад, 24 мая 1924 г., произошло событие, которое имеет непосредственное отношение к развитию химической науки в России. Или, по крайней мере, к популяризации химии. В этот день в Большом театре в Москве прошло открытие Всесоюзного Учредительного Собрания Общества друзей химической обороны и химической промышленности СССР – «Доброхим».
Вот как этот момент был зафиксирован в стенографическом отчете:

За столом президиума Инициативной Комитет: т.т. Уншлихт, Бубнов, Богданов, акад. Ипатьев, Авиновицкий, проф. Попов.
Зал Большого театра переполнен.
Собрание открывает тов. Уншлихт. Член Реввоенсовета СССР, член Центральной ревизионной комиссии РКП(б) И.С. Уншлихт начинает без раскачки: «Мы собрались сегодня здесь, чтобы заложить фундамент новой добровольной организации, охватывающей самые широкие круги трудового населения. Перед нами сегодня задача весьма трудная и тяжелая, задача первостепенной важности. Наши противники – международные капиталисты готовятся к новой войне, они изощряются, как бы использовать все усовершенствования техники для разгрома нас. Мы должны быть наготове. В частности, самые широкие круги населения должны принять участие в химической обороне, ибо с этой стороны нам угрожает самая серьезная опасность».

В этих словах одного из высокопоставленных советских функционеров и политических деятелей не было преувеличения. Опыт Первой мировой войны был еще очень свеж. Уже к концу войны 1914–1918 г.г. химические средства ведения войны заняли настолько выдающееся место в ряде средств поражения, что последний период мировой войны считают на 55% войной химической. И, в самом деле, она знает огромное количество отравляющих веществ (до 80), примененных порой в грандиозных размерах. Так, например, 80% арт. снарядов, выпущенных во второй битве на Марне (Западный театр войны) в июле 1918 г., падает на химические», - отмечал крупный военный деятель, комиссар химических курсов усовершенствования командного состава Я.Л. Авиновицкий. По современным данным, за годы Первой мировой войны противоборствующие стороны в общей сложности использовали 12 тыс. тонн только иприта. Пострадало от него от 61,5 до 400 тыс. человек, в том числе со смертельным исходом 1130 человек.

И вместе с тем, несмотря на очевидный, - и не скрываемый, - военно-химический акцент в деятельности «Доброхима», необходимо отметить одну важную деталь. Инициаторы создания Общества друзей химической обороны и химической промышленности СССР отчетливо понимали, что одной пропагандой химических и военно-химических знаний, только просветительской и популяризаторской работой, обеспечить химический паритет с Европой и Америкой не удастся. Нужна поддержка и развитие фундаментальной химической науки. Очень четко эту мысль сформулировал выдающийся химик, академик В.Н. Ипатьев. «Известный параграф государственного бюджета несомненно должен отвести некоторое количество средств, чтобы оказать материальную поддержку для работ ученых лабораторий, ученых и заводо <…> Наша химическая мысль ценилась на Западе высоко и по отчетам и статистике видно, что Россия в 1914 году занимала одно из выдающихся мест среди исследователей этой отрасли науки – химии. Поэтому мы должны точно также одной из задач Доброхима поставить поддержку наших Втузов в смысле достаточного оборудования химических лабораторий, чтобы там производились исследования, чтобы опыт и знания учителей передавался передовому студенчеству, и оно могло бы нас перегнать впоследствии и плодотворно работать для развития химической промышленности».

И в этом аспекте советская власть была солидарна с учеными. Тот же Троцкий в свойственной ему экспрессивной манере настаивал: «Нельзя взять химика, хотя бы и гениального, посадить его в лабораторию и сказать: дайте мне в 24 часа сильно действующее отравляющее вещество. Химическая работа – лабораторная и научная, как и всякая вообще научно – изыскательная творческая работа – имеет свою внутреннюю логику, свою преемственность, свои непрерывные выводы, накопляя опыт и обобщение».

В трудах VII Менделеевского съезда была опубликована статья академика С.И. Вавилова «Физика в научном творчестве Д.И. Менделеева». Приведем из нее начальные строки.
«Гений Д.И. Менделеева некоторыми чертами своими родствен Леонардо, Лейбницу, Ломоносову и Гёте, - пишет С.И. Вавилов. - Хронологический список его почетных трудов поражает кажущимся беспорядком чередования совершенно несходных тем и областей. Статьи по химии и физике переплетаются в странной броуновской пляске с вопросами технологии, горного и нефтяного дела, материалами по спиритизму, метеорологией, экономическими исследованиями и заметками о живописи. Личная библиотека Д.И. Менделеева осталась не менее выразительным памятником разносторонности интересов ее владельца и одновременности этих интересов. Под одним переплетом, сделанным руками хозяина, очень часто соединены романы с химическими диссертациями и математическими сочинениями. Этот универсализм не выродился в дилетантство, удивительным образом он сочетался с обстоятельностью, практичностью и обязательной оригинальностью. Напряженная духовная деятельность дополнялась проявлением необычной практической активности. Ведение хозяйства в имении Менделеева и дерзкий полет на аэростате во время затмения 1887 г. – тому примеры. Совершенно своеобразный, импрессионистский характер литературного стиля Менделеева, проявившийся уже в первых его научных публикациях, например, в диссертации об изоморфизме, - одно из объективных свидетельств особенности его мышления и его естественных художественных задатков».
Русский философ Борис Хазанов замечал в своей книге «Миф Россия» (1986): «Великим теориям присущ деспотизм... Подобно империям, великие теории стремятся поработить мир. Родившись в лоне частной науки, в рамках отдельной дисциплины, теория распространяется на другие области знания, ширится и обрастает вассальными княжествами». И в этом смысле Периодическая система химических элементов, созданная Менделеевым, оказалась сверхимперией. Еще бы, ведь в науку был привнесен универсальный принцип системы!

