Украинские специальные службы публикуют кадры атак на аэродромы базирования российской стратегической авиации в Мурманской и Иркутской областях (авиабаза «Оленья» и «Белая»).

Пока все пребывают в шоке от происходящего (как минимум, это диверсионная операция, не имеющая никаких близких аналогов в XXI веке), я бы хотел акцентировать внимание читателя на некоторых пусть и банальных, но интересных деталях.

Прежде всего, мы можем наблюдать, насколько эффективной может быть диверсионная деятельность с применением современных военных технологий. Вам уже не требуется обеспечивать проникновение на охраняемый объект со старомодной установкой подрывного заряда вручную – нет, атаковать можно, находясь в километрах от объекта инфраструктуры противника, сделав это самым неожиданным образом.

Более того, это деятельность, максимально безопасная в реализации. Покупка компонентов, сборка дронов, их доставка до точки запуска – набор действий, которые совершаются с использованием наемных/завербованных агентов без какой-либо опасности для сотрудников самих спецслужб. Их задачи: это планирование, организация и нанесение конечного удара, и все это реализуется на удалении в тысячи километров от цели атаки.

Это возможность не только сбережения высококлассных специалистов, но и качественное накопление и сохранение бесценного опыта.

Также можно отметить, что на методы организации работы украинских специальных служб можно ориентироваться, как на более чем компетентные и эффективные. Свобода действий оперативных групп, отсутствие жёсткой вертикальной цепи командования, централизованного определения целей атак, внутренняя конкуренция, упрощенные возможности распоряжения бюджетными средствами – все это формирует качественную среду для реализации громких, успешных и дерзких диверсионных операций.

Все это даёт массу поводов для размышлений.

@atomiccherry 💯

Если оценивать реализованные Службой безопасности Украины атаки холодным разумом, то стоит отметить, что никаких кардинальных изменений ни военного, ни политического характера по итогам этого события не последует.

Российско-украинский конфликт – это, прежде всего, сухопутная широкомасштабная война на истощение. Наличие или отсутствие у Российской Федерации реликвийных бомбардировщиков никак не сказывается ни на балансе сил, ни на характере боевых действий.

Собственно, это боевые единицы, которые не применимы ни в одном военном сценарии – в гипотетической ракетно-ядерной войне, для которой их якобы содержат, они будут уничтожены еще быстрее, чем в ходе диверсий (вы же не думаете, что превентивный ракетный удар будет менее неожиданным и смертоносным событием, чем атаки FPV-дронов?).

Влияет ли это каким-либо образом на переговорную позицию Москвы? Нет, потому что её аргументы заключены как раз в возможности продолжения масштабных наземных боевых действий с дальнейшим продвижением по украинской территории – и возможности поддержания данного процесса в течение последующих нескольких лет.

Сама по себе серия операций СБУ, безусловно, несет для Москвы имиджевые/политические потери – отрицать это было бы глупо. Но в бóльшей степени они представляют профессиональный интерес, как некий эталон современной диверсионной деятельности, который однозначно следует изучать.

P.S.: иронично, но по итогу произошедшего у российского военного министерства высвободятся сотни миллионов долларов, который тратились на содержание неприменимых в современных боевых действиях самолетов – и эти деньги с большой степенью вероятности будут направлены как раз на обеспечение и развитие возможностей ведения сухопутных боевых действий.

@atomiccherry 💯

Коллеги @philologist_zov и @UAnotRU высказали обоснованные возражения моему последнему тексту. Прежде всего, должен поблагодарить их за корректную критику и грамотную аргументацию позиции.

Тексты авторов:

1) https://www.group-telegram.com/philologist_zov/2521
2) https://www.group-telegram.com/UAnotRU/53465

Итак, предлагаю рассмотреть ситуацию по порядку – и выскажу собственные контраргументы.

Прежде всего, когда мы рассуждаем о роли и ценности российской стратегической авиации в контексте российско-украинского конфликта, то нам требуется задать один вопрос: какой результат был достигнут при нанесении ударов крылатыми ракетами авиационного базирования?

