- так ты что, отец, снова в Абхазию настроился? - Бровь игумена недоуменно поползла вверх. - Уж и это место тебе не нравится? Отец Кирилл благословил же тебя скит не оставлять! - Слова батюшки я слушаю и исполняю, отец настоятель. Только вот душа, - монах приложил детскую руку к своей груди, - тянет и тянет в Абхазию. - Нечего, нечего, отец Херувим, про старое вспоминать... У тебя здесь народу столько, им и занимайся! Как-никак монастырский скит... - Благословите, отец игумен, и простите меня, грешного... - Духовник неожиданно поднялся с лавки и упал в ноги архимандриту. - Ладно, ладно, вставай! Что с тобой сделаешь? - засмеялся отец Пимен. - Смотри сам, где тебе лучше, я препятствовать не стану...
***
Пожив некоторое время в скиту и видя, что отношения в братстве не улучшились, я в печали собрал рюкзак и ушел на Пшицу, в любимую пещеру святого Иоанна Крестителя, предполагая попробовать там обосноваться. В этих раздумьях я поднялся к своему убежищу. Несмотря на только начавшийся сентябрь, буки уже стояли с желтыми высохшими листьями, скрежеща ими и нагоняя тоску. Когда дул слабый порыв ветра, листья безропотно срывались с ветвей и падали в пропасть, стуча о камни, будто деревянные. Небольшой ручей, протекавший сверху, высох. За водой пришлось лезть почти к альпику и набирать ее во фляжку по каплям. Хотя лиственный полог плюща все также расцвечивал пещерку зеленым полусветом и вокруг царило осеннее безмолвие, молитва долго не открывалась. Перед лицом слабо колыхались зеленые пряди. Уют и спокойствие пещеры принесли в душу покой. Медленно, будто отворилась в нем тяжелая скрипучая дверь, в сердце вновь заговорил тихий голос молитвы, наполняя меня жизнью и возобновляя запас терпения бесконечных ее скорбей. Так хорошо и покойно мне давно уже не было. Сердце как будто полностью ожило и с благоговейным умилением выговаривало слова молитвы, молитвы покаянной, очищающей и утешающей его истерзанную плоть. Ощущение того, что я близок к завершению какого-то очередного этапа в моей жизни, не оставляло меня. И лишь покой горной ночи все так же умиротворял сердце и душу, обращая их целиком в молитву и любовь ко всем близким и далеким людям, с великим состраданием и печалью к их нескончаемым терзаниям. Несравнимая ни с чем простота и чистота уединенной жизни убирала из нее все противоречия и метания, покрывая все смиренной и кроткой благодатью.
******
Не мы, заблудшие, служим Тебе и верным Твоим, Боже, но Ты Сам служишь через нас, всегда приписывая нам Свои благие дела! Разве хотя одно малейшее добро смог бы я совершить без благодати Твоей? Если бы мог, тогда я сам бы стал вместо Тебя Владыкой, что само по себе немыслимо и зовется "самообожением", мерзостью запустения ума человеческого. Сколько бы ни был я внимателен и осторожен, но первый же мой шаг погубил мы меня, если бы Ты не направлял ноги мои, не давал свет очам моим и дыхание сердцу моему. Ни хлеб, ни вода не дают мне силы, а Ты, Сильный и Крепкий Боже, влагаешь в меня, немощного, благодать и силу Твою. Многое обещали мне родители мои, друзья, политики, ученые и правители земли сей, но где же они ныне? Все оставили меня и ветер носит по земле жалкий их прах. Без Тебя, Господи, я ничто, ибо вышел из небытия, а с Тобою - дух многоочитый с множеством крыльев священного созерцания, коими Ты поднимаешь меня в Свои Триединые Небеса.
Монах Симеон Афонский. "Птицы Небесные", Том II. На фото: архимандрит Кирилл (Павлов) и иеросхимонах Рафаил (Берестов).
