Бундесканцлер

​​В Германии запретят ножи?

Последние несколько лет (с начала миграционного кризиса, если точнее) передовицы газет пестрят новостями об очередном покушении на пассажиров общественного транспорта. В Вюрцбурге сомалиец зарезал трёх женщин; в Баварии сириец ранил четырех пассажиров поезда; в Гамбурге палестинец убил двух девушек; в Берлина «бородатый мужчина» ударил ножом женщину на глазах её дочерей и скрылся. Список можно продолжать. Неспроста немецкий язык «обогатился» специальным термином — Messertäter (дословно: «убийца ножом»).

Растущая криминальная статистика — тема, само собой, щепетильная и табуированная. Полиция, например, никогда не спешит сообщать происхождение подозреваемого, пока не возникнет потребности в ориентировках. Государственные СМИ, в свою очередь, фреймируют новостной дискурс и после того, как цвет кожи преступника очевиден всем. Министр внутренних дел проблемы и вовсе не замечает и планирует еще больше смягчить миграционное законодательство.

Всю драматичность и опасность ситуации можно увидеть только посредством полицейских отчётов. Так, в 2022 году 32% всех зарегистрированных подозреваемых были «не немцами» — что на 14,8% больше, чем в предыдущем году. Еще 7,4% подозреваемых были иммигрантами, что почти на 12% больше, чем в 2021. Но примечателен в этой статистике не столько рост, сколько гиперпредставленность иммигрантов.

Из 83 миллионов человек, проживающих в Германии, 13,4 миллиона составляют иностранцы, то есть 16%. Таким образом, доля иностранцев, ставших подозреваемыми (32%), как минимум вдвое превышает их долю в общей численности населения. С другой стороны, около 2,35 миллиона мигрантов подали прошения о предоставлении убежища в период с 2015 по 2022 год. По отношению к общей численности населения Германии это всего 2,8%. А их доля среди подозреваемых в совершении преступлений почти в три раза выше и составляет 7,4%.

Иначе говоря, преступность в Германии имеет (миграционное) происхождение. Статистически можно выявить субъект преступления (преступника). Также статистически явен инструмент преступлений — нож: только в одном Берлине совершается 8 ножевых атак в день (!). И если Соединенные Штаты слывут рекордсменом массовых шутингов, то постмеркелианской Германии впору статус рекордсмена по нападениям с ножом.

Но объединяет эти два страны еще кое-что: форма дискуссии. Правительство и добрая часть политиков обвиняют в печальном развитии событий не столько (или вообще) не субъект преступления или провалы миграционной политики, но средство. И если слышать требования запрета владения и/или ношения огнестрельного оружия в США мы привыкли, то предложение запретить ножи — очевидно новаторское. И принадлежит оно министру внутренних дел Нэнси Фэзер (SPD).

После недавнего нападения в берлинском автобусе, Фэзер предложила запретить «ношение ножей в общественном транспорте». Чтобы обеспечить правоприменение, необходимо проводить осмотры пассажиров. Причем не только в самолётах и поездах, но и автобусах! Для это, само-собой, понадобится увеличение полицейского штата.

Абсурднее только тот факт, что большинство ножей уже запрещены: с общей длиной выше 12 сантиметров в общественных местах (§42a Закона об оружии), а также любые в поездах и самолётах. Эксперты и полиция сетуют, что расширение контроля попросту невозможно. Даже при существующих обязанностях службе досмотра на вокзалах не хватает 3500 сотрудников, но тягу левого министра к запретам и регулированиям не остановит даже суровая реальность.

www.group-telegram.com/hk/bundeskanzlerRU.com/1061

1.7K viewsedited  Apr 7, 2023 at 12:00

​​В Германии запретят ножи?

Последние несколько лет (с начала миграционного кризиса, если точнее) передовицы газет пестрят новостями об очередном покушении на пассажиров общественного транспорта. В Вюрцбурге сомалиец зарезал трёх женщин; в Баварии сириец ранил четырех пассажиров поезда; в Гамбурге палестинец убил двух девушек; в Берлина «бородатый мужчина» ударил ножом женщину на глазах её дочерей и скрылся. Список можно продолжать. Неспроста немецкий язык «обогатился» специальным термином — Messertäter (дословно: «убийца ножом»).

Растущая криминальная статистика — тема, само собой, щепетильная и табуированная. Полиция, например, никогда не спешит сообщать происхождение подозреваемого, пока не возникнет потребности в ориентировках. Государственные СМИ, в свою очередь, фреймируют новостной дискурс и после того, как цвет кожи преступника очевиден всем. Министр внутренних дел проблемы и вовсе не замечает и планирует еще больше смягчить миграционное законодательство.

Всю драматичность и опасность ситуации можно увидеть только посредством полицейских отчётов. Так, в 2022 году 32% всех зарегистрированных подозреваемых были «не немцами» — что на 14,8% больше, чем в предыдущем году. Еще 7,4% подозреваемых были иммигрантами, что почти на 12% больше, чем в 2021. Но примечателен в этой статистике не столько рост, сколько гиперпредставленность иммигрантов.

Из 83 миллионов человек, проживающих в Германии, 13,4 миллиона составляют иностранцы, то есть 16%. Таким образом, доля иностранцев, ставших подозреваемыми (32%), как минимум вдвое превышает их долю в общей численности населения. С другой стороны, около 2,35 миллиона мигрантов подали прошения о предоставлении убежища в период с 2015 по 2022 год. По отношению к общей численности населения Германии это всего 2,8%. А их доля среди подозреваемых в совершении преступлений почти в три раза выше и составляет 7,4%.

Иначе говоря, преступность в Германии имеет (миграционное) происхождение. Статистически можно выявить субъект преступления (преступника). Также статистически явен инструмент преступлений — нож: только в одном Берлине совершается 8 ножевых атак в день (!). И если Соединенные Штаты слывут рекордсменом массовых шутингов, то постмеркелианской Германии впору статус рекордсмена по нападениям с ножом.

Но объединяет эти два страны еще кое-что: форма дискуссии. Правительство и добрая часть политиков обвиняют в печальном развитии событий не столько (или вообще) не субъект преступления или провалы миграционной политики, но средство. И если слышать требования запрета владения и/или ношения огнестрельного оружия в США мы привыкли, то предложение запретить ножи — очевидно новаторское. И принадлежит оно министру внутренних дел Нэнси Фэзер (SPD).

После недавнего нападения в берлинском автобусе, Фэзер предложила запретить «ношение ножей в общественном транспорте». Чтобы обеспечить правоприменение, необходимо проводить осмотры пассажиров. Причем не только в самолётах и поездах, но и автобусах! Для это, само-собой, понадобится увеличение полицейского штата.

Абсурднее только тот факт, что большинство ножей уже запрещены: с общей длиной выше 12 сантиметров в общественных местах (§42a Закона об оружии), а также любые в поездах и самолётах. Эксперты и полиция сетуют, что расширение контроля попросту невозможно. Даже при существующих обязанностях службе досмотра на вокзалах не хватает 3500 сотрудников, но тягу левого министра к запретам и регулированиям не остановит даже суровая реальность.

BY Бундесканцлер