Все говорят про Сирию, и мы поговорим. Но в контексте добычи нефти и газа, конечно.
Начнем с нефти, которой там очень и очень немного. Сразу уточним, что когда мы говорим Сирия, подразумеваются бывшее правительство Башара Асада и те, кто его сейчас сменит, а не вся территория страны со множеством политических группировок.
Действительно серьёзным игроком на мировом рынке Сирия никогда не была, лучшие оценки местных запасов чёрного золота – 300 млн баррелей. Для сравнения, в России в этом году добыча составит 515-521 млн тонн.
Пик нефтедобычи тоже давно прошёл – оценки разные, но примерный лучший результат в 32 млн тонн был в 2002 году, к 2011 году показатель упал до 380 тыс. баррелей. Желающих инвестировать в местную нефтянку не нашлось, самостоятельно развивать Дамаск не мог, старые месторождения истощались.
Сколько там добывали в последние годы, сказать сложно, но вряд ли больше пары млн тонн. Самой Сирии нужно около 50 млн тонн на внутреннее потребление.
При этом основные месторождения расположены на границе с Ираком и контролировались курдами, в меньшей части другими группировками. Ни те, ни те не были лояльны к Асаду и пока не собираются быть лояльными к тем, кто его сменил. Дефицит закрывал импорт из Ирана, но с новым правительством он точно дружить не станет.
Так что даже за скромные сирийские запасы нефти придется повоевать, а новому режиму их хватит, в лучшем случае, на поддержание штанов. С учетом количества санкций и всех проблем с транспортировкой, даже если добычу удастся консолидировать, продавать её придется с огромным дисконтом. И то всё это в перспективе – пока же обеспечивать топливом страну придется внешним игрокам, скорее всего, Турции.
С газом все интереснее. Голубое топливо в стране есть и даже добывается – примерно 3 млрд кубометров в прошлом году. Вместо добычи газа куда чаще вспоминают про мифический газопровод Катар-Турция, мы тоже про него вспомним.
Потенциальная труба должна была начинаться в нефтегазовых месторождениях Северного и Южного Парса в территориальных водах Катара и Ирана и проходить через территорию Турции. Одна ветка газопровода должна была проходить через Саудовскую Аравию, Иорданию и Сирию, а другая – через Саудовскую Аравию, Кувейт и Ирак. Обсуждать строительство начали ещё в начале века, но с тех пор разговоры никуда не ушли.
Во-первых, даже без Сирии отношения между участниками транзита были так себе, например, саудиты имеют весьма сложные отношения с Катаром. Во-вторых, экономический аспект стройки тоже хромал, т.к. трубопровод на 1,5 тысячи километров проигрывал по экономическим показателям и логистической гибкости поставкам СПГ из Катара.
Газовозы к рынкам не привязаны, что позволяет перенаправлять углеводороды на рынки с наиболее высоким спросом. С политической стороны трубопровод окружен десятками слухов: западные источники говорят, что Асад отказался от строительства ради поддержки позиций "Газпрома" как поставщика в Турцию и Европу, сам бывший президент заявляет, что к нему никто с предложением по строительству и вовсе не обращался.
После 2011 года на фоне гражданской войны в Сирии любые дискуссии о строительстве приостановились. Да и вряд ли возобновятся сейчас – без точных гарантий безопасности вкладываться в мегапроект никто не станет.
Похожая ситуация была с газопроводом ТАПИ по маршруту Туркменистан -Афганистан-Пакистан-Индия. Его тоже обсуждали с 2010 года, но строить начали только в сентябре этого года. Пока нет уверенности, что с газовой инфраструктурой ничего не случится, инвестировать желающих не было.
Но мы не удивимся, если в Сирии все поменяется и про трубу снова вспомнят: Восток – дело тонкое.
Все говорят про Сирию, и мы поговорим. Но в контексте добычи нефти и газа, конечно.
Начнем с нефти, которой там очень и очень немного. Сразу уточним, что когда мы говорим Сирия, подразумеваются бывшее правительство Башара Асада и те, кто его сейчас сменит, а не вся территория страны со множеством политических группировок.
Действительно серьёзным игроком на мировом рынке Сирия никогда не была, лучшие оценки местных запасов чёрного золота – 300 млн баррелей. Для сравнения, в России в этом году добыча составит 515-521 млн тонн.
Пик нефтедобычи тоже давно прошёл – оценки разные, но примерный лучший результат в 32 млн тонн был в 2002 году, к 2011 году показатель упал до 380 тыс. баррелей. Желающих инвестировать в местную нефтянку не нашлось, самостоятельно развивать Дамаск не мог, старые месторождения истощались.
Сколько там добывали в последние годы, сказать сложно, но вряд ли больше пары млн тонн. Самой Сирии нужно около 50 млн тонн на внутреннее потребление.
При этом основные месторождения расположены на границе с Ираком и контролировались курдами, в меньшей части другими группировками. Ни те, ни те не были лояльны к Асаду и пока не собираются быть лояльными к тем, кто его сменил. Дефицит закрывал импорт из Ирана, но с новым правительством он точно дружить не станет.
Так что даже за скромные сирийские запасы нефти придется повоевать, а новому режиму их хватит, в лучшем случае, на поддержание штанов. С учетом количества санкций и всех проблем с транспортировкой, даже если добычу удастся консолидировать, продавать её придется с огромным дисконтом. И то всё это в перспективе – пока же обеспечивать топливом страну придется внешним игрокам, скорее всего, Турции.
С газом все интереснее. Голубое топливо в стране есть и даже добывается – примерно 3 млрд кубометров в прошлом году. Вместо добычи газа куда чаще вспоминают про мифический газопровод Катар-Турция, мы тоже про него вспомним.
Потенциальная труба должна была начинаться в нефтегазовых месторождениях Северного и Южного Парса в территориальных водах Катара и Ирана и проходить через территорию Турции. Одна ветка газопровода должна была проходить через Саудовскую Аравию, Иорданию и Сирию, а другая – через Саудовскую Аравию, Кувейт и Ирак. Обсуждать строительство начали ещё в начале века, но с тех пор разговоры никуда не ушли.
Во-первых, даже без Сирии отношения между участниками транзита были так себе, например, саудиты имеют весьма сложные отношения с Катаром. Во-вторых, экономический аспект стройки тоже хромал, т.к. трубопровод на 1,5 тысячи километров проигрывал по экономическим показателям и логистической гибкости поставкам СПГ из Катара.
Газовозы к рынкам не привязаны, что позволяет перенаправлять углеводороды на рынки с наиболее высоким спросом. С политической стороны трубопровод окружен десятками слухов: западные источники говорят, что Асад отказался от строительства ради поддержки позиций "Газпрома" как поставщика в Турцию и Европу, сам бывший президент заявляет, что к нему никто с предложением по строительству и вовсе не обращался.
После 2011 года на фоне гражданской войны в Сирии любые дискуссии о строительстве приостановились. Да и вряд ли возобновятся сейчас – без точных гарантий безопасности вкладываться в мегапроект никто не станет.
Похожая ситуация была с газопроводом ТАПИ по маршруту Туркменистан -Афганистан-Пакистан-Индия. Его тоже обсуждали с 2010 года, но строить начали только в сентябре этого года. Пока нет уверенности, что с газовой инфраструктурой ничего не случится, инвестировать желающих не было.
Но мы не удивимся, если в Сирии все поменяется и про трубу снова вспомнят: Восток – дело тонкое.
Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Friday’s performance was part of a larger shift. For the week, the Dow, S&P 500 and Nasdaq fell 2%, 2.9%, and 3.5%, respectively. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices.
from hk