- так ты что, отец, снова в Абхазию настроился? - Бровь игумена недоуменно поползла вверх. - Уж и это место тебе не нравится? Отец Кирилл благословил же тебя скит не оставлять! - Слова батюшки я слушаю и исполняю, отец настоятель. Только вот душа, - монах приложил детскую руку к своей груди, - тянет и тянет в Абхазию. - Нечего, нечего, отец Херувим, про старое вспоминать... У тебя здесь народу столько, им и занимайся! Как-никак монастырский скит... - Благословите, отец игумен, и простите меня, грешного... - Духовник неожиданно поднялся с лавки и упал в ноги архимандриту. - Ладно, ладно, вставай! Что с тобой сделаешь? - засмеялся отец Пимен. - Смотри сам, где тебе лучше, я препятствовать не стану...
***
Пожив некоторое время в скиту и видя, что отношения в братстве не улучшились, я в печали собрал рюкзак и ушел на Пшицу, в любимую пещеру святого Иоанна Крестителя, предполагая попробовать там обосноваться. В этих раздумьях я поднялся к своему убежищу. Несмотря на только начавшийся сентябрь, буки уже стояли с желтыми высохшими листьями, скрежеща ими и нагоняя тоску. Когда дул слабый порыв ветра, листья безропотно срывались с ветвей и падали в пропасть, стуча о камни, будто деревянные. Небольшой ручей, протекавший сверху, высох. За водой пришлось лезть почти к альпику и набирать ее во фляжку по каплям. Хотя лиственный полог плюща все также расцвечивал пещерку зеленым полусветом и вокруг царило осеннее безмолвие, молитва долго не открывалась. Перед лицом слабо колыхались зеленые пряди. Уют и спокойствие пещеры принесли в душу покой. Медленно, будто отворилась в нем тяжелая скрипучая дверь, в сердце вновь заговорил тихий голос молитвы, наполняя меня жизнью и возобновляя запас терпения бесконечных ее скорбей. Так хорошо и покойно мне давно уже не было. Сердце как будто полностью ожило и с благоговейным умилением выговаривало слова молитвы, молитвы покаянной, очищающей и утешающей его истерзанную плоть. Ощущение того, что я близок к завершению какого-то очередного этапа в моей жизни, не оставляло меня. И лишь покой горной ночи все так же умиротворял сердце и душу, обращая их целиком в молитву и любовь ко всем близким и далеким людям, с великим состраданием и печалью к их нескончаемым терзаниям. Несравнимая ни с чем простота и чистота уединенной жизни убирала из нее все противоречия и метания, покрывая все смиренной и кроткой благодатью.
******
Не мы, заблудшие, служим Тебе и верным Твоим, Боже, но Ты Сам служишь через нас, всегда приписывая нам Свои благие дела! Разве хотя одно малейшее добро смог бы я совершить без благодати Твоей? Если бы мог, тогда я сам бы стал вместо Тебя Владыкой, что само по себе немыслимо и зовется "самообожением", мерзостью запустения ума человеческого. Сколько бы ни был я внимателен и осторожен, но первый же мой шаг погубил мы меня, если бы Ты не направлял ноги мои, не давал свет очам моим и дыхание сердцу моему. Ни хлеб, ни вода не дают мне силы, а Ты, Сильный и Крепкий Боже, влагаешь в меня, немощного, благодать и силу Твою. Многое обещали мне родители мои, друзья, политики, ученые и правители земли сей, но где же они ныне? Все оставили меня и ветер носит по земле жалкий их прах. Без Тебя, Господи, я ничто, ибо вышел из небытия, а с Тобою - дух многоочитый с множеством крыльев священного созерцания, коими Ты поднимаешь меня в Свои Триединые Небеса.
Монах Симеон Афонский. "Птицы Небесные", Том II. На фото: архимандрит Кирилл (Павлов) и иеросхимонах Рафаил (Берестов).
BY Молитвами святых отец наших
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. The Dow Jones Industrial Average fell 230 points, or 0.7%. Meanwhile, the S&P 500 and the Nasdaq Composite dropped 1.3% and 2.2%, respectively. All three indexes began the day with gains before selling off. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors.
from hk
