Левый консерватор

Григорий Юдин как-то высказывался, что постсоветский разговор о политическим полностью утратил нормативное измерение, саму возможность обсуждать как должно быть, что есть добро и зло, и каким образом представление о должном и справедливом побуждает к политическим изменениям. Григорий, разумеется, прав, однако в узком политтеоретическом кругу эти разговоры происходили в последние лет 15. Хотя мысль о политическом в России существовала довольно давно, и дала миру и апологию технократического самодержавного либерализма в духе Кавелина и Чичерина, и радикально-демократическую мысль Герцена, и анархизм Бакунина и Кропоткина, и, конечно, дедушку Ленина, именно институционализированная дисциплина политической философии - это на самом деле довольно новое явление для России.

В этом узком круге в последние годы высказывалось много интересных идей, часто противоположным по предпосылкам, целям и представлениям о должном. Одним из таких направлений в этой дисциплине стал так называемый классический республиканизм. Что это такое в общих чертах, можно прочитать из старой статьи за авторством Олега Хархордина и его коллег из центра "Res Publica". В пику циничным настроениям нулевых годов, авторы этой статьи предлагают реабилитировать понятие "общего дела", реконструировав традицию понимания свободы, объединяющую Полибия и Цицерона с Ханной Арендт, Чарльзом Тейлором и Квентином Скиннером. Эта реконструированная традиция называется "республиканизм", отсылающая к термину "общая вещь" или "общее благо". Эта традиция понимается как "третий путь" между либерализмом, который оказывается слишком индивидуалистическим и эгоистическим, и коммунизмом, который для Хархордина и его товарищей чрезмерно коллективистский, репрессивный, и к тому же потерпел историческое поражение.

Поэтому нужно выступать за республиканизм, сочетающий несколько ключевых элементов. Во-первых, это концепция свободы, понимаемая как "не быть рабом", Самая худшая вещь на свете - быть в чужой воле, в рабстве, поэтому свободен только тот, кто обладает социальным статусом свободного гражданина и активно им пользуется, участвуя в политике. Во-вторых, важно культивирование гражданских доблестей. Республика предполагает этическое воспитание граждан, культивирование и интериоризацию общественных нравов, ставящих общее несопоставимо выше личного. В пределе гражданин всегда должен быть готов без колебания умереть за своё отечество. В-третьих, гражданин участвует в коллективном самоуправление. Республика - это горизонтальный самоуправляющийся гражданский коллектив, не признающий никакой власти на собой, кроме собственных решений. Наконец, республика даёт своим гражданам признание. Люди готовы умирать за своё отечество, участвовать в управлении ради уважения и славы.

Собственно, это такой эклектический пересказ ряда теоретиков сообщества XX века плюс ряда классических античных и ренессансных авторов. Коллектив Хархордина, увлёкшись Латуром и новым материализмом, добавляет еще пятый пункт - сообщество требует материального субстрата, актантов, создающих общие места и держащих коллектив вместе, будь то агора или новгородский мост. Что тут можно сказать. Звучит красиво и очень сильно выбивается из циничного политического мейнстрима нулевых годов. Однако, если начинать копать и разбираться подробнее, то возникает несколько вопросов.

Во-первых, этот красивый идеалистический рассказ про общее дело шит белыми нитками. Квентин Скиннер, например, сознательно противопоставлял "неоримский" республиканизм "неоафинской" демократии, стараясь риторически противопоставить свой республиканизм Арендт, коммунитаристам и радикальным демократам. Но дело не только в этом. В этих пунктах сохраняется неартикулированное противоречие между негативной свободой "не быть рабом и быть в чужой воле" и позитивной свободой "участвовать в политике и умереть за отечество, если за отечество умирать не хочется, то ты недочеловек".

www.group-telegram.com/hk/leftconservativenotes.com/331

1.7K viewsedited  Mar 7, 2024 at 21:58

Григорий Юдин как-то высказывался, что постсоветский разговор о политическим полностью утратил нормативное измерение, саму возможность обсуждать как должно быть, что есть добро и зло, и каким образом представление о должном и справедливом побуждает к политическим изменениям. Григорий, разумеется, прав, однако в узком политтеоретическом кругу эти разговоры происходили в последние лет 15. Хотя мысль о политическом в России существовала довольно давно, и дала миру и апологию технократического самодержавного либерализма в духе Кавелина и Чичерина, и радикально-демократическую мысль Герцена, и анархизм Бакунина и Кропоткина, и, конечно, дедушку Ленина, именно институционализированная дисциплина политической философии - это на самом деле довольно новое явление для России.

В этом узком круге в последние годы высказывалось много интересных идей, часто противоположным по предпосылкам, целям и представлениям о должном. Одним из таких направлений в этой дисциплине стал так называемый классический республиканизм. Что это такое в общих чертах, можно прочитать из старой статьи за авторством Олега Хархордина и его коллег из центра "Res Publica". В пику циничным настроениям нулевых годов, авторы этой статьи предлагают реабилитировать понятие "общего дела", реконструировав традицию понимания свободы, объединяющую Полибия и Цицерона с Ханной Арендт, Чарльзом Тейлором и Квентином Скиннером. Эта реконструированная традиция называется "республиканизм", отсылающая к термину "общая вещь" или "общее благо". Эта традиция понимается как "третий путь" между либерализмом, который оказывается слишком индивидуалистическим и эгоистическим, и коммунизмом, который для Хархордина и его товарищей чрезмерно коллективистский, репрессивный, и к тому же потерпел историческое поражение.

Поэтому нужно выступать за республиканизм, сочетающий несколько ключевых элементов. Во-первых, это концепция свободы, понимаемая как "не быть рабом", Самая худшая вещь на свете - быть в чужой воле, в рабстве, поэтому свободен только тот, кто обладает социальным статусом свободного гражданина и активно им пользуется, участвуя в политике. Во-вторых, важно культивирование гражданских доблестей. Республика предполагает этическое воспитание граждан, культивирование и интериоризацию общественных нравов, ставящих общее несопоставимо выше личного. В пределе гражданин всегда должен быть готов без колебания умереть за своё отечество. В-третьих, гражданин участвует в коллективном самоуправление. Республика - это горизонтальный самоуправляющийся гражданский коллектив, не признающий никакой власти на собой, кроме собственных решений. Наконец, республика даёт своим гражданам признание. Люди готовы умирать за своё отечество, участвовать в управлении ради уважения и славы.

Собственно, это такой эклектический пересказ ряда теоретиков сообщества XX века плюс ряда классических античных и ренессансных авторов. Коллектив Хархордина, увлёкшись Латуром и новым материализмом, добавляет еще пятый пункт - сообщество требует материального субстрата, актантов, создающих общие места и держащих коллектив вместе, будь то агора или новгородский мост. Что тут можно сказать. Звучит красиво и очень сильно выбивается из циничного политического мейнстрима нулевых годов. Однако, если начинать копать и разбираться подробнее, то возникает несколько вопросов.

Во-первых, этот красивый идеалистический рассказ про общее дело шит белыми нитками. Квентин Скиннер, например, сознательно противопоставлял "неоримский" республиканизм "неоафинской" демократии, стараясь риторически противопоставить свой республиканизм Арендт, коммунитаристам и радикальным демократам. Но дело не только в этом. В этих пунктах сохраняется неартикулированное противоречие между негативной свободой "не быть рабом и быть в чужой воле" и позитивной свободой "участвовать в политике и умереть за отечество, если за отечество умирать не хочется, то ты недочеловек".

BY Левый консерватор