Ответить на него проще, чем кажется. Российские крылатые ракеты – продукт военных технологий конца 70-ых. Выполнены они, как и все ракеты того времени, под вполне конкретную цель – нанесение ударов с применением специальной (ядерной) боевой части. Это не случайность – точность ракетных вооружений этого поколения по умолчанию низкая, это особенность работы их систем навигации и наведения. При нанесении ядерных ударов точность ±500-1000 метров не играет никакой роли – но в данный момент они применяются в качестве конвенционного вооружения.

Российско-украинский конфликт в очередной раз подтвердил известную не первое десятилетие истину: ракеты достигают высокой точности наведения или при использовании сложных мультиспектральных ГСН (пример: британская Storm Shadow) или при наличии возможности подсвета цели, фактически – ручного наведения (пример: использование «Томахоуков» в ходе «Бури в Пустыне», текущая тактика применения связки аэроразведчиков-корректировщиков и ОТРК «Искандер-М» силами ВС РФ).

Во всех остальных случаях, особенно если речь идет о ракетных системах, сделанных до 1990-ых годов, говорить о неком высокоточном (эффективном) применении ракет не приходится – такова мировая практика.

Удары с их применением несут преимущественно издержки морально-психологического плана; материальный же ущерб достигается лишь при нанесении ударов по действительно крупным объектам инфраструктуры, или при поддержании постоянной нагрузки на ПВО противника.

Какова необходимость в содержании для этого дорогостоящих специализированных самолетов, что создавались под условия даже не прошлых, а позапрошлых войн?

Информация о точной стоимости летного часа секретна, но анализ открытых источников (средняя цена авиационного керосина, количество обслуживающего персонала по регламенту, сравнение с аналогичной техникой других стран, старые общие данные МО о стоимости одного борта, из которых можно прикинуть амортизацию, и т.п.) дают нам средние цифры в $32,000 для Ту-95МС и $53,500 для Ту-22М3.

Ту-95МС: полеты выполняются из районов Каспийского моря, Волгограда или Арктики (например, аэродром "Оленья"). Средняя дальность до Украины — 2000–3000 км. Скорость Ту-95 — ~700 км/ч. Время полета туда и обратно: ~6–8 часов. С учетом подготовки и маневров: 8–10 часов. Ту-22М3: полеты из аэродромов, таких как "Оленья" или "Шайковка", на расстояние 1000–2000 км. Скорость — ~900–1800 км/ч. Время полета: ~3–5 часов. С учетом маневров и ожидания: 5–7 часов.

Точные данные о количестве и типе нанесенных авиаударов не публикуются, но можно высчитать, что средняя загрузка одного самолета в течении последних лет не превышала 2-6 ракет. Итого: средняя стоимость одного авиационного запуска составляет $197,000–$294,000 за вылет.

Теперь возьмем наземные комплексы, не нуждающиеся в авиационном керосине, содержании аэродрома и т.п. Стоимость обслуживания «Искандера» также засекречена, но исходя из заявленной МО РФ стоимости комплекса, оценки расходов на горючее, амортизацию, персонал и прочее цена одного пуска равняется примерно $8-9 тыс – она в 25-40 раз меньше авиационного (!) и дает лишь 0,08% стоимости ракеты ($10 млн).

Рассуждая об эффективности и целесообразности применения ракетных вооружений, без сомнения можно заявить о превосходстве наземных систем. Они проще в производстве и эксплуатации, выгодны с т.з. военной экономики, к ним проще готовить военный персонал.

А еще они менее уязвимы перед противником.

@atomiccherry 💯

Собственно, из операции «Паутина» мы можем вынести некоторые интересные выводы глобального характера, которые касаются непосредственно вопросов военного строительства.

1⃣ Прежде всего, по итогам российского опыта следует вынести следующее: критически важно вовремя выводить из эксплуатации устаревшие вооружения. Стратегические бомбардировщики едва ли были применимы на поле боя уже в последнюю треть Холодной войны (хотя по инерции и продолжали эксплуатироваться). Они создавались под ранние сценарии ракетно-ядерной войны в эпоху, когда средства глобальной разведки и высокоточные вооружения еще не были развиты (фактически, отсутствовали).

