Есть такая иллюзия, как будто если финал уголовного дела нашего доверителя устраивает, то адвокат больше и не нужен.
Это если приговор совсем не такой, как хотелось – тогда да, кипит работа в апелляции и кассации, борьба за УДО, условия содержания в колонии, и прочая, прочая. А вот если подзащитный из зала суда вышел довольный, то и делать защитнику больше нечего.
Но это далеко не всегда так.
Своих подзащитных ещё на этапе знакомства я спрашиваю, какого результата они хотят в идеале. Если эти ожидания далеки от реальности, объясняю им, какой финал можно будет считать хорошим исходя из ситуации и практики. И если доверитель соглашается, что и за такой исход можно побороться – тогда работаем.
Самое частое ожидание – условный срок. Иногда это объективно возможно и даже очень вероятно, иногда шансов минимум или вообще нет в силу закона.
И вот когда в результате мы действительно получаем желанную "условку", может показаться, что я могу со спокойной душой уходить в закат – тратить остатки гонорара. Но на самом деле это очень часто не так.
В худшем случае у человека возникают какие-то проблемы, чреватые продлением испытательного срока, а в перспективе даже превращением срока в реальный.
В лучшем – выясняется, что жить условно осуждённым тоже весьма некомфортно. И с работой проблемы, и с выездом за границу, и много с чем ещё – это если не считать, что каждый месяц нужно отмечаться в инспекции. То есть не то что в Турцию, а даже в Сочи внезапно не улетишь.
Значит, можно попробовать, идеально отбыв половину испытательного срока, побиться за снятие судимости.
Суды на это смотрят с некоторым презрительным прищуром. Вы, говорят, в инспекции отмечались, правонарушений не совершали, место жительства без уведомления не меняли – и это, конечно, хорошо. Но это – норма. Даже обязанность.
А вот что же вы делали такого хорошего, выдающегося и исключительного, чтобы считать вас вовсе не судимым? И начинаются адвокатские скачки. Тут справка, там характеристика, здесь грамота. И ещё что-нибудь, чем можно было бы обосновать, что именно этому человеку с условным сроком и судимостью живётся настолько плохо, что просто ужас. Без ужаса у нас никак. А бремя доказывания ужаса, ясное дело, лежит на осуждённых и на их адвокатах.
Поэтому приятно, когда в конце концов даже инспекция и прокурор – а вслед за ними, ясное дело, и суд – признают: молодцы, доказали.
И ещё один человек, который оказался на свободе после приговора, сию секунду становится ещё более свободным. Ну ладно – не сию секунду, а когда постановление вступит в силу.
Тут должна быть какая-то мораль, но в этом я не сильна. Просто скажу, что вчера одна судья отменила условку и сняла судимость с одного хорошего парня. Порадуйтесь за него, что ли (через пятнадцать дней).
Есть такая иллюзия, как будто если финал уголовного дела нашего доверителя устраивает, то адвокат больше и не нужен.
Это если приговор совсем не такой, как хотелось – тогда да, кипит работа в апелляции и кассации, борьба за УДО, условия содержания в колонии, и прочая, прочая. А вот если подзащитный из зала суда вышел довольный, то и делать защитнику больше нечего.
Но это далеко не всегда так.
Своих подзащитных ещё на этапе знакомства я спрашиваю, какого результата они хотят в идеале. Если эти ожидания далеки от реальности, объясняю им, какой финал можно будет считать хорошим исходя из ситуации и практики. И если доверитель соглашается, что и за такой исход можно побороться – тогда работаем.
Самое частое ожидание – условный срок. Иногда это объективно возможно и даже очень вероятно, иногда шансов минимум или вообще нет в силу закона.
И вот когда в результате мы действительно получаем желанную "условку", может показаться, что я могу со спокойной душой уходить в закат – тратить остатки гонорара. Но на самом деле это очень часто не так.
В худшем случае у человека возникают какие-то проблемы, чреватые продлением испытательного срока, а в перспективе даже превращением срока в реальный.
В лучшем – выясняется, что жить условно осуждённым тоже весьма некомфортно. И с работой проблемы, и с выездом за границу, и много с чем ещё – это если не считать, что каждый месяц нужно отмечаться в инспекции. То есть не то что в Турцию, а даже в Сочи внезапно не улетишь.
Значит, можно попробовать, идеально отбыв половину испытательного срока, побиться за снятие судимости.
Суды на это смотрят с некоторым презрительным прищуром. Вы, говорят, в инспекции отмечались, правонарушений не совершали, место жительства без уведомления не меняли – и это, конечно, хорошо. Но это – норма. Даже обязанность.
А вот что же вы делали такого хорошего, выдающегося и исключительного, чтобы считать вас вовсе не судимым? И начинаются адвокатские скачки. Тут справка, там характеристика, здесь грамота. И ещё что-нибудь, чем можно было бы обосновать, что именно этому человеку с условным сроком и судимостью живётся настолько плохо, что просто ужас. Без ужаса у нас никак. А бремя доказывания ужаса, ясное дело, лежит на осуждённых и на их адвокатах.
Поэтому приятно, когда в конце концов даже инспекция и прокурор – а вслед за ними, ясное дело, и суд – признают: молодцы, доказали.
И ещё один человек, который оказался на свободе после приговора, сию секунду становится ещё более свободным. Ну ладно – не сию секунду, а когда постановление вступит в силу.
Тут должна быть какая-то мораль, но в этом я не сильна. Просто скажу, что вчера одна судья отменила условку и сняла судимость с одного хорошего парня. Порадуйтесь за него, что ли (через пятнадцать дней).
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford.
from hk
