Нетленка

Акции Лукашенко взлетели до рекордной отметки.

Пожалуй, на таком коне Александр Григорьевич не был с конца девяностых (а точнее - никогда). Впервые его вхождение в плоскость российских интересов произошло в середине девяностых. Тогда у ельцинской России на горизонте отношений с Западом появились первые тучи: Приднестровье, Чечня и трудные переговоры по Югославии.

Чтобы усилить позиции на постсоветском пространстве, Ельцин обратился к идее Союзного государства, которая для Лукашенко, свернувшего с курса евроинтеграции, была также критически важной. И тогда впервые Минск выступил в роли геополитического союзника, причем со стратегической ролью: тогда альтернатив нефтепроводу "Дружба" и газопроводу "Ямал-Европа" не было, а уже было понятно, что сдача транзитных рубежей превращается в уязвимость перед ЕС (тогда же начались первые газовые разборки с Украиной).

После первого серьезного разлада вокруг Косово, когда русские танки пошли на Приштину, стало понятно, что без «своей орбиты влияния» не обойтись, и Москва начала форсировать интеграционные проекты, которые достигли кульминации в нулевые, оформившись в ЕврАзЭС, переросший в десятые - в ЕАЭС. На ряду с развитием, начался и кризис евразийской интеграции – Москва все меньше нуждалась в дружбе с Лукашенко, которая обходилась отнюдь не даром (хотя была бы взаимовыгодной, если бы не бесполезной для газпромовского долларового топ-менеджента).

В целом отношения погрязли в газово-экономических разборках (как и с Украиной).

В 2019 году Лукашенко отказался от планов «глубокой интеграции» (читай, слияния стран), чего не оценили в Москве, в 2020 году власть оказалась на грани из-за протестов и батьке прочили закат. Однако поторопились. В целом кризис-2020 показал, что властная вертикаль Лукашенко прошла стресс-тест, а «операция Протасевич» показала, что в Минске еще могут исполнять интересные партии.

24 июня и вовсе вывело Лукашенко на новый уровень: получив от Москвы тактическое ядерное оружие и внезапно порешав с Пригожиным, Александр Григорьевич вышел за рамки статуса локального игрока (и тем более готовящегося к списанию): он усилил позиции через размещение ЯО и помощь в урегулировании угрозы, которую даже в США считали серьезной (приход к власти «поехавших», которые могут и «весь мир в труху»). Следом Лукашенко объявил о готовности участвовать в разрешении украинского конфликта. Учитывая обилие козырей, батька вполне может «вклиниться» как четвертая сторона, у которой ядерная дубинка (пусть и скромная), а также часть наиболее боеспособных соединений ЧВК Вагнер – прямо у европейской и украинской границы.

Посмотрим, как Лукашенко эти козыри разыграет. Сможет ли сконвертировать в мирное урегулирование?

@netlenkanet

www.group-telegram.com/hk/netlenkanet.com/14777

3.0K viewsedited  Jun 29, 2023 at 18:44

Акции Лукашенко взлетели до рекордной отметки.

Пожалуй, на таком коне Александр Григорьевич не был с конца девяностых (а точнее - никогда). Впервые его вхождение в плоскость российских интересов произошло в середине девяностых. Тогда у ельцинской России на горизонте отношений с Западом появились первые тучи: Приднестровье, Чечня и трудные переговоры по Югославии.

Чтобы усилить позиции на постсоветском пространстве, Ельцин обратился к идее Союзного государства, которая для Лукашенко, свернувшего с курса евроинтеграции, была также критически важной. И тогда впервые Минск выступил в роли геополитического союзника, причем со стратегической ролью: тогда альтернатив нефтепроводу "Дружба" и газопроводу "Ямал-Европа" не было, а уже было понятно, что сдача транзитных рубежей превращается в уязвимость перед ЕС (тогда же начались первые газовые разборки с Украиной).

После первого серьезного разлада вокруг Косово, когда русские танки пошли на Приштину, стало понятно, что без «своей орбиты влияния» не обойтись, и Москва начала форсировать интеграционные проекты, которые достигли кульминации в нулевые, оформившись в ЕврАзЭС, переросший в десятые - в ЕАЭС. На ряду с развитием, начался и кризис евразийской интеграции – Москва все меньше нуждалась в дружбе с Лукашенко, которая обходилась отнюдь не даром (хотя была бы взаимовыгодной, если бы не бесполезной для газпромовского долларового топ-менеджента).

В целом отношения погрязли в газово-экономических разборках (как и с Украиной).

В 2019 году Лукашенко отказался от планов «глубокой интеграции» (читай, слияния стран), чего не оценили в Москве, в 2020 году власть оказалась на грани из-за протестов и батьке прочили закат. Однако поторопились. В целом кризис-2020 показал, что властная вертикаль Лукашенко прошла стресс-тест, а «операция Протасевич» показала, что в Минске еще могут исполнять интересные партии.

24 июня и вовсе вывело Лукашенко на новый уровень: получив от Москвы тактическое ядерное оружие и внезапно порешав с Пригожиным, Александр Григорьевич вышел за рамки статуса локального игрока (и тем более готовящегося к списанию): он усилил позиции через размещение ЯО и помощь в урегулировании угрозы, которую даже в США считали серьезной (приход к власти «поехавших», которые могут и «весь мир в труху»). Следом Лукашенко объявил о готовности участвовать в разрешении украинского конфликта. Учитывая обилие козырей, батька вполне может «вклиниться» как четвертая сторона, у которой ядерная дубинка (пусть и скромная), а также часть наиболее боеспособных соединений ЧВК Вагнер – прямо у европейской и украинской границы.

Посмотрим, как Лукашенко эти козыри разыграет. Сможет ли сконвертировать в мирное урегулирование?

@netlenkanet

BY Нетленка