В любом современном военном сценарии они являются уязвимым, дорогостоящим и непрактичным активом – очевидной целью для уничтожения. Даже Украина – страна, имеющая ограниченные возможности ведения разведки и нанесения дальнобойных ударов – регулярно наносит болезненные удары по российской стратегической авиации.

При этом, например, вывести из строя современные (соответственно, мобильные, более технологичные, эффективные) ОТРК украинским диверсионным подразделениям до сих пор в таких масштабах не удавалось – а ведь они куда более опасны и нанесли ВСУ намного больше ущерба, чем авиационные носители крылатых ракет.

Вывод: нужно вовремя проводить перевооружение. Оптимизировать собственные стратегические уязвимости. Необходима развитая аналитика, оценка технических возможностей вооружений, его применимости на поля боя. Требуется сокращать степень своей заметности, быть мобильнее, осведомленнее – словом, соответствовать реалиям времени и темпам научно-технической эволюции.

2⃣ Если страна вынуждена заниматься военным строительством, то в первую очередь ей следует уделять внимание защищенной военной инфраструктуре. Речь о комплексе мер, обеспечивающих безопасность вооружений, техники и военного персонала – в равной степени как о физической защите (например, о заглубленных бункерных системах для ракетных комплексов), так и ведении контрразведки, оснащении военных объектов средствами современного противодействия и т.д.

И еще следует помнить об одной важной, если не определяющей особенности современной войны. Она повсеместна. Технологии дают развитые возможности атак противника даже в стратегической глубине вашей территории – безопасного тыла не существует.

В прошлом веке существовало множество штампов о том, что тыловая военная инфраструктура – вотчина для распределения третьесортных, плохо подготовленных военных кадров, которые никогда не окажутся на поле боя. В настоящий момент мышление такого рода самоубийственно – поле боя пролегает везде, даже в самых неожиданных местах.

И противостоять противнику в этих условиях возможно лишь при наличии профессионального и компетентного военного персонала, готового к атакам самого нестандартного характера.

@atomiccherry 💯

Некоторое назад Wall Street Journal опубликовали чрезвычайно интересный материал, посвящённый морской войне в Красном море. Военно-морские силы США на протяжении года принимали участие в интенсивной кампании против йеменских хуситов.

В русскоязычном пространстве об этих событиях известно прискорбно мало, хотя они представляют большой интерес в качестве демонстрации современного военного противостояния на море. Какой-либо аналитики или освещения войны против хуситов на постсоветском пространстве не было в силу отсутствия ресурсов, могущих обеспечить поступление информации из столь опасного и удаленного региона земного шара (нет развитых средств технической разведки, нет международной журналистики должного уровня, отсутствуют какие-либо продуктивные контакты со сторонами конфликта).

Однако, американские издания постепенно начинают заполнять образовавшийся информационный вакуум, и сегодня у нас есть возможность ознакомиться с рядом заметок о военной кампании в Красном море. Обращаю внимание на то, что материал доступен всем читателям и представляет собой полный перевод статьи «How the Houthis Rattled the U.S. Navy—and Transformed Maritime War» под авторством Стивена Калина и Шелби Холлидей.

Boosty – https://boosty.to/atomiccherry.com/posts/c7239631-898b-402a-8548-8f6110ab4cdc

Patreon – https://www.patreon.com/posts/morskoe-v-more-131128447?utm_medium=clipboard_copy&utm_source=copyLink&utm_campaign=postshare_creator&utm_content=join_link

Далее будут опубликованы наши комментарии, касающиеся содержания материала.

@atomiccherry 💯

Война в Красном море: коалиция (часть I)

Начало

Для лучшего понимания контекста прежде всего необходимо обозначить силы сторон. Против хуситов выступил флот целой коалиции стран: Канады, Франции, Италии, Нидерландов, Норвегии, Испании, Бахрейна, Сейшельских Островов, Греции, Австралии и Шри-Ланки под командованием США. Американские силы были представлены примерно 30 кораблями, их точный состав засекречен.

