Продолжая разговор о политической философии. Сегодня я хочу начать разговор про эпоху просвещения. За XVIII веке закрепилось название эпохи просвещения или «Века Разума», отсылающего к одному из трактатов революционера Томаса Пейна. Однако, отношение к этой эпохе в современности амбивалентно. С одной стороны, либеральный мейнстрим к этой эпохе относится крайне положительно, отмечая ряд важнейших исторических достижений: развитие коммерческого либерального общества; общую гуманизацию жизни; постепенный отказ от жестоких публичных казней, пыток и прочих весёлых практик, на жаргоне ЦРУ именуемых «enhanced interrogation techniques»; распространение принципов просвещенного абсолютизма, согласно которым суверену следует не жить в режиме перманентного чрезвычайного положения, а соблюдать собственные законы; и т.д. и т.п. Достижения абсолютно реальные, которые действительно привнесли много ценного и хорошего в нашу жизнь.
Тем не менее, далеко не все подобный оптимизм разделяют. Левые, причем преимущественно анархистского толка, просвещение критикуют. Адорно, Хоркхаймер и другие франкфуртцы отождествляют его с репрессивной рассудочной рациональностью, которая бетонирует всякую инаковость, уничтожает всякую возможность реальной свободы, и идем прямым путём в гитлеровский концлагерь и прочим формам рационализированного и механизированного безумия. Фуко им вторит, утверждая, что именно это время породило репрессивное дисциплинарное общество и соответствующие ему институты по обработке человеческого материала, производящие удобного и послушного субъекта, а именно школа, больница, армия и тюрьма. Созданный этими заведениями дисциплинированный субъект, в отличие от субъектов прошлого, уже не нуждается в постоянном надсмотрщике, он вышколен и выдрессирован таким образом, что сам служит себе надзирателем и конвоиром. Те же, кто героически сопротивляется давлению системы, становятся исключенными – отбросами общества, безумцами, преступниками и т.д.
Существует и богатейшая традиция правой, консервативной и (прото)фашистской критики просвещения. В XX веке к ней принадлежали разные люди. Для фашистов отказ от крови и почвы, ставка на абстрактную рассудочную рациональность является столь же неприемлемой, как и для анархистов. Существуют и более тонкие аргументы правых противников просвещения, например, можно вспомнить знаменитого историка понятий, а до того солдата вермахта, военнопленного и ученика Шмитта Райнхайрта Козеллека.
Его докторская диссертация «Критика и кризис» посвящена истокам кризисного состояния Нового времени, которое в итоге привело к катастрофе мировых войн и угрозе ядерной войны. Аргумент Козеллека следующий, нововременное государство-левиафан возникает в качестве ответа на катастрофический кризис религиозных войн и в конечном счете чрезвычайными, репрессивными мерами преодолевает этот кризис и устанавливает мир. В XVIII же веке это государство, не видя больше угрозы своему существованию, позволяет существовать неформальной публичной сфере в аристократических салонах, которая становится пространством критики.
Критика просветителей тем временем делает своё черное дело и подтачивает старый порядок изнутри, готовя новый кризис и катастрофу Великой Французской революции. А впоследствии этот цикл повторялся несколько раз в ходе революций и реакций в XIX веке, и в конечном счете приводит к Великой войне, Октябрьской революции, фашистским диктатурам и прочим ужасам. И главная вина в развязывании этого ужаса лежит на слишком говорливых и безответственных умниках, которым в своё время требовалось заткнуть рот, но государство по недоразумению вовремя не заметило угрозы в светских беседах немногочисленных интеллектуалов, критиковавших статус-кво.
Этот спор о просвещении интересный и актуальный, но он упускает две важнейших особенности мейнстрима политической мысли XVIII века, а именно эмпиризм и сентиментализм. То, что просвещение является «Веком разума», строго терминологически неверно и является историческим мифом. Просвещение – это прежде всего век чувств. (Продолжение следует).
