здесь были драконы

Центральный элемент любой теории добродетелей – это, как ни странно, само понятие добродетели, арете или совершенства. И этих совершенств в философии на любой вкус: одни полагают их универсальными, а другие зависимыми от культуры; в одних случаях добродетели связывают с характером, а в других с интеллектом; кто-то к арете относит исключительно осознанно натренированные и отточенные навыки, а кто-то не против в качестве добродетели рассмотреть зрение с его эволюционными преимуществами.

Как нетрудно догадаться, все эти позитивные концепции добродетелей не находят большого отклика среди нефилософской публики. В требовании развивать совершенства характера и ума легко не увидеть ничего, кроме требования, а поскольку требование – это что-то интуитивно неподобающее, то сопротивляться ему надлежит незамедлительно (помимо тех случаев, когда требование сопровождается возможностью принуждения).

С обыденным возражением такого толка сталкиваются, пожалуй, все моральные теории. Выслушав теоретика, критик заявляет свое несогласие и сразу же продолжает, что только диктатура сможет практически принудить к согласию с теоретиком. Полагаю, что частота, с которой аргумент «вам придется построить диктатуру» возникает в реакциях на моральные теории, говорит нечто психологически интересное о нашей культурной ситуации.

На фоне типичного отрицания позитивных концепций добродетели существует широкое, хотя и неявное принятие своеобразной негативной концепции добродетельности. С личностных качеств и умений добродетельной личности акцент смещается на образ выдающегося несовершенства, от которого стоит держаться подальше. В области практического действия акцент смещается с тренировки и развития арете к продуцированию публичного осуждения и всяческого сигнализирования, кем в этой жизни быть не надо.

Иллюстративный пример из интернет-культуры – это, когда из мемов про сойджака люди выносят «важный нравственный урок» и пытаются уподобить слово «соевый» вердикту «еретический» из уст инквизитора. Более популярная культура недавно порадовала нас дихотомией пацанов и чушпанов, где, естественно, первая категория в принципе может быть подвергнута переосмыслению и демонтажу из области моральных ориентиров, тогда как вторая сохраняется с носителем надолго.

Негативные концепции добродетельности, таким образом, получают симпатии за счет того, что они нетребовательны к сторонникам, но при этом позволяют быть требовательным к другим. Никакой золотой середины, никаких мудреных AAA-моделей, никаких обязательств нечто развивать – только безграничные возможности обнаружения аппроксимационных проявлений выдающегося несовершенства во всём и всех вокруг.

Стоит ли неприятие явных моральных требований того? Мне видится, что нет, поскольку вместо персонального и открытого восприятия добродетелей возникает смутная система социального распределения абстрактного образа несовершенства. В некотором роде неприятие требований как таковых оборачивается глубоким подчинением идеалу нетребовательности, то есть требованию не требовать.

www.group-telegram.com/hk/here_was_dragons.com/224

3.4K viewsedited  Dec 17, 2023 at 11:41

Центральный элемент любой теории добродетелей – это, как ни странно, само понятие добродетели, арете или совершенства. И этих совершенств в философии на любой вкус: одни полагают их универсальными, а другие зависимыми от культуры; в одних случаях добродетели связывают с характером, а в других с интеллектом; кто-то к арете относит исключительно осознанно натренированные и отточенные навыки, а кто-то не против в качестве добродетели рассмотреть зрение с его эволюционными преимуществами.

Как нетрудно догадаться, все эти позитивные концепции добродетелей не находят большого отклика среди нефилософской публики. В требовании развивать совершенства характера и ума легко не увидеть ничего, кроме требования, а поскольку требование – это что-то интуитивно неподобающее, то сопротивляться ему надлежит незамедлительно (помимо тех случаев, когда требование сопровождается возможностью принуждения).

С обыденным возражением такого толка сталкиваются, пожалуй, все моральные теории. Выслушав теоретика, критик заявляет свое несогласие и сразу же продолжает, что только диктатура сможет практически принудить к согласию с теоретиком. Полагаю, что частота, с которой аргумент «вам придется построить диктатуру» возникает в реакциях на моральные теории, говорит нечто психологически интересное о нашей культурной ситуации.

На фоне типичного отрицания позитивных концепций добродетели существует широкое, хотя и неявное принятие своеобразной негативной концепции добродетельности. С личностных качеств и умений добродетельной личности акцент смещается на образ выдающегося несовершенства, от которого стоит держаться подальше. В области практического действия акцент смещается с тренировки и развития арете к продуцированию публичного осуждения и всяческого сигнализирования, кем в этой жизни быть не надо.

Иллюстративный пример из интернет-культуры – это, когда из мемов про сойджака люди выносят «важный нравственный урок» и пытаются уподобить слово «соевый» вердикту «еретический» из уст инквизитора. Более популярная культура недавно порадовала нас дихотомией пацанов и чушпанов, где, естественно, первая категория в принципе может быть подвергнута переосмыслению и демонтажу из области моральных ориентиров, тогда как вторая сохраняется с носителем надолго.

Негативные концепции добродетельности, таким образом, получают симпатии за счет того, что они нетребовательны к сторонникам, но при этом позволяют быть требовательным к другим. Никакой золотой середины, никаких мудреных AAA-моделей, никаких обязательств нечто развивать – только безграничные возможности обнаружения аппроксимационных проявлений выдающегося несовершенства во всём и всех вокруг.

Стоит ли неприятие явных моральных требований того? Мне видится, что нет, поскольку вместо персонального и открытого восприятия добродетелей возникает смутная система социального распределения абстрактного образа несовершенства. В некотором роде неприятие требований как таковых оборачивается глубоким подчинением идеалу нетребовательности, то есть требованию не требовать.

BY здесь были драконы