Наталья Серкова

Так, все, кто там в дикой ажитации, расслабьтесь — я приболела и только вот нашла силы написать про конфу в ГЭСе, мое молчание в канале — не стейтмент, котики.

И кажется, пришло время пойти немного вглубь и поговорить про наши отношения с российскими институциями, начиная с момента запуска TZVETNIK в 2017-м по сей день — это очень многое прояснит на счет этой встречи. Заранее прошу прощения, если оскорблю чьи-то чувства потому, что буду называть вещи своими именами.

Российская среда современного искусства глубоко провинциальна. К сожалению, это так, и это результат, в том числе, особенных обстоятельств, в которых эта среда формировалась (замкнутый сам на себе, параноидальный советский андеграунд, который в 90-е ожидаемо не смог встать на западные профессиональне рельсы — и продолжал учить закрытости и паранойе уже новые поколения авторов). Ее представители не работают международно на системном уровне, не предлагают м/н сообществу оригинальный и интересный продукт, обсуждают теоретиков и искусство, к которым, строго говоря, не имеют никакого отношения.

Важное свойство провинциальной тусовки — это неумение и нежелание взять на себя ответственность за высказывание. Поэтому, в частности, искусство она выпускает из себя только такое, которое в метрополиях наверняка будет встречено с пониманием (т.е. такое, которое метрополия уже давно усвоила и переварила).

Еще одно важное свойство провинциальной тусовки — это страх неконтролируемого расширения и запуска в себя неблагонадежных членов. Тогда всем станет видно то, что тусовка о себе и так знает, но молчит. Поэтому российский художник бьет челом и объясняется перед тусовкой за свое искусство и свое движение. Художник все эти годы заходил в местные институции через коды проверки на своего-чужого — иначе никак. Можно возразить — в метрополии так же. Ес, в метрополии так же. Но разница в том, что метрополия знает, что она всегда эволюционировала через крипов и бастардов — рост происходит через сломы (по той же схеме двигается капитализм почти с момента своего появления, это база) — и впускает в себя таких. В этом — печальное отличие, которое никогда не сделает российскую институциональную худ. тусовку в ее текущем изводе витальной, производящей интересное и синхронное м/н дискурсу (куда бы там ее представители ни разъехались).

TZVETNIK был таким бастардом. Мы сделали проект, ни у кого не спросив разрешения, и стали работать с искусством, которое было интересно нам, а не местной тусовке, с ее лагом в пресловутые 5-7 лет. Мы органично начали общаться и работать с м/н средой — потому что нас интересовали те же вещи и потому, что нам было, что ей предложить. Наши рос. критики почему-то постоянно умалчивают тот факт, что TZVETNIK был единственным успешным м/н проектом из России — сами решите, за какое время. Понимаю, обидно, но принятие — путь к излечению, это тоже база.

По причине нашего бастардства к нам с самого начала относились с подозрением. Все эти работающие в институциях микро-бонзы изо всех сил пытались а) доказать, что мы проект курильщика б) обойти нас стороной, не вступая в диалог без обвинительного или ерничающего тона (понимаю, сложно, но отсюда растут ноги багов в рецепции проекта в России). Короче говоря, Государство не вступало в диалог с террористами. С началом войны, когда мы снова повели себя неинституционально (да, горбатого могила исправит, бывает), у наших нелюбимок возник прекрасный повод пройтись по нам еще более основательно.

И да, в рос. контексте не было ни пост-интернета, ни виерд объектов — просто потому что сломанный рос. капитализм не производил дискурс, реакцией на который стало бы такое искусство. Мы показывали ересь — пост-интернет и «цветниковое» искусство некоторые и на Западе называли реакционными вещами, но, к счастью, только самые радикально настроеннные, у нас же — почти тусовочные все (тусовка знает, что чтобы зайти за своих, надо быть правильными изо всех сил — левее левых).