Тем не менее, из открытых источников подтверждено участие двух американских авианосных ударных группировок, сформированных вокруг атомных авианосцев Nimitz-class: USS Harry S. Truman (CVN-75) и Dwight D. Eisenhower (CVN-69). Среди эскорта перечислены крейсер знаменитого Ticonderoga-class: USS Philippine Sea (CG-58) и целая толпа эсминцев не менее знаменитого Arleigh Burke class, включая USS Laboon (DDG-58), USS Stethem (DDG-63), USS Carney (DDG-64), USS Mason (DDG-87), USS Stockdale (DDG-106), USS Gravely (DDG-107) и USS Frank E. Petersen Jr. (DDG-121). Обычно в состав АУГ входит минимум 1 крейсер и 3-5 эсминцев. Со стороны британцев, возможно, действовал фрегат HMS Montrose (F236), ранее участвовавший в пресечении контрабанды оружия Красным морем, со стороны Франции – фрегат Languedoc (D653).

Что касается других стран анти-хуситской коалиции, то здесь картина выглядит менее впечатляюще. Несмотря на формальную «коалиционность» международных сил, основной их состав в своей деятельности ограничился разведкой, поддержкой и штабной работой. Непосредственно боевые действия легли на плечи на американцев при некотором участии Франции и Британии.

Куда интереснее, впрочем, выглядит объем задействованного против хуситов вооружения – в теории, его должно было хватить для последовательного уничтожения всего живого на территории Йемена. Американские эсминцы несут по 96 Tomahawk, крейсера – по 122, итого (в теории) за один залп представленные силы флота могли отгружать по 1000 крылатых ракет, не считая боевых возможностей 100 самолетов, действующих с авианосцев (в основном F/A-18E/F Super Hornet, затем дело дошло и до F-35 и даже могущественных B-2).

Использовалось также неназванное, но явно значительное количество ударных беспилотников MQ-9 Reaper, которые имели только подтвержденные потери в 14 единиц (оценочно сбито более 20).

@atomiccherry 💯

Война в Красном море: хуситы (часть II)

Начало

Йемен, в свою очередь, располагал неизвестными объемами человеческого ресурса. По оценкам порядка 350 тысяч повстанцев с подготовкой и вооружением, характерными для региона. Резонно спросить, как это сказывалось на морской войне? Что ж, для перемещения вооружений, оборудования позиций, инженерных и строительных работ нужны люди – и чем их больше, тем проще вести кампанию на истощение.

Хуситы пользуются активной поддержкой Ирана и «Хезболлы». Что куда более интересно, но, к сожалению, не доказано – их обеспечивает поддержкой Китайская Народная Республика в части обучения и поставок оружия (отсюда же появление интересного военного хай-тека по типу баллистических ПКР, долгое время бывших исключительно китайским ноу-хау, а также водородных топливных элементов китайского производства на дронах – это повышает их автономность). Противокорабельное вооружение хуситов представляет собой «зоопарк» иранских, китайских и даже кустарных систем всех типов – от баллистических ракет до безэкипажных катеров. Ракеты включают в себя, например, баллистические ракеты Burkan 2-H (до 600 км, основана на иранской Qiam-1), Tankil (до 500 км, вероятно, основана на иранской Raad-500), Haatem (до 1450 км, основана на иранской Kheibar Shekan), иранские и йеменские крылатые противокорабельные ракеты (с дальностью до 300 км).

Кроме того, хуситы активно используют дроны – в основном, это вариации конструкции Shahed-136 местного производства, которые используются для ведения разведки, корректировки и целеуказания. Вокруг дронов же выстроена и противовоздушная оборона повстанцев – она представлена иранскими SA-67. Это барражирующая зенитная управляемая ракета с твердотопливным ракетным ускорителем.

Любопытная деталь: хуситы, судя по всему, опирались в вопросе сбора данных на спутниковую разведку от компании Chang Guang Satellite Technology для наведения на американские и союзные корабли.

@atomiccherry 💯

Цена войны в Красном море (часть III)

Начало

Морское противостояние выглядело чрезвычайно интенсивным (если сравнивать его, скажем, с боевыми действиями в Черном море между РФ и Украиной). Хуситы наносили ежедневные атаки по кораблям всеми доступными им способами, янки нанесли более 1100 ракетно-бомбовых ударов по Йемену, уничтожив топливный терминал Рас Иса и порт Ходейда. Массированные удары наносились по Сане, Сааде, Дамару, Хадже и Таизу. Подтверждено, что в ходе ударов погибло более 2000 человек – понять, кто из них был комбатантом, а кто нет, возможным не представляется.

