Warning: mkdir(): No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 37
Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/mgseleznev/--): Failed to open stream: No such file or directory in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Mikhail Seleznev | Telegram Webview: mgseleznev/37 -
Религиозный язык – это язык образов и метафор. Попытка читать их буквально заводит в тупик. Причем граница между тем, что воспринимается как метафора, и тем, что так не воспринимается – подвижна. Вот мы молимся: «Отче наш, иже еси на небесех...» Для человека древнего Ближнего Востока (да даже и для времен Нового Завета) здесь не было никакой метафоры: небо есть твердый купол над нашим миром, днем серо-голубой, ночью черный. Философы, вроде Платона и Аристотеля, считали, что не купол, а сфера. Но для современного человека этот образ уже не может быть ничем иным, кроме метафоры: в нашем мире этого купола больше нет, да и сферы тоже нет, есть особенности преломления света в атмосфере, которые создают иллюзию голубой поверхности. Небо – это метафора. Но метафора чего? Мы как-то не задумываемся над этим, хотя, вроде бы, «Отче наш...» - главная христианская молитва. А если задуматься, то станет понятно, насколько изменился за эти столетия сам язык нашей культуры, тот язык, которым люди могут разговаривать друг с другом, в том числе на религиозные темы. «Небо» – это место, где хорошо и красиво, ср. такие обороты, свойственные всем европейским языкам, как «небесное блаженство», «небесная красота». Но еще небо – это место, которого на самом деле нет. В этой перспективе, которая абсолютно непредставима, например, во времена написания псалмов и Нового Завета, «Отче наш...» есть апофеоз апофатизма: «Отец наш, пребывающий в месте, которого на самом деле нет...» Это перекликается некоторым образом с мистикой апофатизма, например, у Дионисия Ареопагита: Бог как «причина бытия всего, пребывающая над всем... не есть тело или образ, не имеет вида, качества, количества или величины... Он не находится в каком бы то ни было месте, не видим и не доступен для осязания... ни покоится, ни движется, ни пребывает неподвижно, не обладает силой и не является ни силой, ни светом, Он не живет, и не является жизнью, Он не является ни бытием, ни вечностью, ни временем... Он - не истина, не царство, не мудрость, ни Единое, ни единство, ни Божество, ни добро… Он не относится к числу того, что не существует, но не относится и к числу того, что существует... Он ни тьма, ни свет, ни заблуждение, ни истина...» («О мистическом Богословии», перевод мой, Михаил Селезнев). А еще это перекликается с какими-то важными интуициями философии и теологии последнего столетия, от Бонхеффера до Деррида. А еще такого Бога трудно вовлекать в политические игры.
Религиозный язык – это язык образов и метафор. Попытка читать их буквально заводит в тупик. Причем граница между тем, что воспринимается как метафора, и тем, что так не воспринимается – подвижна. Вот мы молимся: «Отче наш, иже еси на небесех...» Для человека древнего Ближнего Востока (да даже и для времен Нового Завета) здесь не было никакой метафоры: небо есть твердый купол над нашим миром, днем серо-голубой, ночью черный. Философы, вроде Платона и Аристотеля, считали, что не купол, а сфера. Но для современного человека этот образ уже не может быть ничем иным, кроме метафоры: в нашем мире этого купола больше нет, да и сферы тоже нет, есть особенности преломления света в атмосфере, которые создают иллюзию голубой поверхности. Небо – это метафора. Но метафора чего? Мы как-то не задумываемся над этим, хотя, вроде бы, «Отче наш...» - главная христианская молитва. А если задуматься, то станет понятно, насколько изменился за эти столетия сам язык нашей культуры, тот язык, которым люди могут разговаривать друг с другом, в том числе на религиозные темы. «Небо» – это место, где хорошо и красиво, ср. такие обороты, свойственные всем европейским языкам, как «небесное блаженство», «небесная красота». Но еще небо – это место, которого на самом деле нет. В этой перспективе, которая абсолютно непредставима, например, во времена написания псалмов и Нового Завета, «Отче наш...» есть апофеоз апофатизма: «Отец наш, пребывающий в месте, которого на самом деле нет...» Это перекликается некоторым образом с мистикой апофатизма, например, у Дионисия Ареопагита: Бог как «причина бытия всего, пребывающая над всем... не есть тело или образ, не имеет вида, качества, количества или величины... Он не находится в каком бы то ни было месте, не видим и не доступен для осязания... ни покоится, ни движется, ни пребывает неподвижно, не обладает силой и не является ни силой, ни светом, Он не живет, и не является жизнью, Он не является ни бытием, ни вечностью, ни временем... Он - не истина, не царство, не мудрость, ни Единое, ни единство, ни Божество, ни добро… Он не относится к числу того, что не существует, но не относится и к числу того, что существует... Он ни тьма, ни свет, ни заблуждение, ни истина...» («О мистическом Богословии», перевод мой, Михаил Селезнев). А еще это перекликается с какими-то важными интуициями философии и теологии последнего столетия, от Бонхеффера до Деррида. А еще такого Бога трудно вовлекать в политические игры.
BY Mikhail Seleznev
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Friday’s performance was part of a larger shift. For the week, the Dow, S&P 500 and Nasdaq fell 2%, 2.9%, and 3.5%, respectively. The Dow Jones Industrial Average fell 230 points, or 0.7%. Meanwhile, the S&P 500 and the Nasdaq Composite dropped 1.3% and 2.2%, respectively. All three indexes began the day with gains before selling off. Telegram Messenger Blocks Navalny Bot During Russian Election "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted.
from hk
