Виктор с детьми из поселка Желанное. Живут втроем в комнатке общежития в Ясиноватой. Мать детей умерла, когда одному ребенку был год, другому два. Виктор сам – не простой. Он не смог научиться толком читать и писать, это у него не получается. Но физическую работу он делает хорошо. Я вчера застала его только что вернувшимся с железнодорожного вокзала, где его наконец-то взяли уборщиком. Он как раз помогал соседу поднимать шкаф по лестнице.
Под оккупацией в Желанном Виктор прятал детей в погребе последние три месяца до освобождения нашими. Сам он тоже прятался, повесив на дверь большой замок и делая вид, что его нет. За водой вылезал ночью через окно. Готовил детям пампушки. Это уже было после того, как их вывезли украинские волонтеры «Белые Ангелы» в Святогорск. О них я еще расскажу отдельно, но, чем больше я о них слышу, тем больше мороз продирает по коже. Виктор оттуда бежал с детьми назад. Я спросила его – почему. И он беспомощно моргал на меня светлыми ресницами. Он не знает почему. Сюда хотел, и всё.
Как и один из жителей Желанного, его сосед Гарбуз. У того соседа было двое сыновей. В 14-м один пошел воевать в донецкое ополчение, а младший, проворовался в колхохе и сбежал. В 24-м он заехал в Желанное на танке и с удовольствием стрелял по домам. Этот гарбузенок – так его тут называли – сказал, что ВСУ сотрут тут все дома и всех ждунов. Потребовал, чтобы мать с отцом ехали на Украину. Мать он выволок и увез, а отец отказался. Он поднял руку на отца и бил его, как врага, как скотину не бьют. Отец уже старый, с онкологией, сквозь выбитые зубы он проклял этого сына и сказал, что все равно останется с Россией – такой он человек и другим не будет. Сын бросил его подыхать и ушел. Отец его умер в ПВР, вывезенный туда российскими солдатами.
Мы пошли посмотреть кухню, и там я встретила женщину, у которой в Желанном в августе убили сына, она его закопала во дворе. Поселок бомбили. Бабы-Яги сначала сбрасывали мины на дома – исключительно те, где люди живут. Потом прилетали снова и сбрасывали запалы, от которых любой дом вспыхивает как свечка. Так местные говорят. Всех, кого смогли, российские солдаты вывезли в ДНР.
Но вот беда – здесь им негде жить. Сначала люди за несколько недель приходят в себя, а потом им становится невыносимо в условиях ПВР. Им предоставляют общежитие, восстанавливают документы, дети ходят в школу. Но я вас уверяю, в таких общежитиях живут только по крайней нужде. Ни холодильника, ни стиральной машины. А откуда это все взять несчастным, потерявшим все и рвавшимся к нам? Виктор не может снять квартиру, а она стоит в Ясиноватой – 5 тысяч в месяц. Я передам ему деньги. Но это же не выход, есть и другие семьи. Сейчас он готовит, а дети сразу съедают – холодильника нет. И я не говорю, что переселенцам намеренно усложняют жизнь. Нет, просто другого жилья нет. А должно быть – мы в первую очередь должны строить дома социального найма с достойными условиями проживания, и там селить людей не только с украинской стороны, но и тех, у кого дома разбиты в ДНР. Они в таких же условиях.
В эти общежития и ПВР должны приходить юристы и объяснять людям на что они могут рассчитывать. Кадровики с предприятий и приглашать их на работу. Все, что я вчера смогла сделать для детей Виктора – это купить им торт и передать немного своих денег. Но планируем сделать больше. Только он ведь такой не один.
Виктор с детьми из поселка Желанное. Живут втроем в комнатке общежития в Ясиноватой. Мать детей умерла, когда одному ребенку был год, другому два. Виктор сам – не простой. Он не смог научиться толком читать и писать, это у него не получается. Но физическую работу он делает хорошо. Я вчера застала его только что вернувшимся с железнодорожного вокзала, где его наконец-то взяли уборщиком. Он как раз помогал соседу поднимать шкаф по лестнице.
Под оккупацией в Желанном Виктор прятал детей в погребе последние три месяца до освобождения нашими. Сам он тоже прятался, повесив на дверь большой замок и делая вид, что его нет. За водой вылезал ночью через окно. Готовил детям пампушки. Это уже было после того, как их вывезли украинские волонтеры «Белые Ангелы» в Святогорск. О них я еще расскажу отдельно, но, чем больше я о них слышу, тем больше мороз продирает по коже. Виктор оттуда бежал с детьми назад. Я спросила его – почему. И он беспомощно моргал на меня светлыми ресницами. Он не знает почему. Сюда хотел, и всё.
Как и один из жителей Желанного, его сосед Гарбуз. У того соседа было двое сыновей. В 14-м один пошел воевать в донецкое ополчение, а младший, проворовался в колхохе и сбежал. В 24-м он заехал в Желанное на танке и с удовольствием стрелял по домам. Этот гарбузенок – так его тут называли – сказал, что ВСУ сотрут тут все дома и всех ждунов. Потребовал, чтобы мать с отцом ехали на Украину. Мать он выволок и увез, а отец отказался. Он поднял руку на отца и бил его, как врага, как скотину не бьют. Отец уже старый, с онкологией, сквозь выбитые зубы он проклял этого сына и сказал, что все равно останется с Россией – такой он человек и другим не будет. Сын бросил его подыхать и ушел. Отец его умер в ПВР, вывезенный туда российскими солдатами.
Мы пошли посмотреть кухню, и там я встретила женщину, у которой в Желанном в августе убили сына, она его закопала во дворе. Поселок бомбили. Бабы-Яги сначала сбрасывали мины на дома – исключительно те, где люди живут. Потом прилетали снова и сбрасывали запалы, от которых любой дом вспыхивает как свечка. Так местные говорят. Всех, кого смогли, российские солдаты вывезли в ДНР.
Но вот беда – здесь им негде жить. Сначала люди за несколько недель приходят в себя, а потом им становится невыносимо в условиях ПВР. Им предоставляют общежитие, восстанавливают документы, дети ходят в школу. Но я вас уверяю, в таких общежитиях живут только по крайней нужде. Ни холодильника, ни стиральной машины. А откуда это все взять несчастным, потерявшим все и рвавшимся к нам? Виктор не может снять квартиру, а она стоит в Ясиноватой – 5 тысяч в месяц. Я передам ему деньги. Но это же не выход, есть и другие семьи. Сейчас он готовит, а дети сразу съедают – холодильника нет. И я не говорю, что переселенцам намеренно усложняют жизнь. Нет, просто другого жилья нет. А должно быть – мы в первую очередь должны строить дома социального найма с достойными условиями проживания, и там селить людей не только с украинской стороны, но и тех, у кого дома разбиты в ДНР. Они в таких же условиях.
В эти общежития и ПВР должны приходить юристы и объяснять людям на что они могут рассчитывать. Кадровики с предприятий и приглашать их на работу. Все, что я вчера смогла сделать для детей Виктора – это купить им торт и передать немного своих денег. Но планируем сделать больше. Только он ведь такой не один.
BY Marina Akhmedova
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. He adds: "Telegram has become my primary news source." "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram.
from hk