Итогом войны стало сокращение (по официальным данным) запусков ракет и беспилотников на 60% из-за потерь инфраструктуры и перемирие хуситов с США. При этом Америка задействовала военных ресурсов примерно на $100 млрд., а военные расходы составили порядка $20 млдр. (оценки приблизительные). Отметим сразу: американские потери засекречены. Пострадали ли какие-либо корабли – совершенно неизвестно. Согласно официальным данным, этого не происходило, но стоит помнить, что официально недоступен даже точный список задействованных в боях кораблей. Это дает широчайшие просторы для манипуляции, тем более что американцы известны мастерством сокрытия потерь еще со времен Холодной войны.

Хуситы же потратили порядка… $100 млн.

События в Красном море представляют большой интерес не только своей интенсивностью, но и самим характером боевых действий. Последние 30-40 лет – отнюдь не золотая эра американского флота. Проект авианосца класса Nimitz ведет отсчет с 1975 г., проект крейсера Ticonderoga – с 1978 г., проект эсминца Arleigh Burke – с 1985 г. Несмотря на чудовищные расходы на US Navy ни "новейшие" (разрабатывались с 1994 по 2013 гг.) USS Zumwalt (DDG-1000) и USS Michael Monsoor (DDG-1001) стоимостью в $5 млрд за эсминец, ни такой же передовой авианосец USS Gerald R. Ford (CVN-78) стоимостью в $15 млрд. ни в каких сражениях участия не принимали (и в целом на это пока не способны в силу своего технического состояния), а новых ракетных крейсеров на смену «дедушке Тико» не существует даже в проекте.

Словом, Америка вела боевые действия классическим флотом золотой эры Холодной войны, 1970-1980 гг. Это же касается и вооружения авианосцев с эсминцами – оно также имеет прямое отношение к той же великой эре – и F/A-18E/F Super Hornet, и Tomahawk.

@atomiccherry 💯

Война в Красном море: уроки боевых действий (часть IV)

Начало

На первый взгляд кажется, что война с хуситами не показала нам ничего принципиально нового, чего бы мы не знали еще со времен «Бури в пустыне». Тем не менее, это не так. ВМС США вступили в боевые действия, опираясь на проверенную тактику времен Холодной войны: авианосная ударная группировка атакует противника ракетно-бомбовыми ударами, находясь на безопасном расстоянии от берега. Последние лет 30-40 эта доктрина не менялась и последовательно претворялась в жизнь – но в Красном море ситуация начала развиваться совершенно иным образом, нежели ожидали янки, и это оказалось для них неожиданностью.

1⃣ Если сравнивать нынешние события с Первой войной в Персидском заливе, то можно отметить следующие детали. Иракский флот имел мощное вооружение (хотя и был по структуре своей москитным), но, во-первых, он был гиперцентрализованным, во-вторых – не имел вообще никаких разведывательных возможностей. У него отсутствовали средства реализации накопленной огневой мощи.

Хуситы – иная история. Даже если мы отпустим тему разведывательной поддержки Ирана и Китая (хотя это очень важно!), то стоит заметить, что в настоящее время любая более-менее обеспеченная военная группировка может позволить себе роскошь покупки коммерческих спутниковых снимков (западные в том числе), приобретения средств спутниковой связи (западных в том числе), производства разведывательных беспилотных систем. Автор не раз делал акцент на том, что в действительности современную войну видоизменил не столько факт наличия управляемых боеприпасов, сколько массовое распространение средств аэроразведки. По примеру хуситов мы можем наблюдать подтверждение данного тезиса: собственное производство БПЛА на основе иранских наработок обеспечило йеменских повстанцев уровнем разведывательных возможностей в морской войне (!), о каких даже не могли мечтать в ВМС Ирака в 1991 году.

2⃣ 33 года назад костяк иракского флота перебили в течение одной ночи. Хуситы же не просто сохранили боеспособность за год боевых действий – коалиция в конечном итоге не достигла поставленных целей. Главное, что необходимо отметить – снабжение проиранских сил в Йемене осуществляется морским путем. За год боевых действий международные флотские силы не смогли организовать морской блокады Йемена, пресечь поставки вооружений и компонентов для их сборки на территории, подконтрольной хуситам.

