Кремлёвский безБашенник

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков)

Радикальная импровизация

Российская Федерация продолжает игру в политическую импровизацию, гремя игровыми костями. На них выпадает то запрет ЛГБТ, то какая-то новая идеология, однако главная цель этой импровизации – трансформация системы до степени такой неузнаваемости, которая бы помогла забыть о ее вероятном финале в его наихудшем сценарии.

К примеру, Татьяна Становая с ужасом говорит о радикализации власти, про фарш, который обратно не провернешь, однако на самом деле Кремль не радикален, просто он отказывается взвешивать риски. Как в фильме «Сквозь снег», Россия несется куда-то сквозь пространство, постоянно подкидывая в топку новое топливо. Не сумев превратиться в предсказуемый авторитаризм, мы пошли по пути импровизаций и склейки непредсказуемых сюжетов. СССР 2.0 – это власть, очищенная от идеократии, более гибкая, но цена этой гибкости – запрет нормализации.

Такая модель крайне неудобна или даже невозможна для транзита власти. Там, где место институтов заняли случайные люди, мы видим полнейший паралич даже при решении простых задач, однако возможности замен – исчерпаны. Отсутствие внятных политических инструментов делает невозможным и маневр, в конечном итоге толкая власть к той самой радикализации. Например, мы видим, что в финале неожиданно воскрес призрак нерешенного за десятилетия «русского вопроса». Однако на этом фоне власть этнократий лишь растет, как число наград у сына Кадырова. Консолидация этнократий обычно сопровождаются упадком центральных движений, которые при всей своей сегодняшней шумности так и не имеют никакой четкой государственной опоры.

Последняя карта, которую власть может разыграть – это начало радикальной реформы. Если она начнется, то мы войдем в зону, правила которой неизвестны никому – ни тем, кто инициировал вход, ни тем, кто оказался там за компанию. Это зона будущего, где главные риски будут связаны с неумением власти и общества вести переговоры, а элит – выстраивать коалиции. Тут каждая точка пространства – потенциальный «черный лебедь», а может, даже и радужный.

Исследуя невообразимую «Систему РФ», Глеб Павловский все время подчеркивал мировой модус этой конструкции, ядро которого она сама отвергает. Русская «антихрупкость», отличная от аналогичного понятия Талеба, которую Павловский считал «верткостью», также себя исчерпала. Система сильно изменилась, уйдя от состояния русского европейца куда-то во «внутреннюю Монголию». Страх от возможного ужасного конца иногда уступает место восхищению: вдруг за горизонтом событий нас ждет нечто необыкновенное, например, нормальное российское государство? Но пока власть неизбежно идет по пути чрезвычайности как новой нормы.

Догоняющим средством описания этой новой чрезвычайщины является косплей всего на свете. Опасаясь сыграть во что-то всерьез, система импровизирует со спектакулярными формами властвования. Картинные облавы в гей-клубах Москвы - прекрасная драма, ничуть не хуже дагестанского балета с поиском евреев в соплах Боинга. Идеология тут выступает, в большей степени, в качестве либретто к действию, однако (как это часто бывает), скорее, путает зрителя. Импровизация становится главным жанром, бросающим вызов всем тем агентам власти, которые сегодня прикидываются государственными институтами.

www.group-telegram.com/hk/kremlebezBashennik.com/35969

45.2K viewsDec 3, 2023 at 09:41

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков)

Радикальная импровизация

Российская Федерация продолжает игру в политическую импровизацию, гремя игровыми костями. На них выпадает то запрет ЛГБТ, то какая-то новая идеология, однако главная цель этой импровизации – трансформация системы до степени такой неузнаваемости, которая бы помогла забыть о ее вероятном финале в его наихудшем сценарии.

К примеру, Татьяна Становая с ужасом говорит о радикализации власти, про фарш, который обратно не провернешь, однако на самом деле Кремль не радикален, просто он отказывается взвешивать риски. Как в фильме «Сквозь снег», Россия несется куда-то сквозь пространство, постоянно подкидывая в топку новое топливо. Не сумев превратиться в предсказуемый авторитаризм, мы пошли по пути импровизаций и склейки непредсказуемых сюжетов. СССР 2.0 – это власть, очищенная от идеократии, более гибкая, но цена этой гибкости – запрет нормализации.

Такая модель крайне неудобна или даже невозможна для транзита власти. Там, где место институтов заняли случайные люди, мы видим полнейший паралич даже при решении простых задач, однако возможности замен – исчерпаны. Отсутствие внятных политических инструментов делает невозможным и маневр, в конечном итоге толкая власть к той самой радикализации. Например, мы видим, что в финале неожиданно воскрес призрак нерешенного за десятилетия «русского вопроса». Однако на этом фоне власть этнократий лишь растет, как число наград у сына Кадырова. Консолидация этнократий обычно сопровождаются упадком центральных движений, которые при всей своей сегодняшней шумности так и не имеют никакой четкой государственной опоры.

Последняя карта, которую власть может разыграть – это начало радикальной реформы. Если она начнется, то мы войдем в зону, правила которой неизвестны никому – ни тем, кто инициировал вход, ни тем, кто оказался там за компанию. Это зона будущего, где главные риски будут связаны с неумением власти и общества вести переговоры, а элит – выстраивать коалиции. Тут каждая точка пространства – потенциальный «черный лебедь», а может, даже и радужный.

Исследуя невообразимую «Систему РФ», Глеб Павловский все время подчеркивал мировой модус этой конструкции, ядро которого она сама отвергает. Русская «антихрупкость», отличная от аналогичного понятия Талеба, которую Павловский считал «верткостью», также себя исчерпала. Система сильно изменилась, уйдя от состояния русского европейца куда-то во «внутреннюю Монголию». Страх от возможного ужасного конца иногда уступает место восхищению: вдруг за горизонтом событий нас ждет нечто необыкновенное, например, нормальное российское государство? Но пока власть неизбежно идет по пути чрезвычайности как новой нормы.

Догоняющим средством описания этой новой чрезвычайщины является косплей всего на свете. Опасаясь сыграть во что-то всерьез, система импровизирует со спектакулярными формами властвования. Картинные облавы в гей-клубах Москвы - прекрасная драма, ничуть не хуже дагестанского балета с поиском евреев в соплах Боинга. Идеология тут выступает, в большей степени, в качестве либретто к действию, однако (как это часто бывает), скорее, путает зрителя. Импровизация становится главным жанром, бросающим вызов всем тем агентам власти, которые сегодня прикидываются государственными институтами.

BY Кремлёвский безБашенник