Эллиниcтика

Слышали ли вы о критике источников? Много легенд ходит об этой таинственной дисциплине, а тех немногих, кто в совершенстве освоил её, в определённых кругах почитают как кудесников, способных изменять само пространство и время. Ведь достаточно совсем немного переосмыслить, совершить небольшую очень ревизию в «преданиях старины глубокой», этих, казалось бы, «делах давно минувших дней», чтобы полностью поменять происходящее здесь и сейчас.

Наше бытие сильнейшим образом опирается на наше же восприятие былого, оно — это ключевые сваи в основании всего строения нашей реальности, и тот, кто спускается в тёмные пещеры, чтобы изучить их устройство, способен принести шокирующие, неожиданные новости: может оказаться, например, что их и нет никаких, и мы каким-то чудом висим прямо в воздухе, или что эти самые столпы мироздания выстроены буквально вчера, а не в великие додревние времена, как мы всегда считали.

Истины, подобные этим, способны обрушить всё строение реальности в пропасть, или, по крайней мере, так это воспримет простой человек, из тех, кто не привык рефлексировать, — оттого-то подобные упражнения неизменно вызывают у него первобытный ужас, вышибая всяческую опору из-под ног, помещая в подвешенное состояние. История, как ему кажется, это наука весьма дотошная, достоверная, ухватившая былое весьма точно, и расставаться с этим заблуждением для него донельзя больно: подобная деконструкция действительно стоит своего имени, она разбирает здание его бытия по частям.

Для сильных мира сего этой проблемы никогда не существовало. «Что есть, в конечном счёте, история? Басня, в которую все договорились поверить», как-то сказал Наполеон своему конфиденту Лас-Кезу. Донесение истины до масс его не интересовало, но лишь эффективность мифа, который им скормлен: также и Иисус, как верил император французов, нужен, поскольку «полезен государству».

Уже в глубочайщей древности история была поставлена на эту службу: так, Солон, согласно Диогену Лаэрцию, вскоре после захвата этого острова афинянами, «чтобы стало ясно, что Саламин приобретен не только силою, но и по праву … раскопал там несколько могил и показал, что мертвые лежат в них … по афинскому обычаю … и надписи на них высечены с упоминанием демов, как водится у афинян», а кроме того, возможно, вставил лишний стих в Илиаду с упоминанием афинян. Широко известна и та степень denigration, которой подверглись ранние римские императоры навроде Нерона стараниям Светония, который делал это по заказу более поздних правителей, а также Сената.

Впрочем, легитимизаторы и очернители былых времён и в подмётки не годились новоевропейским, что, впрочем, в этом смысле характерно для науки вообще, которая только у древних была почти целиком суверенной, самозабвенной, тогда как возрождалась она в глубоко подчинённом состоянии, сперва служа нуждам церкви, затем — государств.

Вовсе не случайно из историков при их изготовлении старательно вытравливают всякое стремление к познанию, отучают от оригинального мышления, ведь единственная задача, для которой их видит государственная машина — это обслуживание государствообразующего мифа, оттого-то и вступительный экзамен требует знания преимущественно отечественной истории, и лишь совсем слегка — зарубежной.

Критики источников будущие историки во время своего становления непременно касаются, однако вовсе не для того, чтобы когда-либо использовать по назначению, но для иного, — того, в каком смысле её, надо сказать, доводилось видеть и у совсем казалось бы дорефлективных людей, всегда готовых задать вроде как правильные, здравые вопросы — откуда мы это знаем, кто написал, с какой целью, — но только лишь тогда, когда он видит враждебный выпад против генеральной линии партии, атаку на вложенные в него убеждения, тогда как в случае, если говорит авторитет, ничего такого он не вспоминает и бездумно глотает входные данные.