3⃣ Способны ли АУГ быть эффективным оружием в современной войне? Формально – да. Как мы видим, они представляют собой грозную силу – Йемен понес существенные издержки в ходе американских бомбардировок (в ходе которых, как заявляют янки, было уничтожено 50% военного потенциала хуситов).

Но вот оружием проведения политики АУГ быть перестали. Война едва ли повлияла на боевой дух хуситов. Все, чего смогли достичь янки – обещания не вести боевые действия персонально с ними. Йемен продолжает атаки саудитов и израильтян, и возобновление ударов по судоходству – дело времени. Таким образом, ответ на вопрос, способен ли американский флот одержать разгромную и безоговорочную победу в настоящее время, вероятно, будет отрицательным. Для разгрома хуситов потребовалось бы наземное вторжение уровня Ирака (то есть еще 10 лет войны, тысячи убитых и триллион потраченных долларов без гарантированного успеха).

Таким образом вопрос – может ли до сих пор США эффективно проецировать военную силу – получает наполовину отрицательный ответ. Формально – да, но фактически их возможности с 1990-х уменьшились многократно. Ранее они имели политическую волю продавить противника до конца – сейчас же ограничились половинчатыми перемириями. Военная ситуация в мире стремительно меняется, эволюционирует – там, где десятилетиями ранее US Navy рассчитывали на успех одним лишь фактом своего появления, ныне требуются долгие месяцы адской боевой работы, которые в итоге не могут стать залогом убедительной победы.

@atomiccherry 💯

Война в Красном море: уроки боевых действий (часть V)

Начало

4⃣ Один из главных вопросов последних десятилетий – способны ли наземные силы эффективно противостоять флоту? Уверенно дать на него ответ нельзя, но мы можем отметить некоторые тенденции.

Берег стал способен яростно отбиваться от флота симметричным способом: как флот может наносить удары по суше самолетами и ракетами, так берег в ответ может делать это с не меньшей силой дронами, БЭК и теми же ракетами.

Кроме того, оказалось, что системы ПВО ракетных эсминцев 80-ых годов настолько эффективны, что официально ни одного попадания в корабль зафиксировано не было (в принципе, этому можно поверить, зная, какой эффект ракета может оказать на современные незащищенные бронированием корабли). Ими поражались даже баллистические ракеты, идущие на скоростях до 1,8 км/с.

Отдельно стоит отметить, насколько неэффективным оружием против полноценного флота проявили себя безэкипажные катера. Участники боевых действий в Красном море регулярно акцентируют внимание на борьбе с ракетами противника, но угроза от катеров ими даже не упоминается – потому что она отсутствовала, несмотря на широкое применение БЭК хуситами. Аналогичным образом выглядит ситуация с ударными дронами – боевые действия на практике показали, что никакой дрон не представляет и малейшей угрозы для эсминца УРО времен Холодной войны, и это неизменный факт даже при их массированном применении.

5⃣ Продолжая тему дронов, стоит отметить, насколько слабым вооружением они показали себя в войне против хуситов, имеющих минимально необходимую противовоздушную оборону. Эффективность атак Reaper против военной инфраструктуры хуситов оказалась весьма низкой, потери же, напротив, высокими. В конечном итоге, США были вынуждены задействовать дорогостоящее и специализированное вооружение в лице стелс-бомбардировщиков B-2, способных наносит удары по объектам, прикрытым иранскими системами ПВО.

6⃣ Конфликт в Красном море продемонстрировал все еще непревзойденное совершенство военной организации времен Холодной войны. Она успешно функционирует в условиях яростных и ожесточенных битв, которые (в случае противостояния технически равных и грамотных противников) разгораются более чем классическим образом – между кораблями, самолетами, ракетами и ПВО вкупе с привлечением развитой разведывательной инфраструктуры. Дроны же в подобной ракетной войне служат разве что досадной помехой и «пушечным мясом», на которое в процессе вдохновенного обмена ракетно-бомбовыми ударами мало кто не обращает внимание.

