Не смотрел ни одной серии сериала «Оранжевый — хит сезона» и охотно верю, что он классный, только книжку, которая лежит в его основе, читал с августа и дочитал с трудом. Все время казалось, что Пайпер Керман каждый день думала «Вот выйду на свободу и напишу скучную автобиографию, как делают все американцы, оказавшись в интересной ситуации». (На самом деле жизнь в тюрьме Пайпер восстанавливала по своим письмам знакомым и родным.) Главное, что меня тормозило, — это очевидный контраст с тем, что творится в наших колониях. У Керман была возможность сравнить тюрьму Данбери с другими, в интервью она не отрицает, что просто фокусировалась на положительных моментах, чтобы не сойти с ума, а так-то тюрьма ужасна, систему нужно менять. Но все равно, учитывая новости про швабры и другие ужасы российского ФСИН, трудно читать книжку, в которой жизнь за решеткой не кажется настоящим адом, а судебная система — пусть хроменькая, но все-таки есть. После женской тюрьмы в Уфе или Можайске вряд ли вышла бы такая же светлая книга.
Не смотрел ни одной серии сериала «Оранжевый — хит сезона» и охотно верю, что он классный, только книжку, которая лежит в его основе, читал с августа и дочитал с трудом. Все время казалось, что Пайпер Керман каждый день думала «Вот выйду на свободу и напишу скучную автобиографию, как делают все американцы, оказавшись в интересной ситуации». (На самом деле жизнь в тюрьме Пайпер восстанавливала по своим письмам знакомым и родным.) Главное, что меня тормозило, — это очевидный контраст с тем, что творится в наших колониях. У Керман была возможность сравнить тюрьму Данбери с другими, в интервью она не отрицает, что просто фокусировалась на положительных моментах, чтобы не сойти с ума, а так-то тюрьма ужасна, систему нужно менять. Но все равно, учитывая новости про швабры и другие ужасы российского ФСИН, трудно читать книжку, в которой жизнь за решеткой не кажется настоящим адом, а судебная система — пусть хроменькая, но все-таки есть. После женской тюрьмы в Уфе или Можайске вряд ли вышла бы такая же светлая книга.
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels.
from hk
