Французские финансисты сомневаются в возможности своей атомной промышленности реализовать ядерные амбиции Макрона. В феврале 2022 года Макрон объявил о необходимости строительства шести реакторов (EPR2) с вводом в эксплуатацию к 2035-2037 годах первых двух и началом разработки проекта по созданию еще восьми энергоблоков.
Под эту тему национализировали EDF, а теперь министр экономики и финансов Лё Мэр заявил, что EDF последнее время слишком "отличился" и потерял много навыков и которые нужно восстанавливать. Инвестиции огромны, поэтому шести EPR2 вполне достаточно, а про оставшиеся восемь можно будет говорить только если EDF построит первые шесть вовремя и в рамках плановых затрат.
Все проекты EDF последних десятилетий сдаются с рекордными задержками и увеличениями затрат. Но это дело будущего, а пока утвердили первые два EPR2 в Penly. Работы начнут этим летом. Чтобы уложиться в график, первый реактор необходимо будет завершить в 2035 году. Т.е. на один реактор EDF дали больше 10 лет.
Французские финансисты сомневаются в возможности своей атомной промышленности реализовать ядерные амбиции Макрона. В феврале 2022 года Макрон объявил о необходимости строительства шести реакторов (EPR2) с вводом в эксплуатацию к 2035-2037 годах первых двух и началом разработки проекта по созданию еще восьми энергоблоков.
Под эту тему национализировали EDF, а теперь министр экономики и финансов Лё Мэр заявил, что EDF последнее время слишком "отличился" и потерял много навыков и которые нужно восстанавливать. Инвестиции огромны, поэтому шести EPR2 вполне достаточно, а про оставшиеся восемь можно будет говорить только если EDF построит первые шесть вовремя и в рамках плановых затрат.
Все проекты EDF последних десятилетий сдаются с рекордными задержками и увеличениями затрат. Но это дело будущего, а пока утвердили первые два EPR2 в Penly. Работы начнут этим летом. Чтобы уложиться в график, первый реактор необходимо будет завершить в 2035 году. Т.е. на один реактор EDF дали больше 10 лет.
BY Energy Today
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from hk