7⃣ Несмотря ни на что, US Navy оказались удивительным образом не способны ни к каким операциям, кроме дистанционной войны. Даже столь органичные для морской войны абордажные операции проводились ограничено и стали источником пусть небольших, но чувствительных потерь в рядах SEAL – например, в процессе проведения абордажа хуситского корабля без вести пропали два морских диверсанта. Они упали и утонули. Напомним, речь идет о солдатах, подготовка которых, по словам инструкторов, заключается в том, что «мы тренируем этих людей так, чтобы они воспринимали воду как единственную безопасную среду. Во всех других родах войск, даже в морской пехоте, обучают личный состав, исходя из того, что водная стихия опасна для человека. Но в чём наше преимущество? Когда нас обнаружили, преследуют или обстреливают, мы уходим в воду, в свой родной дом, где противник нас уже как правило теряет».

@atomiccherry 💯

Война в Красном море: уроки боевых действий (часть VI)

Начало

Какие общие выводы можно сделать из происходящего?

1) US Navy определенно остаются мощной силой на море, даже используя технологии и тактику Холодной войны. Победить их разгромно до сих пор невозможно – тем не менее, корабли и вооружения стареют, но ничего принципиально нового и передового в период с 1991 по 2025 создано для флота не было.

2) Без наземных операций победить одними АУГ врага на суше уже невозможно – лишь принудить его к перемирию. Берег способен эффективно обороняться от угроз с моря, но и корабли (грамотно построенные и с грамотным экипажем) до сих пор неуязвимы практически ни для какого оружия.

3) Дроны всех типов (от «Риперов» до «Шахедов») против полноценных армии или флота практически бесполезны, не говоря об эрзац-оружии уровня безэкипажных брандеров.

4) Воевать флотом в течении полугода без наличия военно-морской базы невозможно – эту истину открыли еще англичане в XVII в и 350 лет войн не изменили ее правоты по сей день.

5) Интенсивная война на истощение с применением роботизированных оружейных систем (к каким относятся в том числе ракеты) – новая военная реальность. Как мы видим, этот сценарий может успешно воплощаться даже в морском противостоянии.

В общем и целом, война в Красном море оставляет смешанное послевкусие. Обе стороны серьезно выложились и проявили себя наилучшим образом, насколько это было в их силах – отсюда и заслуженная ничья, патовая ситуация. И все-таки, даже эта ситуация поражает: к ничьей с великим и могущественным US Navy, не знавшим поражений с Перл-Харбора, пришла даже не страна, а… военная группировка, не имеющая военно-морских сил.

@atomiccherry 💯

Уважаемые читатели, приношу свои извинения – вчера я по случайности поставил в тексте две ссылки, ведущие на Patreon. Из-за этого недоразумения большинство из вас не имело возможности ознакомиться с текстом WSJ «How the Houthis Rattled the U.S. Navy—and Transformed Maritime War», ведь ссылка на Boosty отсутствовала.

Данная ошибка была исправлена, посему – приятного чтения.

@atomiccherry 💯

В продолжение темы противостояния хуситов и US Navy следовало бы добавить еще одну важную и примечательную деталь.

Развивая аналогию между событиями войны в Красном море и войной в Персидском заливе в 1991 году, нужно отметить кардинальное различие в организационных формах иракского флота и хуситов.

Йеменские повстанцы по структуре своей не являются привычными нам вооружёнными силами эпохи модерна. Это не некая жесткая вертикальная структура с централизованным планированием и управлением – скорее, набор военизированных коллективов, имеющих собственное представление о том, как необходимо вести боевые действия.

Их ключевая объединяющая черта – стремление работать на результат. Хуситы не имеют продуманной военно-морской стратегии, расписанной на сотнях страниц доктринальных документов. Единственная их доктрина – нанесение максимально возможного ущерба противнику.

Это дает им уровень гибкости и устойчивости перед ударами, какого не имели 33 года назад иракцы, опиравшиеся на жестко регламентированную систему управления советского типа.

Хуситы опасны тем, что они имеют уровень технического ресурса, которому позавидовали бы многие регулярные армии, но их структура управления и организации более устойчива к потерям, что присуще скорее децентрализованным иррегулярным военизированным формированиям. Каждый полевой командир хуситов – продукт естественного отбора в жесточайших условиях, который в случае гибели с большой степенью вероятности заменяется на кого-то еще более изворотливого, хитроумного, но не менее жестокого и целеустремленного.