#debily
«Кто такие „средневековые дебилы“?», 1/12 ⤴️➡️

www.group-telegram.com/hk/hellenistics.com/239

8.6K viewsedited  Oct 23, 2022 at 10:22

Слышали ли вы о критике источников? Много легенд ходит об этой таинственной дисциплине, а тех немногих, кто в совершенстве освоил её, в определённых кругах почитают как кудесников, способных изменять само пространство и время. Ведь достаточно совсем немного переосмыслить, совершить небольшую очень ревизию в «преданиях старины глубокой», этих, казалось бы, «делах давно минувших дней», чтобы полностью поменять происходящее здесь и сейчас.

Наше бытие сильнейшим образом опирается на наше же восприятие былого, оно — это ключевые сваи в основании всего строения нашей реальности, и тот, кто спускается в тёмные пещеры, чтобы изучить их устройство, способен принести шокирующие, неожиданные новости: может оказаться, например, что их и нет никаких, и мы каким-то чудом висим прямо в воздухе, или что эти самые столпы мироздания выстроены буквально вчера, а не в великие додревние времена, как мы всегда считали.

Истины, подобные этим, способны обрушить всё строение реальности в пропасть, или, по крайней мере, так это воспримет простой человек, из тех, кто не привык рефлексировать, — оттого-то подобные упражнения неизменно вызывают у него первобытный ужас, вышибая всяческую опору из-под ног, помещая в подвешенное состояние. История, как ему кажется, это наука весьма дотошная, достоверная, ухватившая былое весьма точно, и расставаться с этим заблуждением для него донельзя больно: подобная деконструкция действительно стоит своего имени, она разбирает здание его бытия по частям.

Для сильных мира сего этой проблемы никогда не существовало. «Что есть, в конечном счёте, история? Басня, в которую все договорились поверить», как-то сказал Наполеон своему конфиденту Лас-Кезу. Донесение истины до масс его не интересовало, но лишь эффективность мифа, который им скормлен: также и Иисус, как верил император французов, нужен, поскольку «полезен государству».

Уже в глубочайщей древности история была поставлена на эту службу: так, Солон, согласно Диогену Лаэрцию, вскоре после захвата этого острова афинянами, «чтобы стало ясно, что Саламин приобретен не только силою, но и по праву … раскопал там несколько могил и показал, что мертвые лежат в них … по афинскому обычаю … и надписи на них высечены с упоминанием демов, как водится у афинян», а кроме того, возможно, вставил лишний стих в Илиаду с упоминанием афинян. Широко известна и та степень denigration, которой подверглись ранние римские императоры навроде Нерона стараниям Светония, который делал это по заказу более поздних правителей, а также Сената.

Впрочем, легитимизаторы и очернители былых времён и в подмётки не годились новоевропейским, что, впрочем, в этом смысле характерно для науки вообще, которая только у древних была почти целиком суверенной, самозабвенной, тогда как возрождалась она в глубоко подчинённом состоянии, сперва служа нуждам церкви, затем — государств.

Вовсе не случайно из историков при их изготовлении старательно вытравливают всякое стремление к познанию, отучают от оригинального мышления, ведь единственная задача, для которой их видит государственная машина — это обслуживание государствообразующего мифа, оттого-то и вступительный экзамен требует знания преимущественно отечественной истории, и лишь совсем слегка — зарубежной.

Критики источников будущие историки во время своего становления непременно касаются, однако вовсе не для того, чтобы когда-либо использовать по назначению, но для иного, — того, в каком смысле её, надо сказать, доводилось видеть и у совсем казалось бы дорефлективных людей, всегда готовых задать вроде как правильные, здравые вопросы — откуда мы это знаем, кто написал, с какой целью, — но только лишь тогда, когда он видит враждебный выпад против генеральной линии партии, атаку на вложенные в него убеждения, тогда как в случае, если говорит авторитет, ничего такого он не вспоминает и бездумно глотает входные данные.

#debily
«Кто такие „средневековые дебилы“?», 1/12 ⤴️➡️

BY Эллиниcтика