ДОМ ПРОТЕЯ - очень удачный и верный термин для той группировки, о которой идет речь. Как и термин "контрпассионарии". Контрпассионарии не = субпассионарии по Гумилеву, они нечто иное. Они представляют собой ту силу, которая считает себя победительницей в истории (которая для нее окончилась, как заповедовал их пророк Фукуяма). И в каком-то смысле так и есть, поскольку у контрпассионариев есть огромные ресурсы (пример с тем же Якименкой, который явно представляет собой силу враждебную России, но с которым никто ничего не может поделать - за ним огромное влтияние Дома Протея). Для контрпассионариев в истории больше нет борьбы, поэтому нас (кто бросился в бой) они воспринимают не как равного противника, а как взбунтовавшихся рабов. Нам, с т.з. контрпассионариев, разумнее было бы сдаться. Мы не делаем этого, и контрпассионарии изливаются истерикой, кричат, лгут, хамят, хрубкают и гавкают. Их раздражают пассионарии. Контрпассионарии - противники большой истории, поэтому они их противники, потому что именно пассионарии продолжают большую историю, дают ей заряд. Контрпассионарии считают, что борьба в истории окончилась и осталась только борьба за историю (за толкования истории). Их раздражает Донбасс, раздражают ополченцы, волонтеры, - все, кто не только говорит, но и действует. Человечество для представителей дома Протея окончилось так же, как и большая история. Она больше не должно развиваться. Нет развития, но есть перевоплощение. И контрпассионариеем может оказаться говорящая голова Якеменко, или чиновник от науки (завевший где-нибудь в ИФ РАНе или РАНе), или думский депутат. Дом Протея - это один из гарнизонов западного глобализма и агрессивно наступающей постчеловеческой цивилизации, специально придуманная для нас плеть. Это инструмент войны с нами изнутри нашего же лагеря. Это враг опасный, поскольку еще не до конца разгаданный.
ДОМ ПРОТЕЯ - очень удачный и верный термин для той группировки, о которой идет речь. Как и термин "контрпассионарии". Контрпассионарии не = субпассионарии по Гумилеву, они нечто иное. Они представляют собой ту силу, которая считает себя победительницей в истории (которая для нее окончилась, как заповедовал их пророк Фукуяма). И в каком-то смысле так и есть, поскольку у контрпассионариев есть огромные ресурсы (пример с тем же Якименкой, который явно представляет собой силу враждебную России, но с которым никто ничего не может поделать - за ним огромное влтияние Дома Протея). Для контрпассионариев в истории больше нет борьбы, поэтому нас (кто бросился в бой) они воспринимают не как равного противника, а как взбунтовавшихся рабов. Нам, с т.з. контрпассионариев, разумнее было бы сдаться. Мы не делаем этого, и контрпассионарии изливаются истерикой, кричат, лгут, хамят, хрубкают и гавкают. Их раздражают пассионарии. Контрпассионарии - противники большой истории, поэтому они их противники, потому что именно пассионарии продолжают большую историю, дают ей заряд. Контрпассионарии считают, что борьба в истории окончилась и осталась только борьба за историю (за толкования истории). Их раздражает Донбасс, раздражают ополченцы, волонтеры, - все, кто не только говорит, но и действует. Человечество для представителей дома Протея окончилось так же, как и большая история. Она больше не должно развиваться. Нет развития, но есть перевоплощение. И контрпассионариеем может оказаться говорящая голова Якеменко, или чиновник от науки (завевший где-нибудь в ИФ РАНе или РАНе), или думский депутат. Дом Протея - это один из гарнизонов западного глобализма и агрессивно наступающей постчеловеческой цивилизации, специально придуманная для нас плеть. Это инструмент войны с нами изнутри нашего же лагеря. Это враг опасный, поскольку еще не до конца разгаданный.
What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications.
from hk