Продолжая разговор о политической философии. Сегодня я хочу начать разговор про эпоху просвещения. За XVIII веке закрепилось название эпохи просвещения или «Века Разума», отсылающего к одному из трактатов революционера Томаса Пейна. Однако, отношение к этой эпохе в современности амбивалентно. С одной стороны, либеральный мейнстрим к этой эпохе относится крайне положительно, отмечая ряд важнейших исторических достижений: развитие коммерческого либерального общества; общую гуманизацию жизни; постепенный отказ от жестоких публичных казней, пыток и прочих весёлых практик, на жаргоне ЦРУ именуемых «enhanced interrogation techniques»; распространение принципов просвещенного абсолютизма, согласно которым суверену следует не жить в режиме перманентного чрезвычайного положения, а соблюдать собственные законы; и т.д. и т.п. Достижения абсолютно реальные, которые действительно привнесли много ценного и хорошего в нашу жизнь.
Тем не менее, далеко не все подобный оптимизм разделяют. Левые, причем преимущественно анархистского толка, просвещение критикуют. Адорно, Хоркхаймер и другие франкфуртцы отождествляют его с репрессивной рассудочной рациональностью, которая бетонирует всякую инаковость, уничтожает всякую возможность реальной свободы, и идем прямым путём в гитлеровский концлагерь и прочим формам рационализированного и механизированного безумия. Фуко им вторит, утверждая, что именно это время породило репрессивное дисциплинарное общество и соответствующие ему институты по обработке человеческого материала, производящие удобного и послушного субъекта, а именно школа, больница, армия и тюрьма. Созданный этими заведениями дисциплинированный субъект, в отличие от субъектов прошлого, уже не нуждается в постоянном надсмотрщике, он вышколен и выдрессирован таким образом, что сам служит себе надзирателем и конвоиром. Те же, кто героически сопротивляется давлению системы, становятся исключенными – отбросами общества, безумцами, преступниками и т.д.
Существует и богатейшая традиция правой, консервативной и (прото)фашистской критики просвещения. В XX веке к ней принадлежали разные люди. Для фашистов отказ от крови и почвы, ставка на абстрактную рассудочную рациональность является столь же неприемлемой, как и для анархистов. Существуют и более тонкие аргументы правых противников просвещения, например, можно вспомнить знаменитого историка понятий, а до того солдата вермахта, военнопленного и ученика Шмитта Райнхайрта Козеллека.
Его докторская диссертация «Критика и кризис» посвящена истокам кризисного состояния Нового времени, которое в итоге привело к катастрофе мировых войн и угрозе ядерной войны. Аргумент Козеллека следующий, нововременное государство-левиафан возникает в качестве ответа на катастрофический кризис религиозных войн и в конечном счете чрезвычайными, репрессивными мерами преодолевает этот кризис и устанавливает мир. В XVIII же веке это государство, не видя больше угрозы своему существованию, позволяет существовать неформальной публичной сфере в аристократических салонах, которая становится пространством критики.
Критика просветителей тем временем делает своё черное дело и подтачивает старый порядок изнутри, готовя новый кризис и катастрофу Великой Французской революции. А впоследствии этот цикл повторялся несколько раз в ходе революций и реакций в XIX веке, и в конечном счете приводит к Великой войне, Октябрьской революции, фашистским диктатурам и прочим ужасам. И главная вина в развязывании этого ужаса лежит на слишком говорливых и безответственных умниках, которым в своё время требовалось заткнуть рот, но государство по недоразумению вовремя не заметило угрозы в светских беседах немногочисленных интеллектуалов, критиковавших статус-кво.
Этот спор о просвещении интересный и актуальный, но он упускает две важнейших особенности мейнстрима политической мысли XVIII века, а именно эмпиризм и сентиментализм. То, что просвещение является «Веком разума», строго терминологически неверно и является историческим мифом. Просвещение – это прежде всего век чувств. (Продолжение следует).
BY Левый консерватор
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. In addition, Telegram now supports the use of third-party streaming tools like OBS Studio and XSplit to broadcast live video, allowing users to add overlays and multi-screen layouts for a more professional look. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows.
from hk
