И что мы на сегодняшний день видим в плане обустройства? Почему у нас все так криво? В Барвихе и на Рублевке каждый сидит за своим шестиметровым забором. Вот она, гниль эта — не обустраивать общую территорию, а забором отгородить свое. Я против заборов, против палисадников, я все свои пространства делаю открытыми. Первое, с чего я начал, — убрал забор. Я не заборы строю, а мосты.
Это мой Город Солнца, я знаю принципы, по которым он должен существовать. Вот я начинаю строить у себя бассейн, а сосед говорит: «Зачем? У меня же есть. Будешь ко мне ходить». Мы все унаследовали комплексы неполноценности из Советского Союза: надо закрыться, накидать много зерна, золота в слитках, обложиться всем необходимым, — это, к сожалению, наше счастье. И мы думаем, что его хватит нашим потомкам, еще на несколько поколений. А ведь нет - пройдет не так уж много времени, и все растащат. В третьем поколении мы окажемся в забвении.
Предприниматель и меценат Евгений Федоров, г. Киржач, 2022 год
И что мы на сегодняшний день видим в плане обустройства? Почему у нас все так криво? В Барвихе и на Рублевке каждый сидит за своим шестиметровым забором. Вот она, гниль эта — не обустраивать общую территорию, а забором отгородить свое. Я против заборов, против палисадников, я все свои пространства делаю открытыми. Первое, с чего я начал, — убрал забор. Я не заборы строю, а мосты.
Это мой Город Солнца, я знаю принципы, по которым он должен существовать. Вот я начинаю строить у себя бассейн, а сосед говорит: «Зачем? У меня же есть. Будешь ко мне ходить». Мы все унаследовали комплексы неполноценности из Советского Союза: надо закрыться, накидать много зерна, золота в слитках, обложиться всем необходимым, — это, к сожалению, наше счастье. И мы думаем, что его хватит нашим потомкам, еще на несколько поколений. А ведь нет - пройдет не так уж много времени, и все растащат. В третьем поколении мы окажемся в забвении.
Предприниматель и меценат Евгений Федоров, г. Киржач, 2022 год
Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children.
from hk