По сути, диспозиция институциональная тусовка/мы не поменялась за эти годы. В такой ситуации мы и подходим к обсуждению встречи в ГЭС.

www.group-telegram.com/hk/natalyaserkova.com/1604

1.0K viewsedited  Nov 19 at 14:57

Так, все, кто там в дикой ажитации, расслабьтесь — я приболела и только вот нашла силы написать про конфу в ГЭСе, мое молчание в канале — не стейтмент, котики.

И кажется, пришло время пойти немного вглубь и поговорить про наши отношения с российскими институциями, начиная с момента запуска TZVETNIK в 2017-м по сей день — это очень многое прояснит на счет этой встречи. Заранее прошу прощения, если оскорблю чьи-то чувства потому, что буду называть вещи своими именами.

Российская среда современного искусства глубоко провинциальна. К сожалению, это так, и это результат, в том числе, особенных обстоятельств, в которых эта среда формировалась (замкнутый сам на себе, параноидальный советский андеграунд, который в 90-е ожидаемо не смог встать на западные профессиональне рельсы — и продолжал учить закрытости и паранойе уже новые поколения авторов). Ее представители не работают международно на системном уровне, не предлагают м/н сообществу оригинальный и интересный продукт, обсуждают теоретиков и искусство, к которым, строго говоря, не имеют никакого отношения.

Важное свойство провинциальной тусовки — это неумение и нежелание взять на себя ответственность за высказывание. Поэтому, в частности, искусство она выпускает из себя только такое, которое в метрополиях наверняка будет встречено с пониманием (т.е. такое, которое метрополия уже давно усвоила и переварила).

Еще одно важное свойство провинциальной тусовки — это страх неконтролируемого расширения и запуска в себя неблагонадежных членов. Тогда всем станет видно то, что тусовка о себе и так знает, но молчит. Поэтому российский художник бьет челом и объясняется перед тусовкой за свое искусство и свое движение. Художник все эти годы заходил в местные институции через коды проверки на своего-чужого — иначе никак. Можно возразить — в метрополии так же. Ес, в метрополии так же. Но разница в том, что метрополия знает, что она всегда эволюционировала через крипов и бастардов — рост происходит через сломы (по той же схеме двигается капитализм почти с момента своего появления, это база) — и впускает в себя таких. В этом — печальное отличие, которое никогда не сделает российскую институциональную худ. тусовку в ее текущем изводе витальной, производящей интересное и синхронное м/н дискурсу (куда бы там ее представители ни разъехались).

TZVETNIK был таким бастардом. Мы сделали проект, ни у кого не спросив разрешения, и стали работать с искусством, которое было интересно нам, а не местной тусовке, с ее лагом в пресловутые 5-7 лет. Мы органично начали общаться и работать с м/н средой — потому что нас интересовали те же вещи и потому, что нам было, что ей предложить. Наши рос. критики почему-то постоянно умалчивают тот факт, что TZVETNIK был единственным успешным м/н проектом из России — сами решите, за какое время. Понимаю, обидно, но принятие — путь к излечению, это тоже база.

По причине нашего бастардства к нам с самого начала относились с подозрением. Все эти работающие в институциях микро-бонзы изо всех сил пытались а) доказать, что мы проект курильщика б) обойти нас стороной, не вступая в диалог без обвинительного или ерничающего тона (понимаю, сложно, но отсюда растут ноги багов в рецепции проекта в России). Короче говоря, Государство не вступало в диалог с террористами. С началом войны, когда мы снова повели себя неинституционально (да, горбатого могила исправит, бывает), у наших нелюбимок возник прекрасный повод пройтись по нам еще более основательно.

И да, в рос. контексте не было ни пост-интернета, ни виерд объектов — просто потому что сломанный рос. капитализм не производил дискурс, реакцией на который стало бы такое искусство. Мы показывали ересь — пост-интернет и «цветниковое» искусство некоторые и на Западе называли реакционными вещами, но, к счастью, только самые радикально настроеннные, у нас же — почти тусовочные все (тусовка знает, что чтобы зайти за своих, надо быть правильными изо всех сил — левее левых).

По сути, диспозиция институциональная тусовка/мы не поменялась за эти годы. В такой ситуации мы и подходим к обсуждению встречи в ГЭС.

BY Наталья Серкова