Химические процессы Чугаева

Продолжаем рассказывать вам о пополнениях библиотеки. Сегодня перед вами - первая часть книги, которая была написана талантливейшим химиком (и биохимиком) Львом Чугаевым.

В октябре мы обязательно напишем полноценную статью об этом гениальном человеке. Увы, брюшной тиф оборвал жизнь Чугаева всего в 48 лет, но и за это время единоутробный брат другого великого химика, Владимира Ипатьева сделал очень много в самых разных областях химии. Органика, неорганика, аналитика, биохимия, конечно же - химия комплексных соединений. И книги, очень талантливо написанные, сочетающие в себе научность и популярный стиль изложения. Одну из этих книг мы и предлагаем вашему вниманию.

https://chem-museum.ru/biblioteka/himicheskie-proczessy-chugaeva/

#библиотека

Судьба выдающегося химика, академика А.Е. Чичибабина

3 июля 1936 г. Политбюро ЦК ВКП(б) «согласилось» с предложением Академии наук СССР о выводе академика А.Е. Чичибабина из состава действительных членов АН СССР.
6 января 1937 г. в газете «Правда» было опубликовано короткое официальное сообщение: «О лишении гражданства Союза ССР Чичибабина А.Е. Постановление Президиума Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР». А 27 декабря 1937 г. Президиум Химической группы АН СССР исключил из членов группы академика А.Е. Чичибабина.
Жизненная траектория Алексея Евгеньевича Чичибабина трагична. В 1892 г. он оканчивает естественное отделение физико-математического факультета Московского университета с дипломом 1-й степени. С 1908 г. – профессор Московского технического училища, заведующий кафедрой общей и органической химии, которой руководил до 1930 года.
Чичибабин – автор оригинальных работ по органическому синтезу, химии гетероциклических соединений и алкалоидов. В 1914 г. открыл реакцию, которая нашла широкое применение для синтеза лекарственных средств (реакция аминирования пиридина амидом натрия). В годы Первой Мировой войны он организовал и возглавил Московский комитет содействия развитию фармацевтической промышленности. В Московском техническом училище при поддержке Общества содействия успехам опытных наук и их практических применений имени Х.С. Леденцова организовал лабораторию, где под его руководством было налажено производство опия, морфия, кодеина, атропина и других лекарственных средств. С 1918 г. – директор Научного химико-фармацевтического института. В 1922–1927 председатель Научно-технического совета химико-фармацевтической промышленности. В 1926 г. первым среди химиков удостоен премии им. В.И. Ленина. С 29 января 1929 действительный член Академии наук СССР...
По мнению властей, вина Чичибабина заключалась в том, что не захотел «отдать свои способности социалистической родине» и не пожелал «вернуться на работу в страну, где труд является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина». Подчеркивалось, что Чичибабин сам решил свою судьбу, «избрав своим уделом бесчестие»…
Между тем, обстоятельства, по которым он стал «невозвращенцем» весьма драматичны.
В 1930 г. из-за несчастного случая на производственной практике погибла единственная дочь Чичибабина – студентка химического факультета МВТУ. Потрясенный горем, Чичибабин с супругой выезжает за границу (официально – в командировку). Жил в Париже. В 1930–1932 гг. работал в лаборатории фармацевтической химии в Институте Пастера в Париже. Затем руководил специально организованной для него исследовательской лабораторией химического концерна «Estabilissements Kuhlmann». Одновременно – ведущий консультант международной фармацевтической компании «Шеринг» и американской компании «Рузвельт и К0». В 1933 г. приглашен на кафедру химии Коллеж де Франс. Алексей Евгеньевич так и не оправился после гибели дочери. Фактически, он долго и тихо угасал в Париже от тяжелой болезни. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.
22 марта 1990 г. А.Е. Чичибабин был восстановлен в списках действительных членов Академии наук СССР.

Краткая история открытия и изучения трансурановых элементов

Вышел первый выпуск за этот год журнала «Вопросы истории естествознания и техники», который издается Институтом истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН. В этом номере опубликована развернутая рецензия члена Комиссии по истории химии Татьяны Витальевны Богатовой на книгу: Смолеговский А.М., Харитонова А.Н. Краткая история открытия и изучения трансурановых элементов (М.: ЛЕНАНД, 2022. 152 с. ISBN 978-5-9710-9463-0).