Меньше формализма – выше скорость осмысления опыта, в т.ч. негативного. Выше скорость – лучше адаптация. Адаптация же – залог выживаемости и эффективности.

К слову, аналогичную ситуацию мы наблюдаем и в противостоянии на Черном море. Украинский флот был уничтожен в первые же месяцы боевых действий – это была структура глубоко советского характера, аналогичная ВМФ РФ с отличием лишь в том, что имела кардинально меньший объем ресурсов.

И на смену этой безжизненной формальной структуре пришли, в сущности, военные коллективы, которые по своему содержанию и характеру организации абсолютно аналогичны хуситам. Они рассредоточены, у них нет сложных доктрин и жесткой вертикали управления, их единственная цель – наносить как можно больше ущерба противнику.

Они готовы адаптировать любые тактики и технологии ради достижения результата – а это и есть та самая эффективность ведения войны на протяжении всей истории существования данного феномена как такового.

Способность вести войну может основываться на совершенно разных принципах организации – но важно, чтобы избранный вами опирался на такие понятия, как «адаптивность», «эффективность» и «выживаемость».

@atomiccherry 💯

Коллега-востоковед @kazachiydozor уточняет ряд подробностей недавнего ливано-израильского конфликта, опровергая ряд высказанных мной тезисов о неэффективности операций Израиля на данном направлении.

Как-либо оспаривать его пояснения я считаю делом непродуктивным – более того, озвученные автором факты абсолютно правдивы и спорить с ними было бы как минимум глупо.

Однако, следует развить тему и взглянуть на неё с несколько иного угла.

В чем кроется основная стратегическая проблема Израиля? Израиль на протяжении десятилетий вынужден вести непрерывные войны против анклавов, контролируемых военизированными группировками, при этом поддерживая уровень готовности армии достаточный, чтобы вести масштабные боевые действия против полноценных армий. Это размывает усилия. Это расход колоссальных ресурсов. Это вынуждает вкладывать средства во все возможные сферы ведения войны – от разведки и диверсий до ракетных систем и пехотных подразделений.

Это накладывает на государство – даже милитаризированное – отпечаток истощения, который рано или поздно прорывается в виде таких событий, как, например, 7 октября 2023 года, когда на территории самого же Израиля произошло вторжение и были убиты десятки высокопоставленных офицеров.

В этой ситуации существует только один четкий критерий успеха, который прямо влияет на стратегическую обстановку – захват, уничтожение военных активов и контроль над территорией анклавов.

Мы наблюдаем реализацию данного критерия в Газе. Но не в Ливане.

Возможно, благодаря действиям израильтян «Хезболла» исчезнет – и абсолютно заслуженно, ведь она давно мутировала в обычную преступную группировку, у которой намного больше общего с картелем Пабло Эскобара (включая торговлю наркотиками), нежели с повстанческой организацией. Но личный состав? Вооружение? Инфраструктура? Они с большей степенью вероятности станут питательной средой для формирования новых движений, более ориентированных на войну, заточенных на выживание, пестующих идеи, а не популизм и алчную жажду власти.

Фактически, это неизбежный, цикличный процесс, который мы не раз могли наблюдать как в Газе, так и Ливане – или, скажем, в Афганистане и даже в Украине.

Если ты не контролируешь территорию противника, надломив тем самым его ресурсную базу, рано или поздно она породит новую угрозу.

Израиль не контролирует Ливан – более того, даже идея создания «буферной зоны», которую пестовали израильские пропагандисты, не была реализована, несмотря на попытки со стороны ЦАХАЛ.

Израиль, безусловно, проводит очень яркие и громкие спецоперации. Но решают ли они стратегические проблемы еврейского государства? Едва ли. Решают их как раз-таки полномасштабные военные операции, но вот ресурсов доводить их до логически оформленного конца у них не выходит даже в маленькой, полностью изолированной Газе – сказывается то самое размывание усилий и ресурсов, которые необходимо распределять по великому множеству направлений.

@atomiccherry 💯