Олаф Шольц всего неделю в должности канцлера, но уже не раз успел скандально высказаться. Сначала он заявил, что у его правительства «нет красных линий»; Оппозиция тогда вежливо напомнила, что даже для самого беспринципного кабинета «красными линиями» служит Основной закон.
В той же речи Шольц затронул тему экстремистов, которые в контексте пандемии представлены по большей части антиваксерами, за которых, правда, медийный мэинстрим зачастую выдает противников лишь принуждения к вакцинации: «Небольшое экстремистское меньшинство отвернулось от нашего общества, нашей демократии, от науки, рациональности и разума. От имени всего федерального правительства я заявляю: мы уважаем серьезные возражения. Мы выслушиваем и открыты для дискуссии. Мы не будем мириться с крошечным меньшинством агрессивных экстремистов, пытающихся навязать свою волю нашему обществу. Этому крошечному меньшинству людей, преисполненных ненависти, которые угрожает нам своими факельными маршами, насилием и призывами к убийству, мы будем противодействовать всеми средствами нашего демократического правового государства».
Раз уж господин Шольц использовал манипулятивную и маргинализующую риторику о «жалком меньшинстве», стоит осветить связку фактов:
Олаф Шольц всего неделю в должности канцлера, но уже не раз успел скандально высказаться. Сначала он заявил, что у его правительства «нет красных линий»; Оппозиция тогда вежливо напомнила, что даже для самого беспринципного кабинета «красными линиями» служит Основной закон.
В той же речи Шольц затронул тему экстремистов, которые в контексте пандемии представлены по большей части антиваксерами, за которых, правда, медийный мэинстрим зачастую выдает противников лишь принуждения к вакцинации: «Небольшое экстремистское меньшинство отвернулось от нашего общества, нашей демократии, от науки, рациональности и разума. От имени всего федерального правительства я заявляю: мы уважаем серьезные возражения. Мы выслушиваем и открыты для дискуссии. Мы не будем мириться с крошечным меньшинством агрессивных экстремистов, пытающихся навязать свою волю нашему обществу. Этому крошечному меньшинству людей, преисполненных ненависти, которые угрожает нам своими факельными маршами, насилием и призывами к убийству, мы будем противодействовать всеми средствами нашего демократического правового государства».
Раз уж господин Шольц использовал манипулятивную и маргинализующую риторику о «жалком меньшинстве», стоит осветить связку фактов:
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from hk
