Книгижарь

Кто бы сегодня ни получил Нобель, ему/ей надо приготовиться: у премии есть нехорошее последствие в виде сомнений в себе, в своем письме, депрессии и так далее. Шведский поэт и член Шведской академии Харри Мартинсон, получивший премию в 1974 году, считал, что Нобель его проклял, и совершил сэппуку четыре года спустя.

Остальные случаи «постнобелевской депрессии» менее драматичные: Фолкнер и Хемингуэй считали ее «лебединой песнью» своей карьеры, а Стейнбек назвал «поцелуем смерти».

Хотя, кажется, все зависит от того, как человек относится к публичности. Анни Эрно сказала, что вручение Нобеля на несколько месяцев отвлекло ее от письма. «До премия я была просто писательницей. Теперь я икона, символ, все эти напыщенные слова, которые не имеют для меня никакого значения. Я чувствовала себя Девой Марией Булонской, чью икону пронесли через приходы по всей Франции в конце Второй мировой войны».

У писателей с меньшей степенью интроверсии все было в порядке: Бунин и Йейтс продолжали писать, Маркес тоже, а Токарчук в недавнем интервью сказала, что оправиться от публичного внимания после премии ей помогло напоминание, что литература — это вообще-то весело.

EL PAÍS English

When receiving the Nobel Prize in Literature becomes a curse

For some of the winners of the award, which will be announced this Thursday in Stockholm, it was a ‘kiss of death.’ Many never wrote any more notable works, and others felt uneasy about the loss of their privacy

www.group-telegram.com/hk/bookngrill.com/7623

2.3K viewsedited  Oct 10 at 07:02

Кто бы сегодня ни получил Нобель, ему/ей надо приготовиться: у премии есть нехорошее последствие в виде сомнений в себе, в своем письме, депрессии и так далее. Шведский поэт и член Шведской академии Харри Мартинсон, получивший премию в 1974 году, считал, что Нобель его проклял, и совершил сэппуку четыре года спустя.

Остальные случаи «постнобелевской депрессии» менее драматичные: Фолкнер и Хемингуэй считали ее «лебединой песнью» своей карьеры, а Стейнбек назвал «поцелуем смерти».

Хотя, кажется, все зависит от того, как человек относится к публичности. Анни Эрно сказала, что вручение Нобеля на несколько месяцев отвлекло ее от письма. «До премия я была просто писательницей. Теперь я икона, символ, все эти напыщенные слова, которые не имеют для меня никакого значения. Я чувствовала себя Девой Марией Булонской, чью икону пронесли через приходы по всей Франции в конце Второй мировой войны».

У писателей с меньшей степенью интроверсии все было в порядке: Бунин и Йейтс продолжали писать, Маркес тоже, а Токарчук в недавнем интервью сказала, что оправиться от публичного внимания после премии ей помогло напоминание, что литература — это вообще-то весело.

BY Книгижарь