Если бы меня попросили отразить суть России в какой-нибудь идиоме, фразе, слове или междометии, я бы тихо сказал: “Старый новый год”. В нем — всё: и небывальщина, и концы, которые не сходятся с концами, и сны наяву, и пыльная мишура, и снежный хруст под ногами, и прогорклый, лежебокий праздник.
Не буду повторять, что по-хорошему следует отмечать именно старый новый год, а не новый новый год – оно и так понятно, об этом наши братцы и сестрицы уже много раз писали.
Я хочу обратить внимание на то, что его перестали праздновать вовсе. Никто о нем не вспоминает, никто никого не поздравляет, и от мандаринов уже тошнит, и елочные иголки вычищены из ковра. И нет ни толики радости: все погрузились в свои прохладные, фиолетово-черные будни, достали счеты и стали на них выстукивать.
Еще относительно недавно на Рождество колядовали — в квартиры стучали незнакомые дети, похожие на беспризорников, скороговоркой читали простую колядку и принимали новенькие пятирублёвые монетки, отчеканенные в ходе Денежной реформы 1998 года.
Дети уходили с деньгами и конфетами, чтобы вернуться ровно через неделю — на старый новый год. Тогда вместо того, чтобы прочесть колядку, они резво доставали из карманов жмени пшена, риса и гречки и разбрасывали его по прихожей, повторяя слова: “Посеваем, посеваем, с новым годом поздравляем. Открывайте сундучки, доставайте пятачки!”.
Большинству людей не нравились эти праздничные посевания — после визита гостей приходилось орудовать веником или пылесосом. Но народ всё равно смирялся, хоть и с весьма сдержанной, прохладной улыбкой. И когда маленькие руки в цыпках тянулись за конфетами и пятаками, никто не смел вручить им змею или камень. Давали то, что положено, а вечером полегоньку выпивали, съедали немного оливье, куриную ножку, полплитки “Аленки” и ложились спать не под утро, как в ночь на первое января, но и не как обычно. Чуть-чуть попозже, ведь это был “чуть-чуть праздник” — тихий, возможно, даже более семейный, и радостный, чем новый новый год.
Циолковский писал в дневниках, что особой ценностью является именно тихая радость — она способна сопровождать человека всю жизнь, как фон, как шум прибоя, который не замечаешь, как состояние “когда ничего не болит”. Тихая радость не кончается, журчит ручьем, освежает. А вот на смену оглушительной радости с “джингл белсом”, плясками, водкой и фейерверками нередко приходит такая же оглушительная тоска и скорбь. Наверное, поэтому первого января фиксируется так много самоубийств.
Сейчас старый новый год выброшен на помойку. Спасибо хитрым маркетологам. Они едва ли не с августа готовят “дорогих россиян” к новогодней вакханалии, высасывая из них кровь, деньги и эмоции. Неудивительно, что к 14 января люди выдыхаются, как выдохлось бы за две недели шампанское, оставленное на столе. Им не до торжеств — хватит, устали, мы лучше на счетах костяшками: “стук-стук”.
Однако надо бы вернуть праздник на место. Мало ли, вдруг, если не отмечать старый новый год, то и новый по-настоящему не наступит. Вместо тихой радости будет вечное повторение осточертевшего цикла: от оргазмирующего веселья к “выгоранию”, паническим атакам и неврозам. Оно вам надо? Празднуйте старый новый год потихоньку.
Если бы меня попросили отразить суть России в какой-нибудь идиоме, фразе, слове или междометии, я бы тихо сказал: “Старый новый год”. В нем — всё: и небывальщина, и концы, которые не сходятся с концами, и сны наяву, и пыльная мишура, и снежный хруст под ногами, и прогорклый, лежебокий праздник.
Не буду повторять, что по-хорошему следует отмечать именно старый новый год, а не новый новый год – оно и так понятно, об этом наши братцы и сестрицы уже много раз писали.
Я хочу обратить внимание на то, что его перестали праздновать вовсе. Никто о нем не вспоминает, никто никого не поздравляет, и от мандаринов уже тошнит, и елочные иголки вычищены из ковра. И нет ни толики радости: все погрузились в свои прохладные, фиолетово-черные будни, достали счеты и стали на них выстукивать.
Еще относительно недавно на Рождество колядовали — в квартиры стучали незнакомые дети, похожие на беспризорников, скороговоркой читали простую колядку и принимали новенькие пятирублёвые монетки, отчеканенные в ходе Денежной реформы 1998 года.
Дети уходили с деньгами и конфетами, чтобы вернуться ровно через неделю — на старый новый год. Тогда вместо того, чтобы прочесть колядку, они резво доставали из карманов жмени пшена, риса и гречки и разбрасывали его по прихожей, повторяя слова: “Посеваем, посеваем, с новым годом поздравляем. Открывайте сундучки, доставайте пятачки!”.
Большинству людей не нравились эти праздничные посевания — после визита гостей приходилось орудовать веником или пылесосом. Но народ всё равно смирялся, хоть и с весьма сдержанной, прохладной улыбкой. И когда маленькие руки в цыпках тянулись за конфетами и пятаками, никто не смел вручить им змею или камень. Давали то, что положено, а вечером полегоньку выпивали, съедали немного оливье, куриную ножку, полплитки “Аленки” и ложились спать не под утро, как в ночь на первое января, но и не как обычно. Чуть-чуть попозже, ведь это был “чуть-чуть праздник” — тихий, возможно, даже более семейный, и радостный, чем новый новый год.
Циолковский писал в дневниках, что особой ценностью является именно тихая радость — она способна сопровождать человека всю жизнь, как фон, как шум прибоя, который не замечаешь, как состояние “когда ничего не болит”. Тихая радость не кончается, журчит ручьем, освежает. А вот на смену оглушительной радости с “джингл белсом”, плясками, водкой и фейерверками нередко приходит такая же оглушительная тоска и скорбь. Наверное, поэтому первого января фиксируется так много самоубийств.
Сейчас старый новый год выброшен на помойку. Спасибо хитрым маркетологам. Они едва ли не с августа готовят “дорогих россиян” к новогодней вакханалии, высасывая из них кровь, деньги и эмоции. Неудивительно, что к 14 января люди выдыхаются, как выдохлось бы за две недели шампанское, оставленное на столе. Им не до торжеств — хватит, устали, мы лучше на счетах костяшками: “стук-стук”.
Однако надо бы вернуть праздник на место. Мало ли, вдруг, если не отмечать старый новый год, то и новый по-настоящему не наступит. Вместо тихой радости будет вечное повторение осточертевшего цикла: от оргазмирующего веселья к “выгоранию”, паническим атакам и неврозам. Оно вам надо? Празднуйте старый новый год потихоньку.
BY Друг ситный
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. In a statement, the regulator said the search and seizure operation was carried out against seven individuals and one corporate entity at multiple locations in Ahmedabad and Bhavnagar in Gujarat, Neemuch in Madhya Pradesh, Delhi, and Mumbai. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital.
from hk
