Дело Шестуна

Тяжёлый этап: Тверь – Бежецк
 
После 12-дней отсутствия нормальной дефекации на хлебе и воде в ШИЗО Тверского централа мне наконец-то сделали 4 рентгеновских снимка кишечника с контрастом (барием), уточнив утром 5 февраля, что более я не понадоблюсь.

Зная нравы тюремной медицины, подождал до вечера, чтобы исключить версию недоврачей об испорченной плёнке (нежелание УФСИН фиксировать нанесённый вред здоровью), и начал чиститься лошадиными дозами слабительных, чтобы не испортить завтрашнее начало длительного свидания с детьми.

Прямо в день долгожданной встречи, заметив мои манипуляции, позвали на рентген. Однако полупустой кишечник не было смысла снимать.

Все три семейных дня я отпаивался горячими компотами, но интоксикация была настолько велика, что меня всего выворачивало наизнанку.

9 февраля Шестунята уехали, забрав с собой эндорфины и феромоны, после чего я окончательно занемог.

Безуспешно пытался вызвать «скорую», но после 25-го напоминания инспекторам и дежурным в полночь ко мне пришла фельдшер и, посмотрев на меня через кормовое окно двери (10-20 см), определила, что я здоров. Мой диагноз «дивертикулёз кишечника» её не впечатлил.

Была таблетка нифедипин от высокого давления, которая запрещена в мире, но пришлось выпить по требованию. Умолял сделать укол моей но-шпы в ампулах от острой боли в животе, но всё тщетно.

Инспектор Наталья Васильева видела по монитору в 2:15 ночи, как я рухнул по пути в туалет. При потере сознания у меня всегда одинаковая картинка: пол встаёт на дыбы и бьёт тебя по лицу.

Сколько не звала инспектор фельдшера, так та и не появилась, осознавая, что резкое снижение давления от нифедипина – прямой путь к обмороку. Да ещё и в 6 утра «обрадовали» этапом: «на выход с вещами».

Требовали подготовиться к 8:00, но провалялся без сил до обеда. Вставал только вырваться в раковину. На сборке СИЗО-1 врач Наталья Шумилова видела гематому на ребре, но фиксировать не захотела. Конвой упёрся и заставил составить акт, не желая нести ответственность.

Обыск и перенос своих вещей я не видел. Всё время лежал на широкой лавке в заплёванном боксике. Примерно так же прошла изнурительная процедура обыска с попредметным описанием вещей в ИК-6 до ночи. Неудивительно, что многое пропало.

Одновременно с этапом 11 февраля на приём к прокурору Тверской области Павлу Хлебковичу записалась активистка Татьяна Джинчвеладзе, чтобы остановить истязания Шестуна генералом УФСИН Кузьминым. Написал ей перечень нарушений СИЗО-1 ФСИН-письмами, но оперативный отдел заблокировал их.

На следующее же утро по поручению Павла Хлебковича в ИК-6 оперативно прибыл заместитель прокурора Бежецка Артём Митин с целью опросить меня про историю с травмой. На 6 листах описал сагу о шантаже детьми операми УФСИН, пытками в ШИЗО, лишением медпомощи и тотальном нарушении условий содержания тысячи арестантов в самом жестоком изоляторе средней полосы России.

Начальнику медчасти ИК-6 Илье Кудрявцеву в Тверском УФСИН запретили дополнительные передачи для меня в Бежецке по показаниям врачей согласно закону. Речь о яблоках, моркови и черносливе. Надеюсь на реакцию нового областного прокурора.

Самых уважаемых и порядочных людей выслали в ЕПКТ и тюрьмы, чтобы лишить меня поддержки. Об этом подробно рассказал мне в доверительной беседе главный опер СИЗО-1 Игорь Демидов.

www.group-telegram.com/hk/deloshestuna.com/1013

2.7K viewsedited  Feb 19 at 14:36

Тяжёлый этап: Тверь – Бежецк
 
После 12-дней отсутствия нормальной дефекации на хлебе и воде в ШИЗО Тверского централа мне наконец-то сделали 4 рентгеновских снимка кишечника с контрастом (барием), уточнив утром 5 февраля, что более я не понадоблюсь.

Зная нравы тюремной медицины, подождал до вечера, чтобы исключить версию недоврачей об испорченной плёнке (нежелание УФСИН фиксировать нанесённый вред здоровью), и начал чиститься лошадиными дозами слабительных, чтобы не испортить завтрашнее начало длительного свидания с детьми.

Прямо в день долгожданной встречи, заметив мои манипуляции, позвали на рентген. Однако полупустой кишечник не было смысла снимать.

Все три семейных дня я отпаивался горячими компотами, но интоксикация была настолько велика, что меня всего выворачивало наизнанку.

9 февраля Шестунята уехали, забрав с собой эндорфины и феромоны, после чего я окончательно занемог.

Безуспешно пытался вызвать «скорую», но после 25-го напоминания инспекторам и дежурным в полночь ко мне пришла фельдшер и, посмотрев на меня через кормовое окно двери (10-20 см), определила, что я здоров. Мой диагноз «дивертикулёз кишечника» её не впечатлил.

Была таблетка нифедипин от высокого давления, которая запрещена в мире, но пришлось выпить по требованию. Умолял сделать укол моей но-шпы в ампулах от острой боли в животе, но всё тщетно.

Инспектор Наталья Васильева видела по монитору в 2:15 ночи, как я рухнул по пути в туалет. При потере сознания у меня всегда одинаковая картинка: пол встаёт на дыбы и бьёт тебя по лицу.

Сколько не звала инспектор фельдшера, так та и не появилась, осознавая, что резкое снижение давления от нифедипина – прямой путь к обмороку. Да ещё и в 6 утра «обрадовали» этапом: «на выход с вещами».

Требовали подготовиться к 8:00, но провалялся без сил до обеда. Вставал только вырваться в раковину. На сборке СИЗО-1 врач Наталья Шумилова видела гематому на ребре, но фиксировать не захотела. Конвой упёрся и заставил составить акт, не желая нести ответственность.

Обыск и перенос своих вещей я не видел. Всё время лежал на широкой лавке в заплёванном боксике. Примерно так же прошла изнурительная процедура обыска с попредметным описанием вещей в ИК-6 до ночи. Неудивительно, что многое пропало.

Одновременно с этапом 11 февраля на приём к прокурору Тверской области Павлу Хлебковичу записалась активистка Татьяна Джинчвеладзе, чтобы остановить истязания Шестуна генералом УФСИН Кузьминым. Написал ей перечень нарушений СИЗО-1 ФСИН-письмами, но оперативный отдел заблокировал их.

На следующее же утро по поручению Павла Хлебковича в ИК-6 оперативно прибыл заместитель прокурора Бежецка Артём Митин с целью опросить меня про историю с травмой. На 6 листах описал сагу о шантаже детьми операми УФСИН, пытками в ШИЗО, лишением медпомощи и тотальном нарушении условий содержания тысячи арестантов в самом жестоком изоляторе средней полосы России.

Начальнику медчасти ИК-6 Илье Кудрявцеву в Тверском УФСИН запретили дополнительные передачи для меня в Бежецке по показаниям врачей согласно закону. Речь о яблоках, моркови и черносливе. Надеюсь на реакцию нового областного прокурора.

Самых уважаемых и порядочных людей выслали в ЕПКТ и тюрьмы, чтобы лишить меня поддержки. Об этом подробно рассказал мне в доверительной беседе главный опер СИЗО-1 Игорь Демидов.

BY Дело Шестуна