Приведем краткий отрывок из этой рецензии. «Ядерный синтез и его детали для большого числа людей (в том числе и ученых-естественников) являются материей непростой, очерки в книге полны драматизма, который часто сопровождает исследования высокого уровня, проводящиеся несколькими конкурирующими между собой группами ученых. Так, история элемента № 104 началась с исследований лаборатории ядерных реакций Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ) в Дубне, стартовавших в 1964 г. Был получен изотоп нового элемента с массовым числом 260 и периодом полураспада 0,05 с. В 1966–1967 гг. была проведена химическая идентификация нового элемента, который авторы открытия назвали курчатовием (в честь И.В. Курчатова). Именно с этим названием и обозначением Ku элемент был внесен в Периодическую таблицу. <…> Однако исследования группы ученых Радиационной лаборатории в Беркли (США) под руководством А. Гиорсо, начатые в 1968– 1969 гг., не смогли подтвердить результатов, полученных в ОИЯИ. Одновременно они синтезировали два новых изотопа с массовыми числами 257 и 259, провели их химическую идентификацию и заявили свои права на открытие, предложив название резерфордий. Возникшие разногласия между группами ученых из Беркли и Дубны долгое время оставались нерешенными. В 1976 г. был принят порядок, по которому за основной критерий открытия элемента принимается однозначное установление его атомного номера. В заключении рабочей группы Международного союза теоретической и прикладной химии (ИЮПАК) говорилось, что эксперименты, проведенные в ОИЯИ и в Беркли, по существу, одновременны и в равной степени доказали, что открыт новый элемент № 104. Однако в 1997 г. этот элемент все же получил название резерфордий, под таким названием он фигурирует в Периодической таблице и сегодня».

С полным текстом рецензии можно ознакомиться на сайте журнала «Вопросы истории естествознания и техники»

Голландия – родина химической промышленности

Дэвидс К.
450 лет лидерства: Технологический расцвет Голландии в XIV-XVIII вв. и что за ним последовало / Карел Дэвиде; Пер. с англ. — М.: Альпина ПРО, 2023. — 638 с. ISBN 978-5-907394-70-4

В своей фундаментальной монографии профессор экономической и социальной истории Амстердамского свободного университета Карел Дэвидс отмечает, что «Голландская республика стала родиной химической промышленности, которая, согласно многочисленным свидетельствам XVIII в. и начала XIX в., не имела себе равных в Европе. Химическая промышленность здесь рассматривается в первоначальном, узком, смысле как комплекс ремесел». Дэвидс приводит много примеров, подтверждающих этот вывод. Один из них очень любопытен.
Дэвидс пишет: «Наиболее существенное усовершенствование имело место в процессе производства свинцовых белил. Суть традиционного «венецианского» процесса заключалась в использовании паров уксуса и нагревании свинца в преющем конском навозе (или на солнце) для получения на свинцовых пластинах белого налета, который впоследствии соскабливался, смачивался водой и растирался в ступке вручную».
Этот химический продукт оказался очень востребован... художниками. Дело в том, что, если в конце XVI в. в Северных Нидерландах было около 55 действующих живописцев, то в 1660 г. их число подскочило до 600. Это означало, что каждый из них в год писал в среднем 94 картины.
Не менее любопытно описание «венецианской» технологии получения свинцовых белил. Интригует, конечно, использование «преющего конского навоза». Однако, в позднем средневековье этот компонент (фактически – расходная часть лабораторного оборудования) был весьма распространен. Так, Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, больше известный как Парацельс (1493-1541), основатель фармакологии, считается и автором классического алхимического рецепта синтеза в лабораторных условиях, - буквально – в реторте, - человекоподобного существа, гомункула.
Рецепт этот приводится в его «Трактате о природе вещей», книга I. Любопытный документ! Человеческое семя оставляют на 40 дней в запаянной колбе «при высшей степени гниения лошадиного желудка (venter eqinus)» до тех пор, пока оно не придет в движение и колебание; после этого его в течение сорока недель питают так называемым «арканумом (arcanum) человеческой крови». Арканум в алхимии – это нечто скрытое, бестелесное и, к тому же, бессмертное. Можно предположить, что в данном случае арканум – это очищенная и дистиллированная кровь. А загадочный прибор «venter eqinus» известный английский эмбриолог Джозеф Нидхэм идентифицирует как «аппарат для поддержания температуры, примерно равный теплоте крови, что достигалось брожением конского навоза» (Нидхэм, Джозеф, История эмбриологии / Пер. с англ. А.В. Юдиной, М.: Государственное издательство Иностранной литературы, 1947. – 342 с.).
В общем, навоз – как идеальный термостат.

Археологические раскопки на острове Вен (Швеция) позволили выяснить подробности алхимических экспериментов, которые проводил известный средневековый астроном Тихо Браге (1546-1601) в своей лаборатории Ураниборг, располагавшейся на этом острове.
На поверхности осколков и черепков посуды, найденной на месте раскопок, были обнаружены следы девяти химических элементов, включая медь. золото, вольфрам и цинк.

#историяхимии #алхимия