На неделе, наплевав на решение Совета по памятникам, Рижская дума решила вопрос с памятниками, подлежащих демонтажу. Заметили, что нынче в Риге вообще преобладают две тенденции в сфере строительства - демонтаж (снос) или консервация?
Русский полководец Михаил Барклай-де-Толли, родившийся на территории нынешней Латвии, а также два латышских писателя Андрей Упит и Судрабу Эджус, посмевших в советское время писать на латышском, теперь лишены своих изваяний в камне и металле по "доброй воле" депутатов.
После августа 2022, когда снесли Памятник воинам Советской Армии — освободителям Советской Латвии и Риги от немецко-фашистских захватчиков, то и удивляться нечему, курс их "строительной" политики понятен, решимость их отчаянна и непоколебима, а голова полна безумных идей. Пожалуйста, не мешайте людям работать, а то вдруг они завтра улицу Михаила Таля или Николая Рериха переименуют в улицу "Латышских легионеров СС", снесут памятник Смильгису или Судрабкалныньш, и всё это для экономического благополучия страны.
На неделе, наплевав на решение Совета по памятникам, Рижская дума решила вопрос с памятниками, подлежащих демонтажу. Заметили, что нынче в Риге вообще преобладают две тенденции в сфере строительства - демонтаж (снос) или консервация?
Русский полководец Михаил Барклай-де-Толли, родившийся на территории нынешней Латвии, а также два латышских писателя Андрей Упит и Судрабу Эджус, посмевших в советское время писать на латышском, теперь лишены своих изваяний в камне и металле по "доброй воле" депутатов.
После августа 2022, когда снесли Памятник воинам Советской Армии — освободителям Советской Латвии и Риги от немецко-фашистских захватчиков, то и удивляться нечему, курс их "строительной" политики понятен, решимость их отчаянна и непоколебима, а голова полна безумных идей. Пожалуйста, не мешайте людям работать, а то вдруг они завтра улицу Михаила Таля или Николая Рериха переименуют в улицу "Латышских легионеров СС", снесут памятник Смильгису или Судрабкалныньш, и всё это для экономического благополучия страны.
What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever."
from hk
