Есть у меня одно уголовное дело. Затяжное, сложное – и с очень противоречивым обвинением.
Нет, не дело «Весны» – вернее, оно тоже, но пост не про него пока что.
Так вот, другой город, другое дело, другая «экстремистская организация».
Список свидетелей огромен, и многие из этого списка – секретные. То есть это свидетели, имени и адреса которых мы, участники процесса, знать не знаем. Эти данные хранятся в опечатанных конвертах, которые судья откроет наедине с собой только перед допросом, чтобы установить личность того, кого надо допросить.
И вот один свидетель обвинения оказывается прокурору абсолютно неинтересен. В списке значится, но на этом всё. Ни допроса в заседании, ни ходатайства об оглашении показаний. Потому что почему?
Потому что по существу это свидетель защиты. И то, что он в своих показаниях сообщает, не вполне бьётся с версией обвинения.
Поэтому защита, конечно, просит этого свидетеля вызвать и допросить. А суд говорит, мол, мы бы и рады. Но свидетель секретный – значит, суду не известны ни имя, ни адрес. Так что вызвать свидетеля не представляется возможным.
Ок, говорит защита, мы что-то такое и предполагали изначально. Хорошо, что у нас в деле есть показания этого свидетеля, которые мы хотели бы огласить. Как раз и в УПК есть такое основание для оглашения показаний – когда не удалось установить место нахождения свидетеля.
Суд говорит – нет, это вам не удалось. А обвинению это место хорошо известно. Они просто его не выдадут. Так что в оглашении отказано.
Ну так давайте, говорит защита, рассекретим уже этого свидетеля. Раз уж он обвинению не нужен настолько, что они даже против оглашения показаний, значит, вряд ли ему что-то угрожает. Так что долой секретность, открываем все карты и направляем повестки.
Нет, говорит суд. Есть другие уголовные дела, где этот свидетель ещё пригодится в секретном виде. Не можем же мы коллегам такую свинью подложить! Так что рассекречивания не будет.
Да и вообще, доверительно сообщает суд уже не в решении по ходатайству, а так, в виде комментария к пройденному: свидетель обвинения не может превращаться в свидетеля защиты. Да, даже если он в обвинительном заключении значится в обоих списках. И если прокурор от какого-то свидетеля отказался, то защитники могут только радоваться и горячо благодарить судьбу. А не пытаться тянуть свои адвокатские лапищи к чужим свидетелям.
Да, «блокировка» обвинением допроса защитой неудобных и ненужных прокуратуре свидетелей – дело известное. Но там хоть можно попытаться найти этого человека живьём и привести в суд. А с секретным свидетелем всё хуже и сложнее.
И вот я сижу в аэропорту, коротаю время до задержанного рейса в Ижевск и думаю: какими ещё путями внести в судебное следствие показания этого свидетеля? Осмотреть протокол допроса и приобщить акт осмотра? Изложить показания свидетеля полностью в показаниях подзащитного (мол, я в материалах дела читал вот такое, и это абсолютная правда)? Старым дедовским способом скопировать все показания свидетеля в ходатайство?
Поскольку отказ суда в оглашении показаний сам по себе был странным и абсурдным, принимаются столь же странные и абсурдные варианты противодействия. А может даже совершенно дикие и мозговыносящие, но абсолютно законные и процессуально красивые.
Есть у меня одно уголовное дело. Затяжное, сложное – и с очень противоречивым обвинением.
Нет, не дело «Весны» – вернее, оно тоже, но пост не про него пока что.
Так вот, другой город, другое дело, другая «экстремистская организация».
Список свидетелей огромен, и многие из этого списка – секретные. То есть это свидетели, имени и адреса которых мы, участники процесса, знать не знаем. Эти данные хранятся в опечатанных конвертах, которые судья откроет наедине с собой только перед допросом, чтобы установить личность того, кого надо допросить.
И вот один свидетель обвинения оказывается прокурору абсолютно неинтересен. В списке значится, но на этом всё. Ни допроса в заседании, ни ходатайства об оглашении показаний. Потому что почему?
Потому что по существу это свидетель защиты. И то, что он в своих показаниях сообщает, не вполне бьётся с версией обвинения.
Поэтому защита, конечно, просит этого свидетеля вызвать и допросить. А суд говорит, мол, мы бы и рады. Но свидетель секретный – значит, суду не известны ни имя, ни адрес. Так что вызвать свидетеля не представляется возможным.
Ок, говорит защита, мы что-то такое и предполагали изначально. Хорошо, что у нас в деле есть показания этого свидетеля, которые мы хотели бы огласить. Как раз и в УПК есть такое основание для оглашения показаний – когда не удалось установить место нахождения свидетеля.
Суд говорит – нет, это вам не удалось. А обвинению это место хорошо известно. Они просто его не выдадут. Так что в оглашении отказано.
Ну так давайте, говорит защита, рассекретим уже этого свидетеля. Раз уж он обвинению не нужен настолько, что они даже против оглашения показаний, значит, вряд ли ему что-то угрожает. Так что долой секретность, открываем все карты и направляем повестки.
Нет, говорит суд. Есть другие уголовные дела, где этот свидетель ещё пригодится в секретном виде. Не можем же мы коллегам такую свинью подложить! Так что рассекречивания не будет.
Да и вообще, доверительно сообщает суд уже не в решении по ходатайству, а так, в виде комментария к пройденному: свидетель обвинения не может превращаться в свидетеля защиты. Да, даже если он в обвинительном заключении значится в обоих списках. И если прокурор от какого-то свидетеля отказался, то защитники могут только радоваться и горячо благодарить судьбу. А не пытаться тянуть свои адвокатские лапищи к чужим свидетелям.
Да, «блокировка» обвинением допроса защитой неудобных и ненужных прокуратуре свидетелей – дело известное. Но там хоть можно попытаться найти этого человека живьём и привести в суд. А с секретным свидетелем всё хуже и сложнее.
И вот я сижу в аэропорту, коротаю время до задержанного рейса в Ижевск и думаю: какими ещё путями внести в судебное следствие показания этого свидетеля? Осмотреть протокол допроса и приобщить акт осмотра? Изложить показания свидетеля полностью в показаниях подзащитного (мол, я в материалах дела читал вот такое, и это абсолютная правда)? Старым дедовским способом скопировать все показания свидетеля в ходатайство?
Поскольку отказ суда в оглашении показаний сам по себе был странным и абсурдным, принимаются столь же странные и абсурдные варианты противодействия. А может даже совершенно дикие и мозговыносящие, но абсолютно законные и процессуально красивые.
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War." Ukrainian forces successfully attacked Russian vehicles in the capital city of Kyiv thanks to a public tip made through the encrypted messaging app Telegram, Ukraine's top law-enforcement agency said on Tuesday. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from hk
